По выражению лица видно, что этот человек, безусловно, умен и ироничен. Он обладает превосходным чувством юмора. У него чудный голос незабываемо мягкого тембра» — так писала эта дама.
Корреспондентка леди Уичболд нисколько не преувеличивала. Все эти слова были правдой, а многие люди считали его веселым и добрым человеком. И он был неизменно предан тем, кого считал своими друзьями.
Честно говоря, сэра Харвея мало интересовали приятели Красавчика Бруммеля. Для него важно было самому заручиться его дружеским расположением.
Он очень хотел познакомиться с этим человеком, он мечтал об этом, даже молился. И вот наконец долгожданная возможность представилась!
Они вернулись в Лондон довольно поздно. Времени до назначенного срока оставалось немного, так что лорду Уиндоверу и сэру Харвею пришлось поторопиться, чтобы не опоздать на ужин в доме виконта.
— Я заеду за вами, — сказал лорд Уиндовер, высаживая своего попутчика из экипажа на Керзон- стрит.
Еще одна удача! Ведь лорд Уиндовер знает, что у сэра Харвея есть собственный выезд.
Сэр Харвей торопливо поднялся по ступенькам, вошел в дом, и тут началось! Он зычно кликнул камердинера и, перескакивая через ступеньки, помчался к себе. Перед ним стояла чрезвычайно сложная задача — выбрать, что надеть, приличествующее случаю. Он всегда уделял своему гардеробу значительное внимание и истратил на наряды целое состояние, а слуга все содержал в порядке наглаженным и готовым к употреблению. Оставалось только решить, какой именно из длиннополых сюртуков лучше всего подходит для сегодняшнего вечера и какой муслиновый платок следует повязать на шею.
Сэр Харвей вовремя вспомнил, что Красавчик Бруммель всегда был противником развязного и показушного хвастовства, жеманных манер вигов1 и нарочитой грубости лондонских щеголей. Этот сторонник хорошего вкуса и умеренности частенько говаривал:
— Человек, привлекающий внимание улицы своим внешним видом, всегда вызывает горькое разочарование.
Камердинер прервал его размышления:
— Вы наденете булавку для галстука, сэр?
— Нет, конечно, придурок! Одним из гостей должен быть сам Бруммель!
Сэр Харвей не смог устоять перед искушением похвастаться хотя бы перед собственным слугой.
— Тогда, наверное, вам нужен кармашек для часов, сэр?
— Нет! — отрезал Уичболд решительно и снял с пальца массивное кольцо, которое обычно носил.
Он тщательно оделся и принялся с удовлетворением рассматривать себя в зеркале. Его галстук был образцово накрахмален и завязан затейливым узлом, который ввел в моду Красавчик Бруммель. На шелковых чулках не было ни морщинки, а сюртук сидел безукоризненно. Его сшил сам Швейцер, портной Красавчика Бруммеля и принца Уэльского.
— Сегодня вы необыкновенно элегантны, сэр, — раздался льстивый голос камердинера.
Сэр Харвей улыбнулся своему отражению.
— Пожалуй, закажу завтра еще один сюртук, — произнес он. — Швейцер отлично знает свое дело, я им доволен.
— И он тоже будет рад наверняка, — поддакнул слуга.
Сэр Харвей довольно хмыкнул. Сегодняшний вечер — только начало. А сколько таких ужинов впереди! И он уже будет полноправным членом модной светской компании.
А пока он принялся вспоминать веселые анекдоты, красивые, затейливые фразы, остроумные словечки, чтобы при случае блеснуть в разговоре.
Точно в двадцать пять минут восьмого кабриолет лорда Уиндовера подкатил к дому сэра Харвея. Тот с трудом удержался, чтобы сразу же не броситься вниз к двери, и заставил себя дождаться звонка. Уже сидя в карете, он сказал:
— Думаю, сегодняшний вечер будет прекрасным. Знаете, я ведь ни разу не видел дом Гарсонов. Мне казалось, что виконт живет в собственном доме.
— В общем-то все так и есть, виконт живет у себя, когда его отец, граф Гарсон, находится в Лондоне, — ответил лорд Уиндовер, — но в последнее время старик нечасто бывает в столице. Похоже, ему нездоровится.
