имел себе равных, и, как бы жарко ни было на балу и как бы много он ни танцевал, никто никогда не видел, чтобы его воротничок помялся, а гвоздика или гардения у него в петлице завяла.
Несмотря на такую внешность, у Арчи было золотое сердце. Никто не мог устоять против его добродушия и неизменной готовности помочь любому человеку, попавшему в беду, вопреки любым неудобствам для себя.
Он был двоюродным братом Эдит Уайтингтон-Блайт и единственным членом ее семьи, сохранившим с ней дружеские отношения после ее бегства с Бертрамом Веллингтоном. Сколько Корнелия себя помнила, Арчи раз в год приезжал погостить у них во время скачек. Розарил наверняка казался ему очень бедным и неудобным, но Арчи никогда не жаловался ни на плохую пищу, ни на недостатки обслуживания.
Когда он вошел в комнату, Корнелия, радостно вскрикнув, бросилась к нему с протянутыми руками.
— Арчи! Я счастлива тебя видеть! — воскликнула она.
Он поймал ее за руки и ласково поцеловал в щеку.
— И я рад видеть тебя, моя дорогая, — сказал он. — Но к чему это затемнение?
— Ты имеешь в виду мои очки? — спросила Корнелия. — На то есть причины. Расскажу тебе потом. Как ты узнал, что я здесь?
— Открыл газету несколько часов назад, — ответил Арчи, — и прочитал о вашей свадьбе и о том, когда вы приезжаете. Подумал, надо к тебе заглянуть поздороваться. Я и понятия не имел, что ты помолвлена.
— О помолвке было объявлено шесть недель назад, — сказала Корнелия. — Должно быть, ты это пропустил.
— Не представляю, каким образом, — заметил Арчи. — Однако ничего плохого не случилось, если не считать того, что я не сделал тебе свадебного подарка. Я слышал, этот Рочемптон неплохой парень. Кстати, где он?
— Он пошел к «Максиму», — ответила Корнелия, — и я тоже хочу туда пойти, Арчи.
— К «Максиму»? — переспросил Арчи. — Святые небеса, и это во время медового месяца! Совсем неподобающее дело, знаешь ли.
Корнелия сделала глубокий вдох.
— Послушай, Арчи, отвези меня туда — я хочу знать, что это такое. — Совершенно невозможно, моя дорогая, — ответил Арчи. — Неужели ты не понимаешь? Это самое лучшее место в Париже, чтобы повеселиться… но не для жен.
— Арчи, пожалуйста, выслушай меня, — сказала Корнелия, вцепившись ему в руку. — Я просто хочу посмотреть, куда ушел Дрого, хочу увидеть, с кем он там. Пожалуйста, отведи меня! Я надену вуаль, никто ничего не узнает.
— Нет, клянусь Юпитером, я не могу этого сделать, — ответил явно шокированный Арчи. — Ты теперь герцогиня, Корнелия, и должна вести себя надлежащим образом. Тебе уже нельзя носиться повсюду в бриджах, как это было в Розариле. Тебе необходимо помнить, что ты — леди.
К чертям всех леди! — Корнелия топнула ногой. — Я сыта по горло тем, что я леди. Того нельзя, этого нельзя, я должна делать то, я должна делать это… Арчи, помоги мне! Ты единственный человек, к кому я могу обратиться.
— Но что же все-таки случилось? — удивленно спросил Арчи.
— Сядь, — приказала Корнелия.
Он сел, поддернул брюки, чтобы сохранить ретро заглаженную складку, явив при этом взору красивейшего фасона лакированные туфли и черные шелковые носки, затем поправил накрахмаленную манжету своей вечерней рубашки так, чтобы она выглядывала из рукава ровно настолько, сколько требовалось. Потом вставил в глаз монокль и вопросительно взглянул на Корнелию.
И она рассказала ему правду. Всю. До конца. Свой рассказ она закончила их свадьбой и приездом в Париж.
