современного искусства Барби — это что-то вроде полуфабриката. Ей можно пользоваться по принципу 'просто добавь воды', что художники с удовольствием и делают, добавляя некоторое количество воды в описание проекта, заменяя одно платьице куклы на другое, запихивая ее во что-нибудь максимально неудобное вниз головой и получая в результате дешевый быстрорастворимый продукт для массового потребления. Дополнительным плюсом при таком подходе к объекту являются те смысловые нагрузки, которые Барби несет сама по себе и которые обсуждались на протяжении всей книги. Эти смысловые нагрузки создают стройные сильные образы, автоматически приписываемые кукле, и попытки нарушить этот образ сами по себе становятся художественным приемом. Образ Барби, с одной стороны, настолько идеален, что вызывает жажду разрушения, схожую с желанием рано или поздно вывести из себя вечно улыбающегося и нарочито дружелюбного человека. С другой — идеальный мир Барби пестрит смысловыми дырами. Его ярко разукрашенный фасад наводит на мысль о совсем не идеальной жизни, творящейся за стенами розового дома мечты. Художники и поэты вовсю используют это свойство мира Барби, пытаясь так или иначе заполнить смысловые ниши реалистичными подробностями из жизни самой куклы, ее друга Кена и их приятелей. Кроме того, очень часто куклы Барби попадают в тот или иной художественный проект не в качестве самих себя, а в качестве того самого универсального символа женщины, о котором шла речь в главе про Барби и гендер. Когда надо нехитрым образом изобразить женское начало на доступном неприхотливому зрителю уровне, Барби выдвигается вперед в качестве безотказного боевого слона. Таким образом художник часто убивает двух зайцев, получая в нагрузку к собственным образам весь спорный — и этим ценный в данном контексте — социальный багаж Барби.
Дополнительным удобством для тех, кто использует эту куклу в качестве художественного материала, является формат подачи Барби, разработанный «Маттел». В рамках этого формата личность и характер куклы, как уже говорилось, определяют ее одежда, атрибуты внешнего вида и аксессуары. Соответственно художник волен использовать Барби как болванку, которую можно расписывать и переодевать по-своему, получая при этом возможность представить миру любые интересные ему «характеры» и «типажи», что является одной из самых распространенных, нехитрых и популярных в творческой среде форм «Барби-арта». Все это в сочетании с красочностью и яркостью самой куклы и ее нарядов будоражит умы деятелей искусства и заставляет их порождать один за другим мало различимые художественные проекты посредством использования примерно десятка двeнaдцатидюймовых кукол и менее десятка расхожих приемов. По прочтении нескольких десятков стихотворений, посвященных Барби, и просмотре репродукций и описаний сорока с лишним художественных проектов, в которых использовалась сама кукла, мне удалось вычленить семь основных приемов, используемых про создании 'Барби- проекта'. Список мой ни в коем случае не претендует не на полноту, ни на правильность, но сам по себе кажется мне довольно показательным.
Первый и главный прием, лежащий, как мне видится, в основе «Барби-арта» — это прием 'образ против образа', контрадикция художественного произведения и 'легального имиджа' Барби, создаваемого и тщательно оберегаемого компанией «Маттел». Рамки этого имиджа заданы так жестко и так строго, что использовать подобный прием — дело совсем не хитрое; мало какой «Барби-проект» обходится без него. Идеальность Барби беспредельна. В книгах 'Библиотеки Барби' постоянно повторяются фразы вроде 'Скиппер, нам нужно не забыть воспользоваться кремом для загара!', 'Молодец, Кристи, ты слушаешься старших!', 'Ой, извиняюсь, я зевнула!' и им подобные. Естественно, такая идеальность сама по себе 'просит кирпича'. Соответственно в работах художников и поэтов, пользующихся методом 'образ против образа', Барби предстает сексуально озабоченной, бессердечной, безразличной к близким, тупой, злобной, одинокой, испуганной — словом, ровно такой, какой ее «запрещает» видеть производитель. В итоге чаще всего перед нами оказывается плод разухабистой конъюнктуры, но изредка результат действительно производит сильное впечатление. Уже упоминавшийся мной художник Альберт Крудо, много работавший с темой Барби, создал очень обаятельный объект под названием 'Какашка Барби':[3] очень аккуратная, гладкая, блестящая ярко-розовая спиралька с кокетливо торчащим вверх хвостиком является, на мой личный взгляд, живой и симпатичной пародией на приторную идеальность Барби. Подчеркнутую идеализированную невинность