— Понятно, в большом доме гораздо удобнее принимать гостей, — заметил сэр Харвей.
С этой минуты он решил, что дом на Керзон-стрит ему не подходит: слишком мал. Надо будет переехать куда-нибудь на Беркли-сквер или даже на Парк-Лейн. А почему бы и нет? Денег у него предостаточно!
У сэра Харвея даже пульс участился, когда он представил себе обед в своем новом доме в компании вновь приобретенных друзей, а может быть, и самого Красавчика Бруммеля.
До большого и внушительного особняка, принадлежащего отцу виконта, было совсем недалеко. Дом стоял несколько в стороне от Парк-Лейн и был окружен прекрасным тенистым садом.
Лорд Уиндовер направился к парадной двери, и сэр Харвей проследовал за ним, оглядываясь по сторонам и все примечая. Он уже обдумывал обстановку собственного будущего дома. У виконта было не меньше шести лакеев, не считая дворецкого, к тому же их ливреи выглядели гораздо более яркими и богатыми, чем у лакеев сэра Уич-болда.
«Н-да, мне придется много чего переделать», — подумал сэр Харвей.
Дворецкий зычно объявил об их прибытии:
— Лорд Уиндовер! Сэр Харвей Уичболд!
В комнате уже находилось четырнадцать-пятнадцать человек. Казалось, все они обернулись и посмотрели на только что прибывших. Некоторых из присутствующих сэр Харвей узнал. К примеру, лорда Чарльза Мэннерса и его брата лорда Роберта Мэннерса, сыновей герцога Рутленда. Потом он увидел Красавчика Бруммеля, и уже больше никто его не интересовал.
На лице этого модного светского льва застыло насмешливо-презрительное выражение, впрочем, оно было вполне обычным для него. Однако он внимательно слушал своего собеседника, судя по внешнему виду и выправке, старого вояку.
Лорд Уиндовер пересек комнату и подошел к хозяину дома. Виконт не стал обмениваться с ним рукопожатием, а просто сказал:
— Что ж, раз вы приехали, Уиндовер, мы можем начать.
Он поднял руку, призывая гостей к вниманию. В гостиной воцарилась тишина.
— Я собрал вас сегодня вечерам, — громко и отчетливо произнес виконт, — потому что у всех присутствующих в этом доме, за единственным исключением, есть нечто общее. Это, как вы прекрасно знаете, то, что все мы служили в полку легких драгун под командованием генерала сэра Александра Шелдона.
Среди слушателей пронесся легкий гул одобрения.
— Это был великий человек, настоящий мужчина, — продолжал виконт, — и хотя у нас частенько были причины бояться его, думаю, в глубине души мы всегда уважали его и восхищались им.
Все согласно зашумели.
— Именно поэтому, — снова возвысил голос виконт, — мне показалось, что все вы будете рады присутствовать сегодня в качестве свидетелей на свадьбе младшей дочери генерала, мисс Кэрил Шелдон, и сэра Харвея Уичболда!
Сэр Харвей буквально задохнулся от неожиданности. Он не мог сдвинуться с места, его словно парализовало. Взгляды всех присутствующих остановились на нем.
Сначала он подумал было, что ослышался, неточно понял то, что сказал виконт. По потом ему стало ясно: его ловко и чрезвычайно умно поймали на крючок, как мальчишку, как последнего дурака, и ничего — совсем ничего! — сделать уже нельзя!
Тут отворилась дверь и в комнату под руку с лордом Равенскаром вошла Кэрил. Па голове ее была прикреплена длинная, спадающая до самого пола, белая кружевная вуаль, которая не закрывала лица, но облаком окутывала платье. В руках невеста держала огромный букет белых цветов. В таком наряде ее фигура была практически не заметна. Глаза ее были опущены книзу, длинные ресницы полукружьями отчетливо темнели на фоне бледных щек, на золотистых волосах возлежал веночек из флердоранжа. Кэрил была прекрасна в этот вечер. Ее волнение мог заметить лишь очень внимательный наблюдатель, и то
