какая иная стала тут жизнь, но я не знаю, следует ли даже это делать, и, пожалуй, спокойнее будет тебе, милый мой, посидеть в Стокгольме. Ну, да об этом мы еще поговорим. Когда я поеду в Берлин, еще не знаю. У меня очень много всякого дела, не отпускающего отсюда, кроме того, есть разные причины, по которым лучше не слишком торопиться, и как ни хотелось бы мне вас скорее всех обнять, придется потерпеть до конца ноября, а может быть, и до декабря.
Теперь о делах. Квартиру в Царском я передал до апреля Глазбергу по своей цене с Нюшей, что надо считать, по нынешним временам, Божьей благодатью. Все у нас цело пока и благополучно. Как дальше будет, конечно, трудно сказать. Посылаю тебе, миланчик, бумагу комиссара финансов о выплате тебе денег с 15 августа по 3 тысячи р[ублей] в месяц. Значит, за август 1500, за сентябрь - 3 тысячи и за октябрь - 3 тысячи. Должны, судя по тексту письма, выплатить по казенному курсу, то есть около 7500х2= 15.000 крон. Это было бы неплохо. Только в скором времени хотят Воровского и всех заграничников сократить, и не будут считать крону по 52 коп., тогда и твои 3000 рублей сморщатся соответственно, вероятно, до 3000 крон.
Поэтому не зевай и хоть за эти-то месяцы получи с них по хорошему курсу. Я здесь оставляю себе по 1000 р[ублей] в месяц, этого мне хватит вполне, принимая во внимание сравнительно льготные цены на квартиры и в наших столовых. Четыре тысячи в месяц - это в советской республике почти что невиданная сумма. Но все же, миланчик, с деньгами будь поосторожнее, неизвестно еще, что всех нас ждет впереди. Письмо это тебе передаст товарищ Шейнман=78. К нему относись с полным доверием, хотя, как коммунист, он, вероятно, не особенно подойдет к окрестностям. В частности, он довольно отрицательно относится к Циммерману, считая его никаким консулом, но и Воровского он считает тоже никаким послом, и в этом, конечно, имеется своя доля правды. Пока, родные мои, прощайте. Как вы, детки мои милые, поживаете? Милый мой Людмилан, я очень был тронут твоим письмом Авелю, что ты писал, что Россия - самая большая, самая хорошая, самая добрая страна в мире. Оно хоть и не совсем так, но должна быть и будет такой. Как ты, мой котик, поживаешь? Много ли у тебя работы, играешь ли на рояле? Про Любана малого тут прошел слух, будто он не всегда слушается наставников. Могу ли я этому поверить, такая ведь скромная, смирная и тихая всегда была милая моя дочка! Крепко-крепко вас целую. Ваш Красин.
No 27. 16 декабря 1918 года
Пишу, пользуясь свободным временем, в приемной в ожидании открытия заседания. Сегодня посылаю вам телеграмму относительно хлопот по поводу разрешения моего въезда в Стокгольм. Я еще не знаю наверное, удастся ли мне отсюда вырваться на Рожд[ество], но имею некоторую надежду и во всяком случае при малейшей возможности к вам приеду, так как, понятно, страшно соскучился.
Прошение в Шведское консульство я уже подал, и они-то мне и посоветовали просить содействия Ашберга=79 и Линдброма для вящего ускорения дела.
У нас здесь все идет по-старому. Б[ольшеви]ки твердо держат власть в своих руках, проводят энергично множество важных и иногда нужных реформ, а в результате получаются одни черепки. Совершенно как обезьяна в посудной лавке. И грех, и смех. Греха, впрочем, больше, так как разрушаются последние остатки экономического и производственного аппарата, и возможности бороться с разрухой суживаются до минимума. Ну да надеюсь, обо всем этом поговорим при свидании подробно.
Целую вас крепко, крепко, мои родные, миленькие.
Будьте здоровы и веселы. До скорого м[ожет] б[ыть] свиданья.
Ваш Красин и папа.
No 28. [Конец ноября 1918 года]
Ну, родные мои, как же вы-то там живете? Сегодня из Берлина есть телеграмма, будто немцы согласны на восстановление дипломатических отношений=80. Я еще не хочу верить такому счастью, потому что это дало бы нам возможность опять более или менее регулярно получать письма и если железнодорожное движение не будет нарушено, то, может быть, в декабре мне удалось бы съездить к вам на побывку. К этому сейчас сводятся все мои мечтания, и наибольшее мое счастье заключается в том, чтобы быть с вами, родные вы мои морды! Напишите мне ваш точный адрес, а то я и письмо не знаю, куда вам адресовать. Пошлю его через Ашберга. Он, верно, знает ваш адрес и, как европеец, не захалатит письма, как это может случиться в посольстве. Адрес посольства тоже мне неизвестен, и через Володю письмо направить тоже нельзя.
