паутинка, прямо к клюву Орла, чтобы быть поглощенным. Для древних видящих это было доказательством того, что чувствующие существа живут только для того, чтобы обогатить сознание, то есть пищу Орла.
Дону Хуану пришлось прервать объяснения, так как ему пришлось отлучиться на короткое время по делам. Нестор отвез его в Оаксаку. Видя их отъезжающими, я вспомнил, что в начале моей связи с доном Хуаном каждый раз, когда он упоминал об отъезде по делам, я думал, что это благовидный предлог для чего-то еще, однако в конце концов я понял, что это было действительно то, о чем он говорил. Когда предстояла такого рода поездка, он надевал один из многих своих безупречно сшитых костюмов с жилетом и выглядел тогда как угодно, но только не как старый индеец, которого я знал. Я сообщил ему относительно сложности для меня этой его метаморфозы.
– Нагваль – это некто, достаточно гибкий для того, чтобы быть всем, чем угодно, – ответил он тогда. – быть нагвалем, кроме всего прочего, означает также не иметь ничего, что нужно было бы защищать. Запомни это: мы будем возвращаться к этому неоднократно.
Мы действительно возвращались к этому не раз под различными предлогами. Он как будто действительно не имел ничего, что нужно было бы защищать, однако во время его отъезда в Оаксаку у меня появилась тень сомнения в этом. Неожиданно я осознал, что нагваль имеет все-таки один пункт, требующий защиты: описание Орла и его требований, и защита эта, по моему мнению, должна быть страстной.
Я пытался поставить этот вопрос некоторым из компаньонов дона Хуана, но они уклонились от моих попыток. Они сказали, что я, так сказать, нахожусь в карантинном положении по отношению к такого рода обсуждениям до тех пор, пока дон Хуан не закончит свои объяснения. Сразу, как только он вернулся, мы сели для беседы, и я спросил его об этом.
– Эти истины не являются чем-то, что требует страстной защиты, -ответил он. – если ты думаешь, что я собираюсь их защищать, ты ошибаешься. Эти истины сгруппированы вместе для восторга и просветления воинов, а не для возбуждения каких-то собственнических чувств. Когда я сказал тебе, что нагвалю нечего защищать, я имел в виду, между прочим, что у нагваля нет страстных привязанностей.
Я сказал ему, что не следую его учению, поскольку одержим описанием Орла и его действий. Я все время возвращаюсь к ужасу этой идеи.
– Это не идея, – сказал он. – это факт, и я могу сказать – устрашающий факт, если ты спросишь меня об этом. Новые видящие не играют просто в идеи.
– Но какого же рода силой может быть орел?
– Я не знаю, как ответить на это: орел для видящих так же реален, как для тебя тяготение и время, и так же абстрактен и непостижим.
– Подожди минутку, дон Хуан. Это действительно абстрактные понятия, однако они относятся к реальным явлениям, которые подтверждаются. Есть целые отрасли знания, посвященные этому.
– Орел и его эманации равным образом имеют подтверждение, – возразил дон Хуан. – а исследования новых видящих как раз этому и посвящены.
Я попросил его объяснить, что же представляют собой эманации Орла. Он ответил, что эманации Орла – это невыразимые вещи в себе, охватывающие все существующее – познаваемое и непознаваемое.
– Невозможно описать словами, что представляют собой эманации Орла, – продолжал дон Хуан. – видящие должны стать свидетелями этого.
– Был ли ты сам их свидетелем, дон Хуан?
– Конечно был, и все же я не могу сказать тебе, что они такое. Они являются присутствием, почти как масса своего рода, как давление, создающее ослепительное ощущение. Можно схватить лишь их отблеск, так же, как можно схватить лишь отблеск Орла.
– Мог бы ты сказать, дон Хуан, что орел является источником своих эманаций? – я имею в виду, так ли это визуально?
