Летти выглядела так очаровательно, что Мариста не удивилась, увидев, как хмурятся красивые лица приглашенных дам.
Граф сел рядом с ней.
— У вас такой вид, словно вам здесь не нравится, — отметил он с легкой укоризной.
— Прошу прощения, — торопливо молвила Мариста.
— Как хозяин вечера, это я должен извиняться.
— Нет.., что вы! — воскликнула девушка. — Это просто…
Она замолчала.
— Просто что?
— Просто я.., никогда еще не бывала на таких приемах… Вероятно, вы были правы, когда намекали, что, живя среди овощей и деревенских мужланов, я утратила проницательность.
— Ни на что подобное я не намекал! — резко ответил граф. — Как я понимаю, Дэшфорд испугал вас за обедом.
— Как вы.., узнали? — удивилась Мариста.
— Могу ли я сказать, что ваши глаза очень выразительны?
Его сухой, ироничный тон превратил комплимент в насмешку, и Мариста вспыхнула.
— Летти в совершеннейшем восторге, — выпалила она, — и, я уверена, Энтони тоже.
— Мы говорили о вас.
— Я очень благодарна вашей светлости за приглашение на этот прием, но, как вам хорошо известно, сейчас у меня неприятности, и мне трудно думать о чем-то другом.
— И, разумеется, в ваших глазах я по-прежнему остаюсь Людоедом, который обрушил на вас эти несчастья.
Вновь уловив насмешку в его голосе, Мариста посмотрела на него долгим взглядом.
— Конечно, Летти выразилась неучтиво, и хотя на самом деле мне все еще.., не по себе в вашем обществе, я уже не боюсь вас так, как боялась утром, когда только-только приехала.
— Почему? — осведомился граф в своей обычной манере.
— Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, если б мы были вам безразличны.., вы не предложили бы нам свое.., гостеприимство.
Мариста сказала то, что думала, но тут же решила, что говорить этого не стоило.
— Прошу вас, не подумайте, будто я хочу заставить вас сделать то, что вам не по душе! Я по-прежнему умоляю, — прибавила она, — и если хотите, могу.., встать на колени…
Его губы тронула кривая усмешка.
— Интересно, действительно вы встали бы на колени? Глядя на портреты ваших предков, думаю, просить вас об этом бессмысленно.
— — Я знаю, папенька никогда бы.., не сделал этого, — сказала Мариста. — Но если бы, встав на колени перед вами, я могла бы.., убедить вас проявить.., милосердие к нам, то забыла бы свою гордость и сделала это.., охотно.
Граф испытующе посмотрел на нее, как бы желая убедиться в правдивости ее слов, и наконец заговорил:
— Будем надеяться, что в такой драматической сцене не возникнет необходимости. Скажите, в какое время я могу приехать к вам, чтобы? осмотреть Довкот-Хаус?
— Или до, или сразу после ленча, милорд.
Даже разговаривая с графом, Мариста чувствовала, что пэр, сидевший рядом с ней за обедом, смотрит на нее через всю комнату.
Она тихо сказала:
— Могу я попросить вас.., кое о чем?
— О чем же?
— Не привозите с собой.., лорда Дэшфорда.
— У меня вовсе не было такого намерения, — ответил граф. — Но вам не нужно бояться его. Вы должны научиться, Мариста, заботиться о себе, как умеет это ваша сестра.
Девушка заметила, что он назвал ее по имени, но подумала, что не стоит придавать этому значения.
— Я буду стараться, — смиренно молвила она. — Но это отнюдь не легко, и, хотя вам, быть может.., покажется это глупым.., меня многое пугает.
— Прежде всего, я.
— — И лорд Дэшфорд… И эти дамы… Они красивы, но рядом с ними я чувствую себя так, будто.., вылезла из норы.
— Ваша ложная скромность просто смешна.
— В моем изложении все выглядит хуже, чем есть на самом деле, — призналась Мариста. — Я стараюсь не забывать, что я — из рода Рокбурнов и мои предки были доблестны и горды.
— Так будьте достойны их! — повелел граф.
Легко ему так говорить, подумала Мариста.
Он всегда получал все, что хотел и, как говорил отец, во всем добивался успеха.
Его положение, разумеется, сильно отличалось от положения бедной девушки, чье будущее представлялось туманным и непредсказуемым.
Как будто подслушав эту ее мысль, граф внезапно воскликнул:
— Милостивый Боже, как вы можете о чем-то тревожиться, обладая такой красотой! Красивая женщина, если пожелает, сумеет бросить к своим ногам весь мир или хотя бы всех мужчин в этом мире.
— Я никогда не.., имела дела с мужчинами, за исключением вас!
Слова эти вырвались у нее сами собой, и она слишком поздно осознала их двусмысленность.
— Простите, — взмолилась она, — я не хотела быть такой.., неотесанной. Я просто подумала, будто вы имели в виду мужчин вроде тех, что сейчас строят карточные домики с Летти.
— Я отлично понял, о чем вы подумали, — успокоил ее граф. — Но еще раз повторяю, столь красивой девушке, как вы или ваша сестра, не нужно волноваться ни о будущем, ни о настоящем. Все произойдет само собой.
— Это взгляд игрока, милорд, и это.., не правильно.
— Вы, очевидно, плохо читали Библию, — неожиданно заметил граф. — «Взгляните на лилии полевые, как они растут: не трудятся, не прядут, но Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них».
Мариста рассмеялась.
— Вы забываете, милорд, что лилии пускают корни в хорошей почве, она кормит их и растит листья, которые их защищают.
Граф улыбнулся.
— Несмотря на свои страхи и скромность, которая, признаться, меня несколько раздражает, вы проявляете, когда захотите, неожиданно острый ум.
— Теперь вы говорите оскорбительные вещи, милорд, — нахмурилась Мариста. — Уж не хотите ли вы сказать, что если красивая женщина к тому же достаточно умна и сообразительна, чтобы не надоесть вам за десять минут, то для вас это уже удивительно?
У графа заблестели глаза.
— Кто вам об этом сказал?
Мариста, не желая вовлекать сюда Летти или лорда Лэмптона, просто сказала:
— Я наблюдала и размышляла, милорд. Не сочтите меня излишне критичной, но, несмотря на то, что за обедом по обе стороны от вас сидели чрезвычайно красивые дамы, вы явно скучали и на все смотрели с насмешкой.
Граф промолчал.
— Во всяком случае, — уточнила она, — вы уже начинали скучать.
— Да, это правда, — сознался граф. — А теперь, Мариста, понимая, что многие джентльмены жаждут поговорить с вами, я, пожалуй, пойду сменю кого-нибудь за карточным столом.
