команда состоит в том, чтобы воспринять их как реальность. У нас есть власть собрать вершки настройки, но нет власти защитить себя от собственного распоряжения. Этому надо учиться. Оставить этому снятию вершков свободные руки, как мы это делаем, значит сделать ошибку суждения, за которую мы заплатим так же дорого, как заплатили древние.
8. Сдвиг в нижние области
Дон Хуан и Хенаро совершили свое ежегодное путешествие в северную часть Мексики, в пустыню Соноры, чтобы поискать лекарственные растения. Один из видящих партии нагваля Висенто Медрано, травник среди них, использовал эти растения для составления лекарств.
Я присоединился к дон Хуану и Хенаро в Соноре, в той части их путешествия, когда должен был отвезти их на юг, обратно к их дому.
За день до того, как мы начали эту поездку, дон Хуан неожиданно продолжил свои объяснения о мастерстве управления сознанием. Мы отдыхали в тени высоких кустов в предгорьях. Был вечер, почти темно. Каждый из нас нес большой холщевый мешок, наполненный растениями. Как только мы положили их, Хенаро лег на землю и тотчас уснул, воспользовавшись своим сложенным жакетом, как подушкой.
Дон Хуан говорил со мной тихим голосом, как если бы не хотел разбудить Хенаро. Он сказал, что к настоящему времени объяснил большую часть истин относительно сознания и что осталось обсудить только одну из них. Последняя истина, заверил он меня, является лучшей из найденных древними видящими, хотя сами они никогда этого не знали. Ее ужасающее значение было признано века спустя, лишь новыми видящими.
– Я уже объяснял тебе, что у человека есть точка сборки, – продолжал он. – и что точка сборки настраивает эманации для восприятия. Мы обсуждали также, что эта точка сборки сдвигается из своего неподвижного положения. Последняя истина заключается в том, что если точка сборки сдвинута за некоторый предел, она может собрать миры, совершенно отличные от мира, известного нам.
По-прежнему шепотом он сказал, что некоторые географические области не только помогают случайным движениям точки сборки, но также избирают особое направление этого сдвига. Например, пустыня Соноры помогает сдвинуть точку сборки вниз от ее обычного положения, к месту зверей.
– Вот почему в Соноре есть настоящие колдуны, – продолжал он. – особенно колдуньи. Ты уже знаешь одну, ла Каталину. В прошлом я устроил схватку между вами. Я хотел сдвинуть твою точку сборки, и ла Каталина, со своими колдовскими приемчиками, столкнула ее и сделала более свободной.
Дон Хуан объяснил, что охлаждающие переживания, которые были у меня с ней, являлись частью предварительного соглашения между ним и ею.
– Что ты сказал бы, если бы мы пригласили ее присоединиться к нам? – спросил меня Хенаро громким голосом, усаживаясь.
Неожиданность его вопроса и странность голоса повергли меня в ужас.
Дон Хуан смеялся и тряс меня. Он уверил меня, что совершенно нет необходимости в тревоге, что ла Каталина – это как двоюродная сестра или тетя для нас: она часть нашего мира, хотя и не вполне следует нашим путям, поэтому она бесконечно ближе к древним видящим.
Хенаро улыбнулся и подмигнул мне.
– Я понял, что ты наложил в штаны от страха перед ней, – сказал он мне. – она сама призналась мне, что всякий раз, как у вас было столкновение с ней, чем сильнее был твой испуг, тем горячее были твои штаны.
Дон Хуан и Хенаро смеялись до истерики.
Я должен был признать, что каким-то образом ла Каталина казалась мне всегда очень пугающей, но в то же время чрезвычайно притягательной женщиной. Что меня больше всего в ней поразило, так это ее неистощимая энергия.
– Она накопила так много энергии, – сказал дон Хуан. – что тебе не нужно быть в состоянии повышенного сознания, чтобы она могла сдвинуть твою точку сборки любым способом в глубины левой стороны.
