— С вешала поснимала? — спросил Ваня.
— Хватит нам, — сказала Вера Хечекова. — Вы ведь тоже много на удочку наловили.
Кухарка тетя Поля принесла в промасленной бумаге жареных окуней и целый кулек вкусных пирожков…
— Тоже с нами в Ленинград? — в шутку спросил Ваня Эллу.
— Я к тете Дуне, — коротко ответила она.
Ваня совсем забыл, что у Эллы в Умбе родственники. Сын Евдокии Ивановны Рожковой — Санька — ее двоюродный брат. И еще там, на острове у ихтиологов, Санька сказал, что мать просила Эллу обязательно приехать к ним. Но тогда девочка не могла…
Лесовоз потряхивает, резко наклоняет из стороны в сторону. Андрея прижимает то к девочке, то к Ване. Дядя Кузьма внимательно смотрит на ухабистую дорогу. Баранка в его ладонях то вертится как бешеная, то неподвижна.
Андрей косится на пушистую прядь, спустившуюся на плечо Эллы, и испытывает острую тоску, больше он никогда не увидит эту девчонку с озера Вял.
Элла отводит рукой волосы и тоже бросает невеселый взгляд на Андрея. Мальчишка тотчас отворачивается и начинает сосредоточенно смотреть на мокрую унылую дорогу. Он боится, что Элла опять скажет, что у него странный взгляд. Видит-то его, Андрея, всего третий раз, а все время проезжается насчет его глаз. Ведь он не видит свои глаза. Тут, на Севере, даже в зеркало ни разу не посмотрелся…
Но Элла сейчас не придирается: глаза у нее грустные, уголки губ опущены. Андрей не слышит, но чувствует, как она вздыхает.
— Вы уже там… — говорит она. — Дома в Ленинграде.
— Приезжай к нам? — оборачивается к ней Андрей. — Можно даже сейчас, а?
— Втроем-то мы запросто на два билета улетим, — говорит Ваня. — Это я гарантирую.
— Пошли отцу телеграмму — и через два часа в Ленинграде, — уговаривает Андрей.
Элла улыбается и качает головой:
— Отец ждет меня на озере. Я должна магнето к мотору купить в Умбе.
Дядя Кузьма завертел большую баранку — машину резко повело в сторону. Но вот она снова выровнялась. «Дворники» едва успевали сгребать дождевые капли, как на стекле появлялись новые, превращались в струйки и текли вниз по извилистым дорожкам. На красноватой глинистой дороге блестели лужи. Взъерошенные мохнатые ели и сосны размахивали своими остроконечными вершинами. Над деревьями огромным бездонным ведром опрокинулось темно-серое лохматое небо. Из ведра лило и лило.
— Чего доброго, сегодня не улетим, — вслух подумал Ваня.
— Переночуете у тети Дуни, — сказала Элла.
— Для самолета такая погода — ерунда, — сказал Андрей. — Он заберется выше облаков, а там всегда солнце.
— Я в Умбе три дня буду, — ни к кому не обращаясь, сообщила Элла.
Машину сильно тряхнуло. Все, как по команде, подскочили на сиденье. Дядя Кузьма еще ниже наклонился вперед.
— Ну, держитесь, ребятки, — усмехнулся он. — Начинается та самая дорожка, на которой черти горох молотили!
Машину зашвыряло из стороны в сторону, дробно застучали в днище комья грязи. Иногда мутная вода из лужи окатывала радиатор и стекло. Андрей вцепился в сиденье, боясь оказаться на коленях у Эллы. Ваня что-то хотел сказать и чуть не прикусил язык. Ящик ожил под ногами, задвигался, затрещал. От него отскочила одна рейка. Держась рукой за сиденье, Ваня другую запустил в образовавшуюся щель. Покопавшись, вытащил сверток.
— Андрюха! — расплылся он в улыбке, вмиг забыв про трясучку. — Нам мотор подарили… «Салют»! Новенький. Вот инструкция и паспорт!
Андрей не рискнул свой восторг выражать вслух, лишь пожал приятелю руку.
— Царский подарок, — сказала Элла, сбоку взглянув на инструкцию.