Арчи Блайт сидел как громом пораженный. Время от времени он восклицал: «Клянусь Юпитером!» — и только когда рассказ Корнелии подошел к концу, он дал моноклю выпасть из глаза и заговорил:
— Совершенно невероятно! Ни за что бы не поверил, если бы это рассказал кто-нибудь другой.
— Теперь ты видишь, Арчи, почему мне нужна твоя помощь! — воскликнула Корнелия. — Я не могу просто сидеть здесь одна, потом ложиться в постель и лежать без сна, думая о нем, представляя себе тех веселых и красивых людей, с которыми он танцует, и ожидая наступления нового дня, такого же пустого и безрадостного.
— Никогда бы не подумал, что Рочемптон мог допустить такое, — заметил Арчи. — Очень неосторожно, с моей точки зрения, позволить тебе вот так все узнать.
— Ах, Арчи, разве дело в этом? — сказала Корнелия. — Но мы обо всем поговорим потом. Пожалуйста, отведи меня к «Максиму».
— Да не могу я, Корнелия. Допустим, Рочемптон поступил непорядочно, но это еще не причина, чтобы я сам поступал так же.
— Я надену маску или вуаль — все, что хочешь, лишь бы оказаться там.
У Арчи был чрезвычайно озадаченный вид.
— Невозможно, — пробормотал он, наконец. — Никак невозможно.
— Пожалуйста, Арчи! Прошу тебя!
Она знала, что Арчи не может отказать человеку, попавшему в беду. Она сама видела, как на скачках он выворачивал карманы ради знакомого человека, которому не повезло, или ради нищего, к которому проникся состраданием.
— Пожалуйста, Арчи! — умоляюще повторила она и с облегчением увидела, что его лицо прояснилось, а брови перестали хмуриться.
— Есть одна идея, — сказал он. — Я знаю человека, который сможет тебе помочь.
— Кто это? — взволнованно спросила Корнелия.
— В этом-то все и дело, — ответил Арчи. — Не знаю, правильно ли я поступлю, если познакомлю вас. Это не имело бы большого значения, будь ты просто моей маленькой кузиной Корнелией… но ты теперь герцогиня, и это совсем другое дело.
— Да забудь ты про герцогиню, — уговаривала его Корнелия. — Я совсем не чувствую себя герцогиней. Кто этот друг?
Арчи задумчиво смотрел на нее.
— Так кто это? — настаивала Корнелия. — Мужчина или женщина?
— Женщина, — ответил он и добавил: — Если уж тебе обязательно надо знать, то это мадам Рене де Вальме!
И он уставился на Корнелию, словно ожидая от нее какой-то реакции. Но таковой не последовало.
— Кто она такая? — спросила Корнелия.
— Она мой друг и… ну, она хорошо известна в Париже. Она… ммм… ну, она друг сердца великого князя Ивана.
— Мне все равно, кто она такая, если она отвезет меня к «Максиму». Отвезет?
— Я не знаю, — сказал Арчи. — Я могу только попросить ее. Кстати говоря, я сам пригласил ее туда на ужин. — Тогда ты возьмешь и меня, — решительно проговорила Корнелия. — Милый Арчи, я так и знала, ты мне поможешь.
И, не дожидаясь его ответа, она убежала в спальню.
— Скорее, Вайолет, дай мне горностаевую накидку и мою сумочку.
Вайолет принесла накидку из белого горностая, которую Корнелия набросила себе на плечи, и парчовую сумочку, украшенную искусственными бриллиантами.
— Спокойной ночи, Вайолет. Сходи на прогулку с Хаттоном и повеселись. Я сама лягу спать, когда вернусь.
— Желаю вашей светлости приятно провести время, — сказала Вайолет.
— И не говори Хаттону, что я ушла, — завершила разговор Корнелия, идя к двери. — Скажи, что я легла спать. Не забудешь?
— Конечно, не забуду, ваша светлость.
Вайолет с улыбкой смотрела, как Корнелия выходит из комнаты. Бедняжке давно пора немного
