- Как он работает - за то речи нет, - пожав плечами, сказал Вольф. - Я обсказываю, как он мне колол. Можем у других бродяг спросить, небось не я один такой.
На шконках зашевелились.
- Мне Степняк знак качества на коряге колол, как раз тремя иголками, сказал один из арестантов. - И без всякой газеты.
- Во, слыхали? - Вольф улыбнулся и поднял палец.
- Ты погодь радоваться... Чего у тебя на перстеньке три лучика-то перечеркнуты? - занудливо спросил Коляша.
- Да того, что я срок сломал. Сделал ноги из зоны, три года не досидел.
- Э-э-э, голубок... Так давным-давно считали... Еще при Сталине. А потом сломанный срок отмечать перестали. Вот ведь какая закавыка!
Это было похоже на правду. Потапыч жил прошлым, все времена перемешались в его голове, и такую ошибку он вполне мог допустить.
- Подумаешь, закавыка! - хмыкнул Вольф. - Я когда на волю вырвался, никого не спрашивал - взял от радости и перечеркнул три года. Так что, теперь ты их к моему сроку добавишь? Давай у общества спросим!
Он обвел рукой вокруг, незаметно осматриваясь. Обстановка была спокойной, хотя он знал: один жест Пинтоса, и все вмиг изменится.
- Я тебе не прокурор, чтобы срок добавлять. А общество и так все видит и свое слово скажет. Пока ты ответ держи, - сказал Коляша и ткнул пальцем прямо в храм на могучей груди Вольфа. - Говоришь, Степняк тебе сразу все три купола наколол?
Ничего такого Расписной не говорил, в вопросе явно крылся подвох.
- Про купола у нас с тобой базара не было. Но колол сразу. Третья ходка три купола. Коляша причмокнул губами и кивнул:
- Это и ежу понятно. Трехкупольный храм - регалка авторитетная. Только бывает, храм и по частям набивают. Кажный купол по новой ходке дорисовывают.
- И что с того?
-. Да то, что не в цвет у тебя выходит! - Корявый палец ткнул в звезду вокруг правого соска. - Вот здесь куполок-то у тебя перекрывается! Значит, звезду уже опосля набивали! А так не бывает потому как храм главней звезды!
На шконках зашумели. Пинтос прищурился. Очухавшийся и с трудом сидящий на полу Микула оживился.
- Я Верблюда заставил туфтовые парчушки с кожей срезать!
- Погодь! - остановил его Пинтос. - Тут другое, Тут не о мелочевке базар идет - об авторитетских регалках. Дело серьезное! Что скажешь, Расписной?
И снова в камере наступила звенящая тишина. От ответа Вольфа зависела его судьба. А что отвечать? Потапыч действительно начал с наиболее трудной фигуры и забыл про последовательность нанесения иерархических знаков. Теперь совершенно очевидно, что Потапыч допустил серьезную ошибку, или, если придерживаться блатного жаргона, 'упорол косяк'. Отвечать за этот косяк предстояло Вольфу.
- Пургу ваш Коляша метет! - возмущенно выкрикнул он. - Звезды мне еще по второй ходке набили! А храм по третьей! Кто там кого перекрывает?! У него уже зенки не видят ни хера! Пусть все честные бродяги сами позырят!
Лучшая защита - это нападение. 'Если что - при буром! - говорил Потапыч. Там это проходит...' К тому же определить на глаз, какая из татуировочных линий нанесена первой, а какая второй - дело малореальное. Тут и экспертиза вряд ли поможет: в отличие от бумаги или картона человеческая кожа постоянно шелушится и обновляется...
- Нет, ты сам глянь, Пинтос! Да кто хочет подходите!
Пинтос нехотя наклонился, поводил рукой по татуированной коже, крякнул.
- Тут и впрямь не разберешь, - недовольно пробурчал он. - Только я кольщиком тридцать лет не был, а Коляша был. Потому общество ему и верит.
