сказать, что вы брат и сестра. Табу кровосмешения словно стена разделит вас, и вы возненавидите меня.
– Мы собираемся показать вам некоторого рода… – Аунда не находила подходящего слова.
Майро улыбнулся.
– Мы называем это Подозрительная Деятельность. Это началось случайно, еще со времен Пайпо, а мы продолжили это направление. Все проводится осторожно, очень последовательно. Мы не отказываемся от приказа Конгресса.
Но теперь мы зашли в тупик и нуждаемся в помощи. Несколько лет назад, например, свиноподобные знали только о месизах, они жили в основном за счет этих древесных червей, затем…
– Ты хочешь рассказать прежде всего об этом? – спросила Аунда.
А, подумал Эндер. Для нее не так уж важна иллюзия единства и солидарности, как для него.
– Он здесь еще и Говорить от имени Лайбо, – сказал Майро. – А это произошло как раз перед его смертью.
– Мы не имеем очевидной причинной связи…
– Позвольте мне найти причинные связи, – вопросительно произнес Эндер. – Расскажите, что происходило, когда свиноподобные чувствовали голод.
– Это их жены постоянно голодны, – продолжил Майро, не обращая внимания на взволнованность Аунды. – Видите ли, самцы собирают еду для самок и молодняка, а вокруг не так уж много всего. Они намекнули, что собираются воевать. И что возможно, они все погибнут. – Майро тряхнул головой. – Казалось, что им доставляет удовольствие мысль о гибели.
Аунда встала.
– Он даже не пообещал. Ничего не пообещал.
– Какое обещание вы хотели бы получить? – спросил Эндер.
– Что не… Не расскажете ничего…
– Не расскажу ничего о вас? – снова спросил он.
Она кивнула, хотя эта детская фраза бесила ее.
– Я не могу пообещать подобной вещи, – сказал Эндер, – Говорить – это моя профессия.
Она зло взглянула на Майро.
– Теперь видишь!
Майро выглядел испуганным.
– Вы не можете рассказать. Они опечатают калитку. Они больше не пропустят нас!
– И вы будете вынуждены искать новое направление работы? – спросил Эндер.
Аунда с ненавистью посмотрела на него.
– Это все, что вы понимаете под зенологией? Работа? В этих лесах другая форма разумной жизни. Они ремены, не ваэлзы, и они должны быть познаны.
Эндер не отвечал, он, не отрываясь, смотрел в лицо Аунды.
– Это подобно «Королеве Пчел и Гегемону», – сказал Майро. Свиноподобные подобны баггерам. Только они меньше, слабее, примитивнее.
Нам необходимо изучать их, да, но этого недостаточно. Вы можете изучать зверей, и вас нисколько не заботит, если один из них умрет или будет съеден, но эти – они как мы. Мы не можем изучать их голод, наблюдать их уничтожение в войнах, мы знаем их, мы…
– Любите их, – добавил Эндер.
– Да, – с вызовом ответила Аунда.
– Но если вы бросите их, если перестанете бывать здесь, огорчит ли это их?
– Нет, – сказал Майро.
– Я говорила, что он всегда стремился на роль опекуна, – съязвила Аунда.
Эндер не среагировал.
– Если вы уйдете, чем это обернется для них?
– Это будет подобно… – Майро старался подобрать слова. – Это будет так, как если бы удалось вернуться на Землю, до Ксеноцида, до межзвездных полетов, и сказать им: вы сможете путешествовать между звездами и жить на других планетах. А затем показать сотни маленьких чудес. Свет, зажигающийся нажатием на кнопку, сталь. Даже такие простые вещи – горшок для воды. Сельское хозяйство, земледелие. Они видят вас, знают, кто вы такой, они знают, что тоже смогут стать такими, как вы и делать такие же вещи. Что они вам ответят – забери все назад, не показывай нам ничего, оставь нам нашу хмурую, короткую английскую жизнь, пусть эволюция изменит свой ход? Нет. Они скажут, дай нам, научи нас, помоги нам.
– А вы скажите, не могу, а затем уйдите.
– Слишком поздно! – воскликнул Майро. – Разве вы не понимаете? Они уже увидели чудеса! Они видели, как мы прилетели сюда. Они увидели нас, высоких и сильных, с чудодейственными орудиями и знаниями вещей, о которых они даже не мечтали. Слишком поздно сказать им прощайте и уйти. Они уже знают, что им нужно. И чем дольше мы пробудем, тем больше они будут знать, тем больше мы увидим, как знания помогают им, развивают их. И если вы хоть чуть-чуть умеете анализировать, если вы поймете, что они… они…
– Люди.
– Ремены. Они наши дети. Понимаете?
Эндер улыбнулся.
– Что вы за люди, если ваш сын просит хлеба, то вы даете ему камень?
Аунда кивнула.
– Именно так. Приказ Конгресса повелевает протягивать им камень. Хотя у нас достаточно хлеба.
Эндер поднялся.
– Хорошо, пойдем дальше.
Аунда медлила.
– Вы не дали слово…
– Вы читали «Королеву Пчел и Гегемона»?
– Да, я читал, – сказал Майро.
– Можете вы представить себе человека, называющего себя Говорящим от имени Мертвых, а потом вредящего этим маленьким некто, порквинхам?
Тревоги Аунды заметно убавилось, но враждебность до сих пор оставалась.
– Вы хитрец, сеньор Эндрю, Говорящий от имени Мертвых, вы очень умны и ловки. Вы напомнили ему о королеве пчел, а мне сказали фразой из священного писания, и все на одном дыхании.
– Я всегда с каждым говорю на том языке, который ему понятен, сказал Эндер. – Это – не хитрость, это – ум.
– Таким образом, вы поступите так, как вам заблагорассудится.
– До тех пор, пока это не ударит по свиноподобным.
Аунда скривилась.
– С вашей точки зрения.
– Я всегда руководствуюсь только своей точкой зрения.
Он отошел от нее, вышел из тени дерева, направляясь к лесу, терпеливо ожидавшему на вершине холма. Они направились за ним.
– Я должен сказать вам, – начал Майро, – свиноподобные все равно спросят вас. Они верят, что вы и есть тот Говорящий, написавший «Королеву Пчел и Гегемона».
– Они читали ее?
– Они довольно забавно соединили ее со своей религией. Они обращаются с распечаткой, которую мы им дали, как с настоящей книгой. А теперь они утверждают, что королева пчел разговаривает с ними.
Эндер изумленно уставился на него.
– Что она сказала им? – спросил он.
– Что вы настоящий Говорящий. И что привезли королеву пчел с собой.
Что вы собираетесь оставить ее жить вместе с ними, учить их всему, всему о металлах – и прочая