А Жоржик-то наш остался в революционном Гамбурге, и немецкое правительство не могло его выставить. Еще чего доброго окажется там губернатором или президентом=81.
Ну, пора кончать! Пишите мне, мои милые. Здоровы ли вы, все ли у вас есть, не будет ли вам холодно в этой прекрасной вилле? Думаю, что американцы скоро должны будут подвезти вам хлеба, и жизнь, может быть, немного полегчает. Целую вас всех крепко, милые мои Любушка, Людмила, Катя и Люба. Поклон Володе, Любе и Ляле. Пишите мне, ведь оттуда через шведов всегда есть оказии: они ездят в Россию постоянно и на пароходах, и через Финляндию. Еще раз вас обнимаю. Храни вас господь.
Примечания
1. Соломон Георгий Александрович (1868-1934) - меньшевик. В первые годы большевистской власти был на дипломатической службе (первый секретарь полпредства РСФСР в Берлине, консул в Гамбурге. В 1919- 1920гг. работал в Наркомвнешторге. В 1920- 1921 гг. торгпред в Эстонии, в 1921-1923гг. работал в Лондоне в АРКОСе. В 1923г. эмигрировал. Жил в Брюсселе. Автор мемуаров 'Среди красных вождей' (2 тт., 1930; российское издание: М. 1995.)
2. Имеется в виду проект шведского банкира Ашберга, 'зарезанный' В. И. Лениным.
3. Красин участвовал в переговорах о заключении мирного договора с Германией в Брест-Литовске в качестве советника экономической и финансовой комиссии. Это был его первый опыт официального сотрудничества с большевистскими властями России.
4. Два слова затерты и не поддаются прочтению.
5. Речь идет о Гуковском Исидоре Эммануиловиче (1871 1921) социал-демократе с 1898 года. В 1917 г. Гуковский был казначеем ЦК большевистской партии В 1918 г. заместитель наркома, а затем нарком финансов. Был обвинен в неразборчивых связях и денежных растратах и снят с поста наркома. После этого был назначен полпредом РСФСР в Эстонии. После смерти Гуковского выяснилось, что он депонировал на свое имя крупные денежные суммы в эстонских банках Попытка М. И. Литвинова получить эти деньги окончилась безрезультатно.
6. Ася - дочь С. Б. Лушниковой, сестры Л Б. Красина.
7. Видимо, идет речь о потомке, возможно, сыне известного русского историка Н. П. Павлова- Сильванскоо (1869-1908).
8. Шатурская государственная районная электростанция (ГРЭС) была построена в соответствии с планом ГОЭЛРО в полном объеме лишь в 1933 году. Работала на мазуте. Эта первая очередь ГРЭС была демонтирована в начале 60-х годов, и были сооружены 2-я и 3-я очереди.
9. Речь идет о Енукидзе Авеле Сафроновиче (1877-1937) социал-демократе с 1898 года. С 1918 г. Енукидзе был секретарем Президиума ВЦИК, в 1923 1935 гг. секретарем Президиума ЦИК СССР. В 1935 г. был обвинен в моральном разложении и причастности к так называемому 'кремлевскому заговору'. В марте- мае 1935 г. был председателем ЦИК Закавказской СФСР. В том же году исключен из партии. В 1936 г. был недолгое время директором Харьковского областного транспортного треста. Арестован во время 'большого террора' и расстрелян без суда.
10. Речь идет о Либермане Семене - лесопромышленнике, сотрудничавшем с советскими властями. Либерман был директором Пермолеса, треста Северолес. В начале 20-х годов работал в советском торговом представительстве в Лондоне. В 1926г. эмигрировал. Выпустил книгу 'Building Lenin's Russia' (Chicago. 1945), частично посвященную деятельности Красина.
11. Название неразборчиво.
12. Классон Роберт Эдуардович (1868-1926) - ученый-электроэнергетик. В 1914 г. предложил гидравлический способ добычи торфа. Строитель ряда электростанций, в том числе первой электростанции на торфе близ Ногинска. Красин поддерживал с Классоном дружеские связи со студенческих лет.
13. Речь идет о Г. А. Соломоне (см. примеч. 1).
14. Freecost (англ.) - бесплатно.
15. Герц - немецкий знакомый Красина, тайный государственный советник. Видимо, незадолго до поездки Красина в Германию Герц снабдил его неким документом, удостоверявшим деловой характер визита и лояльное отношение советского деятеля к Германии.
16. Штеттинбангоф - вокзал в Берлине.
