концов, вы хотите замуж за этого человека? — Он саркастически засмеялся. — Кое-кто считает его красивым, и он богат. Ведь только это имеет значение, не так ли? Уэлтон достаточно богат, чтобы покупать вам платья и драгоценности, в которых вы будете очаровывать других мужчин и заманивать их в паутину драм и интриг, которой себя окружили! И нет им спасения!
В его голосе было столько злобы, что Тина почувствовала, как слезы навернулись ей на глаза. Она встала, подошла к нему и жалобно спросила:
— Что вы говорите? Почему вы так со мной разговариваете?
— Потому что вы похожи на всех остальных женщин, — отрезал он, — а я думал, вы не такая. Тряпки… тряпки… тряпки! Это все, о чем вы думаете? Тряпки, чтобы заманить бедного дурака в ловушку любви! Тряпки, в которых можно танцевать на его сердце, выходя замуж за другого…
— По-моему, вы сошли с ума! — вспылила Тина. — Вы же знаете, мне совершенно не нужно это нелепое, сумасбродное приданое, которое навязала мне ваша бабушка! Но что я могла сделать? Она же считает, что я богата… достаточно богата, чтобы заплатить за все это. Как только я выйду замуж, предполагаю, моему мужу тотчас же представят счета. Вы действительно думаете, что меня интересует, во что я одета? Я была счастлива и в том, в чем приехала сюда! Только когда вы все стали смеяться над моим платьем, я поняла, какой у меня, должно быть, деревенский вид!
— Как выглядит ваше свадебное платье? — неожиданно поинтересовался лорд Уинчингем.
— Оно очень красивое, — запинаясь, ответила Тина, — во всяком случае, мне так говорили. Я не смотрела на него.
— Не смотрели? — рассердился он. — На него будет смотреть сэр Маркус, не так ли? Сэр Маркус увидит вас сияющей, в полном блеске. «Прекрасная невеста», — скажут все. Вы ведь ждете не дождетесь того момента, когда он наденет кольцо вам на палец и вы станете леди Уэлтон? Леди Уэлтон! Слуги будут распинаться перед вами и называть вас «миледи»!
Тина закрыла лицо руками.
— Замолчите! Сейчас же замолчите! — закричала она. — Почему вы говорите с такой ненавистью? Вы же знаете, что я не хочу выходить за него, но этот план придумали мы с вами! Только сэр Маркус сделал мне предложение, а у нас не было времени ждать!
— Не было времени, — повторил лорд Уинчингем, словно старался убедить самого себя. — А когда мы придумали этот план, нам казалось, что времени полно. Вам пора делать выбор, пора, вероятно, найти какого-нибудь приятного, незаметного молодого человека. Но нет… именно Уэлтон с его подмоченной репутацией! Он записной сердцеед! Уэлтон, который щеголяет по клубам, хвастаясь своими победами!
— Повторяю вам, я его не выбирала, — перебила его Тина. — Я возненавидела его с первого взгляда. Я боялась его, но никто больше не появился… Никто! Мистер Ламптон назначил вам срок оплаты, и у меня не осталось времени, чтобы найти более подходящую партию!
— Не думаю, чтобы это что-нибудь изменило, — сердито проворчал лорд Уинчингем, отвернувшись от окна и посмотрев ей в лицо. — Что вы здесь делаете? Ступайте наверх и отдохните, чтобы ваш жених увидел вас красивой! Наденьте ваше лучшее платье, чтобы соблазнить и очаровать его, и напомните, чтобы он ни в коем случае не забыл о деньгах! Вы очень выгодно продали себя! Сто тысяч фунтов мне… но посмотрите, что будет у вас: загородный особняк сэра Маркуса в Ньюмаркете… его лошади… ложа в опере… обширные владения… тяжелые денежные мешки! Все это будет принадлежать вам и принесет вам массу счастья!
Его голос бил по ней словно хлыст, и Тина почувствовала, как кровь приливает к ее лицу.
— Вы злой, мерзкий человек! — вышла она из себя. — Зачем вы мне это говорите? Зачем пытаетесь сделать меня еще более несчастной? Что я еще могу предпринять, какой у меня выбор? Я попала, как крыса, в ловушку, и вы это прекрасно знаете! Неужели вы не видите, что я должна через это пройти?