Дон Хуан снова сказал, что ла Каталина очень тесно связана с нами, поскольку принадлежит к партии нагваля Хулиана. Он объяснил, что обычно нагваль и все члены его партии покидали мир вместе, но бывают случаи, когда они покидают мир либо малыми группами, либо по одному. Нагваль Хулиан и его партия были примером последнего варианта. И хотя он покинул мир около сорока лет назад, ла Каталина по-прежнему здесь.
Он напомнил мне кое о чем, о чем упоминал уже раньше: что партия нагваля Хулиана состояла из группы трех очень непоследовательных мужчин и восьми великолепных женщин. Дон Хуан всегда считал, что такое неравенство было одной из причин, почему члены партии нагваля Хулиана покинули мир один за другим.
Он сказал, что ла Каталина была прикреплена к одной из великолепных женщин-видящих партии нагваля Хулиана и научилась у нее необыкновенным маневрам сдвига точки сборки вниз. Эта видящая была последней, кто должен был покинуть мир. Она дожила до очень преклонного возраста, и, поскольку обе они были родом из Соноры, они вернулись на склоне лет в эту пустыню и жили здесь вместе до тех пор, пока видящая не покинула мир. За те годы, которые они провели вместе, ла Каталина стала ее ближайшей помощницей и ученицей.
– Мы совершенно идентичны, – сказал он. – но она более похожа на Хенаро и Сильвио Мануэля. В действительности она является их женским вариантом, но, конечно, будучи женщиной, она бесконечно более агрессивна и опасна, чем любой из них.
Хенаро подтвердил это кивком головы.
– Бесконечно более эффективна, – сказал он и подмигнул мне.
– Присоединилась ли она к нашей партии? – спросил я дона Хуана.
– Я же сказал, что она подобна двоюродной сестре или тете, – ответил он. – под этим я подразумеваю, что она принадлежит к старшему поколению, хотя она моложе, чем все мы. Она последняя из той группы. Она редко бывает в контакте с нами, даже не очень-то любит нас: мы для нее слишком жесткие, поскольку она привыкла к прикосновениям нагваля Хулиана. Она предпочитает захватывающие приключения в неведомом стремлении к поиску свободы.
– В чем же различие между нами? – спросил я дона Хуана.
– В последней части моего объяснения истин сознания, – ответил он. – мы собираемся обсудить это различие не спеша и тщательно, а то, что тебе важно знать в данный момент, так это то, что ты ревниво стережешь странные тайны своего левостороннего сознания. Вот почему ла Каталина и ты нравитесь друг другу.
Я настаивал на том, что не поэтому она мне нравится, – скорее я восхищаюсь ее великой крепостью.
Дон Хуан и Хенаро засмеялись и похлопали меня по спине так, как если бы они знали обо мне что-то такое, чего не знал я.
– Ты нравишься ей, поскольку она знает, что ты подобен ей, – сказал Хенаро и почмокал губами. – она знала нагваля Хулиана очень хорошо.
Оба они посмотрели на меня пристальным взглядом, так что я почувствовал себя совсем неловко.
– К чему вы клоните? – спросил я Хенаро обиженным тоном.
Он усмехнулся, подвигал бровями вверх и вниз комическим жестом, но промолчал. Заговорил дон Хуан и нарушил молчание:
– Есть очень странные точки соприкосновения между нагвалем Хулианом и тобой, – сказал он. – Хенаро лишь пытался выяснить, осознаешь ли ты это.
Я спросил обоих, как, в конце-концов я могу осознавать так далеко идущие вещи.
– Каталина думает, что ты сознаешь, – ответил Хенаро. – она сказала так, поскольку знала нагваля Хулиана лучше любого из нас, здесь находящихся.
Я ответил на это, что не верится в то, что она знала нагваля Хулиана, поскольку он оставил мир почти сорок лет назад.
– Но ла Каталина не весенний цыпленок, – сказал Хенаро. – она только выглядит молодой: это часть ее знаний, так же, как это часть знаний нагваля Хулиана. Ты видел ее только тогда, когда она выглядела молодой. Если бы ты увидел ее, когда она выглядит старухой, страх этого закрыл бы от тебя дневной