Барби использует проживающая в Германии русская художница Ирина Нахова: в ее инсталляции, коннотирующей к 'Богоматери с младенцем' Жана Фуке,[4] Барби в символическом смысле подменяет собой Святую Деву. С тем же нарушением 'легального образа' работает художник Сергей Терентьев: частью его проекта 'Барбизона'[5] стали подражания комиксам в официальном детском журнале «Барби». Обычно эти комиксы изображают саму куклу и ее друзей и подруг, занятых той или иной душеспасительной активностью, в то время как Барби и Кен Терентьева, продолжая изъясняться все тем же дистиллированным языком журнальчика, занимаются сексом друг с другом. Кстати, тема 'Барби и секса', уже широко обсуждавшаяся в этой книге, бьет все рекорды популярности в мире «Барби-арта». Только ленивый еще не поставил бедную девочку раком. Художница Молин в свое время создавала трехмерные стенды (вроде тех, в которых коллекционеры выставляют сцены из жизни Барби), в которых куклы производства «Маттел» «разыгрывали» порнографические сцены в одиночку, по двое и большими группами. Японская художница Шинако Сато делала похожий проект, в рамках которого Барби провокативно позировала перед камерами, щеголяя специально сделанными для такого случая прорезями между ног.[6] Американский художник Том Форсайт использовал для своих фотографий голых Барби, помещенных в те или иные кухонные принадлежности — от бокала для мартини до тостера и миксера.[7] Правда, Форсайт объяснял, что в его ситуации, речь идет не о сексе а о том, как современная культура виктимизирует и подавляет женщин.
Здесь мы видим второй распространенный прием постоянно используемый творцами «Барби-арта», — прием 'Барби = Женщина'. В рамках этого приема Барби используется в качестве 'женщины вообще' — восприятие, как уже говорилось, вполне распространенное в целом. В качестве 'женщины вообще' Барби усилиями художников подвергается страшным унижениям и мукам — по идее, тем самым, каким подвергает настоящую женщину современное общество. Художники, пытающиеся посредством Барби выразить идею о женщине как жертве, намеренно или невольно попадают под влияние того факта, что Барби виктимна сама по себе: не та Барби, которая работает на восьмидесяти работах, ездит к морю с компанией из двадцати друзей и водит четыре автомобиля, а та Барби, которая продается в розовой коробке и которой можно отрывать голову, выкручивать руки, обстригать волосы и выкалывать глаза. Например, в проекте Barbie-Q (звучит как «барбекю», довольно расхожий и часто используемый каламбур) художниц Аннегрет Блейстейнер и Хейдрун Ваадт, готовящих из бедной Барби то запеканки с сыром, то еще какие-то кулинарные изыски,[8] Барби, по словам самих авторов, естественно, символизирует какое-то там обращение с женщиной — при том что на самом деле речь, видимо, идет о сохранившемся с детства желании повыдирать кукле ножки с подведенной под него концепцией.
Впрочем, нередко художники не утруждают себя созданием коннотаций и метафор, а выбирают путь нехитрой сатиры. Иногда эта сатира оказывается настолько лобовой, что сводит скулы, как, например, в песенке[9] американской певицы Мэйр Уэйкфилд, где автор текста подробно рассказывает, что из-за своей первой Барби она перестала есть уже в шесть лет и маме пришлось объяснять ей, что 'никто не может выглядеть, как Барби'. Постоянно повторяющийся рефрен песни: 'Садись к столу и ешь', а кончается весь шедевр словами: 'Никто не может выглядеть как Барби, и если ты будешь пытаться, это тебя убьет. Лучше, прекрати попытки. Умирают миллионы девушек, так что, малышка, садись к столу и ешь'. Не менее скучной в своей прямолинейности оказывается песня Кози Шеридан 'Барби',[10] уже цитированная мной раньше, с призывами к компании «Маттел» 'сделать Барби, которая постоянно хочет в туалет, Барби, чье тело подчиняется законам гравитации, Барби, у которой проблемы с недержанием мочи и с волосами, растущими на лице' и т. д. (кстати, тема обращения к «Маттел» с призывами сделать такую Барби или сякую Барби тоже является исключительно популярной).
Куда как реже кому-нибудь удается работать с темой Барби как социокультурного символа тонко и со вкусом. Мне кажется, социальная проблематика, связанная с Барби, хорошо разыграна, например, в стихотворении Марджи Пирси под названием 'Барби',[11] в котором Барби не упоминается вообще. Стишок рассказывает о девочке, которая росла, окруженная теми же куклами, какими окружены все девочки, а потом, в пубертатном периоде, стала часто слышать от одноклассников, что у нее большой нос и толстые ноги. Несмотря на то что она была здоровой, умной, сильной и талантливой