— Разумеется, должны, — признал он, и в его голосе снова зазвучала такая нетерпимость, что она задрожала от гнева и горя. Однако прошептала:
— Ума не приложу, чем я навлекла на себя вашу немилость. Я лишь пыталась помочь вам, сделать что-то для вас!
Ее голос сорвался на последнем слове, по щекам Тины потекли слезы; и все же она смотрела ему в лицо, не отрывая от него глаз, немного приоткрыв губы, а сцепленные руки говорили о силе ее чувств.
Какое-то время они стояли совершенно неподвижно, словно оба окаменели, а потом вдруг напряжение лорда Уинчингема прорвалось.
— Черт вас подери! — бешено вскричал он. — Черт вас подери!
Прежде чем Тина поняла, что происходит, он сгреб ее в объятия и коснулся губами ее губ. Она раскрыла рот от удивления и затихла, чувствуя твердое, почти грубое прикосновение его губ. Лорд Уинчингем крепко прижал ее к себе, но инстинкт подсказывал ей, что, целуя ее со страстью, он, тем не менее, все еще пребывает в ярости и негодовании.
Впрочем, Тина не могла думать ни о чем, кроме как о чуде этих поцелуев. Пламя страсти охватило всю ее целиком. Ей казалось, что мир остановился, что они с лордом Уинчингемом остались вдвоем, пелена спала с их глаз и они стали лишь мужчиной и женщиной, связанными друг с другом и принадлежащими друг другу.
«Я люблю вас», — хотела она признаться, но его губы по-прежнему держали ее в плену, а объятия сковывали, словно стальными обручами. Тина не могла , пошевелиться, даже если бы захотела. Золотой, блестящий и восторженный мир кружился вокруг нее, пока лорд Уинчингем со стоном, чуть пошатнувшись, не оторвался от ее губ и не оттолкнул ее от себя. Она покачнулась и упала бы, если бы не удержалась за спинку стула.
— Уходите! — услышала Тина его голос. — Уходите сейчас же… пока я не передумал. Ради бога, не подходите больше ко мне!
— Но… но, С… Стерн… — Робко, впервые она назвала его по имени.
Ее лицо и тело, казалось, светились от его волшебного прикосновения. Лорд Уинчингем повернулся к ней спиной, опустил голову и ссутулился.
— Уходите! — резко повторил он. — Делайте, как я говорю… уходите!
Она заколебалась, ей так хотелось сказать гораздо больше, но приказ был непреклонен. Тина не осмелилась ослушаться. Медленно волоча ноги, надеясь на отсрочку, она прошла по комнате. У двери остановилась и оглянулась. Лорд Уинчингем по-прежнему стоял у окна и выглядел старым, подавленным человеком.
— Стерн! — снова прошептала она его имя и, не дождавшись ответа, вышла из комнаты.
Сама не зная почему, Тина направилась в свою спальню. Там она некоторое время стояла, прижавшись спиной к двери и закрыв руками горящие щеки, слушала, как бешено бьется ее сердце. Теперь Тина знала, что он любит ее так же, как она его!
Тина не понимала одного: за что он на нее сердился? Но теперь все встало на свои места. Свое неутоленное желание Стерн с головой выдал этими поцелуями, которые начались грубо, а кончились плохо скрываемой нежностью и требовательностью.
— Он любит меня! — Произнеся вслух эти слова, она вдруг опустилась на колени перед постелью. — О, слава богу! Слава богу! Он любит меня!
Все прочее, казалось, не имеет значения. Прошлое, будущее, настоящее с его проблемами — все это было мелкими, незначительными неприятностями по сравнению с тем бесконечным счастьем, что он любит ее. Почему-то Тина никогда не представляла, что такое возможно; никогда не представляла, что настанет момент, когда он захочет ее так же, как она хочет его, когда боль в груди будет не одинокой, а разделенной.
Сейчас для нее не имело значения даже то, что в будущем они не будут вместе. Важно было лишь то, что она его завоевала, что его любовь полностью принадлежит ей.
— Я люблю его! Я люблю его! — повторяла она в своей комнате, и та казалась еще красивее потому, что принадлежит ему, так же как и ее сердце!
Тина понимала, что после охватившей ее на первых порах эйфории очень скоро погрузится в бездну отчаяния, потому что их любовь никогда не сможет стать совершенным союзом двух людей, как хотелось бы. Инстинкт подсказывал ей, что впереди ее ждут отчаяние, опустошение и горе. И все же сейчас это не имело значения. Главное, что она любима, любима человеком, которого любит так глубоко и так