— Хороший мужик Назаров, — улыбнулся дядя Кузьма. — Шутка сказать, мотор отвалил не за здорово живешь!
— Мы в экспедиции баклуши не били, — сказал Ваня.
Позади громыхал прицеп, со скрипом терлись друг о дружку связанные цепями толстые стволы. Лил дождь, завывал в ветровом стекле ветер, лесовоз полз, как гусеница, по разбитой дороге, небо опустилось на мотающиеся вершины деревьев, но на душе у мальчишек радостно и светло. Если самолет сегодня вовремя оторвется в Умбе от земли, то через четыре часа они будут дома. В родном Ленинграде, где тепло и нет осточертевших комаров и мошки, где мама и папа, по которым оба успели соскучиться. Теперь у них свой собственный мотор. А удостоверения на право вождения плавсредств по рекам и озерам лежат в кармане. К радости примешивалась и легкая грусть: оба привыкли к Северу, полюбили дикое синее Вял- озеро. Оба знали, что потом, в Ленинграде, будут вспоминать этот край, берег ламбы, деревянную баню, Саньку и девочку Эллу…
Ребята, подставив мелкому дождю лица, всматриваются в серую мглу. Уже давно с неба слышится добродушное ворчание мотора, но самолета не видно.
— Бывает, покрутится-покрутится и улетит обратно, — говорит Санька. — Низкая облачность.
— Смотрите, идет на посадку, — показывает Элла в сторону мокрого леса. В облаках мелькает темно- серебристое крыло и пропадает. Затем царапают по молочному клубящемуся облаку выпущенные шасси, и вот над лесом показывается АН-24. Он весь блестит, от крыльев и стабилизатора отскакивают дымчатые клубки. Самолет плавно снижается, прицеливаясь на самый край травянистого поля. Вот он проходит над макушками деревьев, касается земли, подпрыгивает и, заметно тормозя, катится по аэродрому.
Ваня и Андрей взваливают рюкзаки на плечи. Санька помогает просунуть руки в заплечные ремни, потом ставит на попа ящик с мотором.
— Вас не пустят, — говорит Элла. — Еще посадка не скоро.
Андрей первым снимает рюкзак, за ним Ваня. Отчего это в аэропорту, на вокзале люди всегда спешат поскорее занять свое место, а потом долгие минуты томятся в тягостном ожидании отправления?..
— Зимой на каникулы ждем вас, — говорит Андрей, глядя на Эллу. — Вы должны приехать.
— Я приеду, — говорит Элла и дотрагивается ладонью до кармашка на брезентовой куртке, где лежит бумажка с адресами Андрея и Вани.
— А ты? — спрашивает Саньку Ваня. — Приедешь?
— Сказано — сделано, — мотает мокрой всклокоченной головой Санька. — Мы вместе с Элкой приедем. Мне до смерти хочется глянуть на крейсер «Аврора».
— А я все музеи обойду, — говорит Элла.
Ваня, улыбаясь, отстегивает на рюкзаке клапан и достает смятую коричневую шляпу.
— Носи, Саня, — говорит он. — Отличная шляпа.
— Это же Володина? — удивляется Андрей. — Как она к тебе попала?
— Выиграл на спор, — отвечает Ваня. — Перед самым отъездом торжественно вручил.
Санька вертит шляпу в руках, нюхает, наконец надевает на свои лохмы.
— Сойдет, — ухмыляется он. — Для рыбалки.
К самолету из аэропорта потянулись пассажиры. И снова Саня помог приятелям надеть рюкзаки, ящик с мотором взвалил себе на плечо.
— Элла… — говорит Андрей и запинается. — Элла, ты приедешь?
— Я уже сказала.
— До свиданья, Элла, — Андрей, краснея, протягивает руку.
— Я не пойду к самолету, — говорит девочка. — Сколько можно прощаться? Сань, я тебя здесь подожду.
— Как прилечу, сразу вышлю книжку, — говорит Ваня. — Она тебе понравится, вот увидишь!
— Спасибо, — улыбается Элла, и улыбка у нее грустная-грустная.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
БЫТЬ МУЖЧИНОЙ
