Кризи и Макси с ним. Сейчас комиссар Ндлову как раз летит из Хараре в Булавайо вместе с тремя арестованными сообщниками убийц.
Глория сразу заторопилась.
– Да, инспектор, мы тут же вылетаем. Надеюсь, мисс Куок с нами.
– Конечно, – сказал Джилберт и обошел кресло, чтобы отвезти Глорию в номер.
Глава 28
Кризи вошел в комнату, когда настал вечер. Чернокожая сиделка, исполнявшая также функции медсестры, встала со стула, стоявшего у кровати. Кризи сказал:
– Сестра, вы не будете так любезны оставить нас вдвоем?
Она кивнула и, засуетившись, вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Кризи сел на постель, взял руку Майкла в свою и спросил:
– Как ты себя чувствуешь?
Майкл не ответил. Он взглянул в глаза Кризи.
– Скажи мне правду.
– Хорошего мало.
– Правду мне скажи!
Кризи сделал паузу, потом произнес:
– С раной у тебя в плече ерунда. Скоро оно полностью заживет, и рукой будешь пользоваться, как раньше.
– А вторая рана?
– С ней все гораздо хуже. Пуля задела позвоночник. Книзу от пояса ты будешь парализован.
Воцарилось тягостное молчание. Потом Майкл сказал:
– Так я и думал. Наверное, помочь никак нельзя – ни сейчас, ни в будущем.
– В общем, так оно и есть, – ответил Кризи. – Я говорил с одним врачом из Лондона, он поставил тот же диагноз. Беда это непоправимая. После восемнадцати лет войны в этой стране у здешних врачей накопился большой опыт в лечении огнестрельных ранений. Ошибиться они не могли. Тебе надо собраться с духом. Через пару недель ты сможешь выбраться отсюда и вернуться на Гоцо. Там тебе надо будет начинать новую жизнь. Это будет нелегко, но ты – парень сильный и крепкий… ты сможешь с этим совладать. Мы с Джульеттой будем с тобой.
Он крепко сжал руку Майкла, почувствовал ответное пожатие и услышал сдавленный голос сына:
– Не хочу я с этим справляться. Так жить я не смогу. Каждый раз, глядя на эту занудную, взбалмошную старуху в кресле на колесах, я задавал себе вопрос о том, как вообще можно так жить. Ну ладно, она хоть до этого прожила большую жизнь. Но неужели ты думаешь, что еще лет сорок-пятьдесят я смогу мириться с такой жизнью, с каждым днем становясь все зануднее и вреднее? Нет, Кризи, выхода я не вижу.
– Это сейчас тебе кажется, что все безнадежно, – ответил Кризи. – Просто удивительно, как люди преодолевают такие передряги и продолжают спокойно жить – иногда даже совсем неплохо. Я знал многих таких людей. Поначалу они и мысли об этом не допускают, а потом смиряются. Конечно, тяжело это неимоверно, но ты с этим совладаешь. Я тебя хорошо знаю.
Майкл очень медленно покачал головой, лежавшей на подушке.
– Я такой жизни не хочу, Кризи… Я просто не вынесу ее, и ничего здесь не изменится. Знаешь, о чем я хочу тебя попросить?
Кризи вздохнул.
– Майкл, я этого делать не буду. Выкинь это из головы. Хоть я тебя и усыновил, но во всем – ты мой сын. Жизнь твоя должна продолжаться. Кто знает? Может быть, лет через пять, десять, пятнадцать хирурги найдут средство восстанавливать позвоночник.
Майкл снова медленно покачал головой.
– Ты, Кризи, и сам в это не веришь. Это пустые слова.
– Кто, черт возьми, может это знать, Майкл? В медицине и хирургической технике достигнуты огромные успехи. Я видел во Вьетнаме помиравших от ран парней, которые сейчас остались бы живы.
– Все это только слова, Кризи… Я хочу, чтобы ты это сделал.
Минуту или больше стояло молчание, оба мужчины смотрели друг на друга. Потом Кризи сказал:
– Ладно, я могу тебе пообещать одну вещь. Мы вернемся на Гоцо, и ровно через три месяца – день в день, если ты будешь настаивать на том же, я устрою тебе несчастный случай.
Снова последовало продолжительное молчание, которое нарушил Майкл.
– Через три месяца?
– Да.
– День в день?
– Да.
– Обещаешь?
– Да.
Майкл еле заметно кивнул и снова сжал руку Кризи.
– Договорились.
Глава 29
Кризи вернулся в гостиницу «Черчиль армз» сразу после восьми вечера. Гостиница стояла на холмистой окраине города, совсем недалеко от больницы. Клерк на регистрации передал ему ключ и три послания. Одно было от Глории Мэннерз: она у себя в номере вместе с инспектором Джилбертом и комиссаром Ндлову. Во втором инспектор Джилберт писал, что он с комиссаром Ндлову ждет его в комнате миссис Мэннерз. Третье оставил Макси: он в баре и приглашает его пропустить рюмочку.
Кризи пошел прямо в бар.
В руке у Макси был стакан с большой порцией виски. Кризи сел рядом на табурет и сказал бармену:
– Один коньяк. «Реми Мартэн».
Вид у Макси был такой же изможденный, как и у Кризи. Оба они не спали уже больше двух суток. Друзья сидели молча, пока Кризи не подали коньяк. Тогда Макси спросил:
– Что нового?
– Ничего хорошего… Он просил меня его кончить.
– Как ты это вынес?
– Я сказал, что мы с ним уедем на Гоцо, и если через три месяца он не изменит решение, я это сделаю.
– А ты сможешь?
– Да… Но надеюсь, через три месяца он станет думать по-другому. Ты ведь знаешь, как это бывает.
– Да, так всегда случается. Мальчику сильно не повезло. Несколько миллиметров влево или вправо – и через пару недель он был бы уже на ногах. – Он взглянул на Кризи и спросил: – Сам-то ты как?
Кризи пригубил коньяк и пожал плечами.
– Я такое и раньше видел.
– Конечно. Все мы на это раньше насмотрелись.
В бар вошла шумная компания хорошо одетых бизнесменов и заказала напитки. Макси сказал:
– Я звонил домой и говорил с Николь. Мне бы, конечно, и с Люсеттой поговорить надо было.
– Ты сказал ей?
– Нет, я только сказал, что Майкл ранен и через пару дней я сообщу им о его состоянии. Она, конечно, тут же хотела вылететь, сильно плакала. Она любит этого парня.
– А в инвалидной коляске она его будет любить?
Над ответом на этот вопрос Макси думал долго. Потом сказал:
– Думаю, да.
– Это, вообще-то, может быть очень важно.
– Да, наверное. Положись в этом деле на меня – через пару недель я тебе смогу сказать что-то более определенное. Самое плохое будет, если она сломается и покатится под откос.
Кризи взглянул на друга и сказал:
– Хорошо, этот вопрос будешь решать ты, Макси. Почему бы тебе сейчас не пойти поспать?