– В орле нет ничего визуального – все тело видящего ощущает Орла. В каждом из нас есть что-то, что делает нас свидетелями всем своим телом. Видящие объясняют акт видения Орла в очень простых выражениях: поскольку человек составлен из эманаций Орла, ему следует обратиться только к собственным составляющим. Проблема возникает с сознанием, – ведь именно его сознание удушено и спутано. В критический момент, когда должен быть простейший случай признания эманациями самих себя, человеческое сознание принуждено интерпретировать. В результате получается видение Орла и его эманаций, однако нет ни Орла, ни его эманаций, а есть нечто, чего ни одно живое существо не в состоянии уловить.
Я спросил его, не потому ли источник эманаций называют орлом, что орлы вообще рассматриваются как важный символический образ.
– Это просто пример того, когда нечто непостижимое смутно напоминает что-то известное, – ответил он. – по этой причине, конечно, и были сделаны попытки наделить орлов атрибутами, которых у них нет. Это случается всегда, когда впечатлительные люди учатся исполнению акта, требующего великой трезвости. А видящие входят во все размеры и формы.
– Означает ли это, что есть различные роды видящих?
– Нет, я имею в виду просто то, что есть достаточно безумцев, становящихся видящими – видящими, полными слабостей, или, лучше сказать, людей со слабостями, способных стать видящими. Они похожи на тех несчастных, которые стали «выдающимися» учеными.
Характерной чертой несчастных видящих является то, что они хотят забыть чудеса мира. Они переполнены тем, что они видящие, и полагают, что это их добрый гений. На самом деле видящий должен быть образцом, чтобы преодолеть непобедимую слабость нашего человеческого положения. Еще более важным, чем видение, является то, что видящие делают с тем, что они видящие.
– Что ты хочешь этим сказать, дон Хуан?
– Взгляни на то, что некоторые видящие сделали с нами: мы оказались пригвожденными их видением Орла, правящего нами и пожирающего нас в момент смерти.
Он сказал, что в этом видении есть определенная слабость, и что лично он не поддерживает идею чего-то пожирающего нас. Для него более точно было бы сказать, что есть сила, притягивающая наше сознание, подобно тому, как магнит притягивает железо. В момент смерти все наше существо распадается под воздействием этой громадной силы притяжения. Интерпретацию этого момента, как пожирание нас орлом, он считает гротеском, поскольку это обращает неописуемый акт во что-то столь повседневное.
– Я очень посредственный человек, – сказал я. – описание Орла, пожирающего нас, произвело на меня сильное впечатление.
– Реальное воздействие можно будет измерить только тогда, когда ты увидишь это сам, – сказал он. – однако ты должен помнить, что наши дефекты остаются с нами даже тогда, когда мы становимся видящими. Так что, когда ты увидишь силу, ты, возможно, согласишься с теми слабыми видящими, которые называют ее орлом, как это делаю я сам. Но, возможно, ты не согласишься: может быть, ты сможешь устоять перед искушением приписать человеческие атрибуты непостижимому и создашь действительно новое, более точное название.
– Видящие, которые видят эманации Орла, часто называют их «командами», – сказал дон Хуан. – я не имел бы ничего против того, чтобы называть их командами, если бы не привык называть их эманациями. Это реакция на предпочтение, которое оказывал этому термину мой благодетель: для него это были «команды». Я думаю, что это слово больше подходило для его силовой личности, чем мне, а мне хочется чего-то безличного. «Команда» звучит для меня слишком по-человечески, однако это то, чем они в действительности являются – командами.
Дон Хуан сказал, что видеть эманации Орла – это накликать несчастье. Новые видящие вскоре открыли связанные с этим ужасные трудности, но только после больших несчастий при попытках картирования неведомого и отделения его от непостижимого они все же осознали, что все сделано из эманаций Орла. Лишь малая часть этих эманаций находится в пределах досягаемости человеческого сознания, но даже эта малая часть уменьшается дальше под действием ограничений нашей повседневной жизни. Именно эта ничтожная часть эманаций Орла и становится ведомым, немного большая часть, вообще доступная человеку – неведомым, а неисчислимый остаток – непостижимым.
Он продолжил разговор и сказал, что новые видящие, имеющие прагматическую ориентацию, немедленно осознали принуждающую силу этих эманаций. Они поняли, что все живые существа вынуждены пользоваться эманациями Орла, даже не зная, что они такое. Они также поняли, что организмы построены
