отметил, что его худое лицо с годами стало мясистее.
— У меня есть погодные карты, — неожиданно проговорил он, — и спутниковые фотографии за ту неделю, когда была убита моя дочь.
— А!.. — Внезапная смена направления нашей беседы застала меня врасплох.
— Не хотите ли взглянуть на них? — Кассули щелкнул пальцами, и Джилл-Бет повела себя очень четко: она тут же открыла ящик бюро и принесла мне толстую кипу бумаг.
Я разложил на коленях фотографии и серые погодные диаграммы, переданные по факсу. На каждой красным крестиком было отмечено место гибели Надежны Беннистер. Я в растерянности пялился на них, а Кассули наблюдал за мной.
— Если не ошибаюсь, вы много плавали, капитан Сендмен?
— Да, сэр.
— Можете ли вы, призвав на помощь весь свой опыт, предположить, исходя из этих снимков, что такая большая яхта, как «Уайлдтрек», могла черпануть кормой? — Кассули по-прежнему говорил размеренным сдержанным голосом, словно речь шла не о смерти дочери, а о политике или биржевых превратностях.
Я попросил разрешения внимательно ознакомиться с бумагами, прежде чем дать ответ. Из серии графиков и фотоснимков явствовало, что следом за «Уайлдтреком» шел, а потом и накрыл его небольшой циклон. Он начал свое стремительное преследование от Новой Англии, а затем выбрался в открытый океан. Такой очаг низкого давления мог вызвать дожди, достаточно сильный ветер и обеспечить судну высокую скорость, но изобары не были настолько плотными, чтобы предположить существование шторма. Я так и прокомментировал эти документы, добавив, что часто шторм на море нельзя определить по данным атмосферного давления.
— Конечно нет, — согласился Кассули, — но два других катера находились на расстоянии всего лишь сотни миль, и ни один не зафиксировал какого-то особого волнения на море.
Я еще раз просмотрел фотографии, обратив внимание на завихрения свинцовых туч.
— Иногда, — запинаясь, выдавил я, — громадную волну может дать кильватерная струя от большого судна.
— Мисс Киров выяснила, что той ночью в этом районе не было больших судов. — Его неотрывный взгляд повергал меня в крайнее смущение.
— Но даже если и так, — настаивал я, — такие волны все же случаются.
Кассули вздохнул, словно я упрямился намеренно.
— Подсчитано, что в это время и в этом районе высота самой высокой волны не превышала пятнадцати футов. Не хотите ли взглянуть на отчет, составленный по моей просьбе?
Он опять щелкнул пальцами, и Джилл-Бет послушно принесла мне папку со штампом одного из самых уважаемых океанографических институтов Америки. Я переворачивал страницы с графиками распространения волн, статистическими данными и пробными анализами, но то, что я искал, было в самом конце — приложение, в котором отмечалось, что иногда все же случаются отдельные волны раза в два-три выше, чем окружающие.
— Вы настаиваете, что такое явление встречается часто? — напирал на меня Кассули.
— К счастью, крайне редко. — Я закрыл отчет и положил его на диван.
— Я не верю, — сказал мой собеседник, словно подводя итог нашей дискуссии, — что «Уайлдтрек» черпанул кормой.
Наступило молчание. От меня ждали комментариев, но я мог предложить им только правду, а не то, что им хотелось от меня услышать:
— Но вы не можете доказать и обратного.
Лицо Кассули вспыхнуло, словно от пощечины, но голос по-прежнему оставался вежливым.
— Повреждения «Уайлдтрека» вряд ли подтверждают версию Беннистера о том, как катер черпанул кормой.
Я попытался припомнить показания, зафиксированные в судебном отчете. С яхты сорвало ограждение, а заодно смыло флагшток, буи и спасательные пояса. Такие разрушения считались серьезными, а чтобы оторвать пиллерсы, требовалась громадная сила. Я пожал плечами:
— Вы считаете, поломки фальсифицированы?
Вместо ответа Кассули откинулся на спинку дивана и соединил пальцы домиком.
— Капитан, разрешите предложить вашему вниманию еще кое-какие соображения. Моя дочь был великолепным и очень опытным моряком. И вы считаете вероятным, что даже при среднем волнении она не привязалась бы страховочным ремнем?
— Нет, — ответил я, — но, возможно, она прикрепляла его заново.
— И вы хотите, чтобы я поверил, — тут голос Кассули зазвучал презрительно, — что эта необычайная волна ударила по «Уайлдтреку» именно в тот момент, когда Надежна отстегнула ремень?
Конечно, такое совпадение выглядело крайне неуклюже, но когда вы сидите в уютной комнате и спокойно восстанавливаете в памяти события, то большинство случаев на море кажутся нереальными.
Я снова пожал плечами.
Кассули по-прежнему внимательно следил за моей реакцией.
— Вы видели копию следственных материалов?
— Да, сэр.
— Там говорится, что этот южноафриканец, как его там?.. — Он раздраженно щелкнул пальцами, и Джилл-Бет впервые с той минуты, как вошла в комнату, обрела голос:
— Мульдер...
— Мульдер, — повторил Кассули. — Так вот, в материалах говорится, что в момент гибели моей дочери на палубе находился Мульдер. Вы верите этому?
— Не знаю... — Я колебался, а Кассули не прерывал натянутого молчания. — Ходит слух, — наконец решился я, — что Мульдер на дознании солгал, но это только сплетни.
— Которые также говорят, что на палубе был Беннистер. — Кассули, вероятнее всего прекрасно осведомленный об этих слухах, налетел на меня как коршун, будто наконец докопался до истины: — Но почему, во имя Аллаха, они это скрывают?
Я уже начал жалеть, что вообще прилетел в Америку. То, что вначале представлялось мне безалаберным приключением, теперь все больше напоминало суд инквизиции.
— Но мы не знаем, действительно ли он сказал неправду, — ответил я.
— Вы боитесь пнуть спящую собаку, — со злостью проговорил Кассули, — из опасения, что она укусит вас.
Но его-то укуса я боялся куда больше — Кассули был не спящей собакой, а зорким волком.
— Есть еще кое-что. — Великий человек на мгновение закрыл глаза, словно мучительно готовился к тому, что собирался рассказать. — Я знаю, что моя дочь была влюблена в другого мужчину.
— А!.. — несуразно воскликнул я, ибо армейское воспитание не подсказало мне ничего другого. Я мог беспристрастно обсуждать морские проблемы, но когда беседа касалась личных взаимоотношений, я терялся, как школьник.
Не обращая ни малейшего внимания на мое смущение, Кассули обратился к сыну:
— Скажи ему, Чарльз.
Кассули-младший пожал плечами:
— Она сама мне об этом говорила.
— О чем «об этом»? — попытался уточнить я.
— О том, что у нее был другой парень, — ответил он лаконично, но как-то неотчетливо произнося слова.
— И она не называла его имени? — обратился к сыну отец.
— Нет, она была так взволнована... Ну, ты понимаешь...
Я ни черта не понимал. Мой взгляд был направлен на Джилл-Бет.
— Разве не странно, — ни к селу ни к городу произнес я, — что она плавала с мужем, в то время как любила кого-то другого?
— Надежна не из тех женщин, которые легко разрывают брачные узы, — нравоучительно заметил Кассули. — Для нее развод был бы весьма болезненной процедурой. Кроме того, она, несомненно,