- А чему тут верить? - продолжал переть буром Вольф. - Что, меня менты раскрасили и наседкой в хату запустили? А чего высиживать-то в пересылках? Да и у кого из вас за душой такие громкие дела, чтобы мне шкуру портили?
Тишина из напряженной стала растерянной.
- И потом, разве я к вам пришел? Нет, вы меня сюда вызвали! Разве я что-то выпытывал? Нет, все только меня расспрашивают! Вот пусть Микула скажет - кому я хоть один вопрос задал? А?!
- Нос в чужую жопу он не совал, это верно, - нехотя подтвердил Микула.
- Вот так! Кто мне конкретную предъяву сделает? - Вольф резко развернулся. Три торпеды снова взяли его в полукольцо, теперь руки они держали за спиной, выжидающе глядя на смотрящего. Дело близилось к развязке.
* * *
В филармонии было жарко. Никому не известные гастролеры кривлялись 'под фанеру' на пропыленной эстраде. Страдающие избыточным весом провинциальные красавицы, изящно кривя губки, дули себе в Декольте, некоторые обмахивались веерами. Резко пахло потом, лосьонами и духами.
Лейтенант Медведев зевнул - третий раз за сегодняшний вечер - и в очередной раз покосился на чеканный профиль сидящего слева полковника Старцева.
Начальник Владимирской тюрьмы лично опекал настырного комитетчика и организовывал ему культурную программу: то приглашал в гости, то парил в баньке, то водил в кино. Это аксиома для любого руководителя: проверяющего надо держать поближе к себе и всячески ублажать. Компанию дополняли дородная блондинка - супруга полковника и похожая на нее, только рыжая, младшая сестра, которая еще не успела выйти замуж. Последнее обстоятельство ненавязчиво, но несколько раз довели до тоскующего в командировке лейтенанта.
Медведев на сестру не реагировал и от спиртного отказывался, чем пробуждал в Старцеве самые худшие подозрения. Обычно проверяющие ведут себя не так... Вполуха слушая репризы конферансье и делая вид, что не замечает зевков столичного гостя, полковник в очередной раз ломал голову: чем вызван столь пристальный и замаскированный интерес КГБ к Владимирской тюрьме? С чего это вдруг офицер центрального аппарата сидит здесь уже неделю, задает какие-то странные, не связанные между собой вопросы, читает карточки заключенных, без видимых причин и какой-либо системы перебрасывает их из камеры в камеру? Зачем он часами ходит по длинным вонючим коридорам режимного корпуса и подолгу наблюдает в смотровые глазки за камерной жизнью? Почему в свободный вечер, отказавшись от соточки коньяка в буфете, напряженно ерзает в мягком кресле?
Медведев посмотрел на часы. В тюрьме прошел отбой, все должны спать... Но почему он испытывает беспокойство? Как-то раз, во время обыска в квартире разоблаченного американского агента, у него уже появлялось такое чувство. А через несколько минут, усыпив бдительность оперативной группы, шпион отравился замаскированной таблеткой цианида...
Лейтенант изменил положение, вытянул ноги, вновь глянул на циферблат. Время остановилось. Он прислушался к своим ощущениям. Беспокойство было связано с прикрываемым объектом. Человеком, фамилию которого он ни разу не назвал Старцеву. Которого опекал на расстоянии, как ангел-хранитель. Сейчас ему угрожала опасность. Мистика какая-то!
- Ну что, лейтенант, может, бросим эту скукотищу? - в свою очередь изобразив зевок, повернулся Старцев к Медведеву. - Пойдем погуляем, пивка попьем...
- Пойдем, - кивнул тот. - Только... Только давайте заедем в учреждение. Сегодня могут быть провокации, надо проверить контингент!
Старцев недоумевающе пожал плечами, но спорить не стал.
- Что ж, раз надо, давай проверим!
* * *
- Кто мне конкретно предъяву делает? Кто за базар отвечать будет?! повторил Вольф.
Коляша привычно съежился. Смотрящий молчал, глядя в сторону. Торпеды стояли по-прежнему неподвижно, держась на безопасной дистанции.
