меня к Нергалу. Интересно будет взглянуть, как это у них получится. Затем убитого короля сменит двойник — то бишь я…
К моему фырканью присоединился Веллан, которого, похоже, ужасно забавляло все происходящее.
— …А через луну-другую король отречется от власти за скудостью ума и полнейшей неспособностью управлять государством, — невозмутимо завершил Конан изложение плана, порожденного изощренным умом загнанного в угол кофийца. — Здорово?
— Бесподобно! — искренне признала я. — Конечно, если стрясется хоть малейшая неточность или неувязка, ваше грандиозное предприятие рухнет. Но для чего существуют на свете такие полезные люди, как друзья и соучастники? Мы присмотрим, чтобы все шло гладко и без малейшей задоринки. Слушай, а где сейчас Страбонус, если не секрет?
— Я же сказал — дрыхнет в соседней комнате, — со смешком ответил Конан. Предел моих способностей удивляться уже был давно достигнут, потому я просто приняла эту новость к сведению. — Мне показалось, так будет безопасней. Кстати, ты с ним случайно не знакома? Я имею в виду, лично?
— Знакома, — я кивнула. — Не беспокойся, он наверняка меня не вспомнит и не узнает. А если заинтересуется, кто я такая, скажем правду — графиня Эрде из Немедии. Жила при дворе, угодила в опалу, была вынуждена бежать и укрылась в Обители Мудрости. Если у них есть доверенный человек во дворце, он подтвердит, что все так и было.
Мне действительно доводилось бывать в блистательном Хоршемише, при дворе Страбонуса, причем неоднократно. Впервые я появилась в Кофе в самом начале правления нынешнего монарха, а потом наведывалась туда каждые два-три года. Полагаю, излишне говорить, что каждый раз мои визиты не приносили правителю Кофа ничего хорошего. Немедии вовсе не требовался столь воинственный и непредсказуемый сосед. Там же, в кофийской столице, я как-то мельком, уже через несколько лет после нашей первой встречи, видела и Конана — в те времена он небезуспешно исполнял роль капитана отряда наемников. К сожалению для кофийцев, варвар и его люди решили поддержать затевающийся в стране мятеж против Страбонуса, и, если бы не отдельные обстоятельства, правитель Хоршемиша вполне мог лишиться короны, да и головы заодно. Страбонусу тогда повезло, а Конану — не очень. Думаю, ни тот, ни другой не успели позабыть эти не столь давние события. А теперь они союзники, пусть и невольные… Чего только не случается в жизни!
— Не признает — это хорошо, — протянул Конан и каким-то незнакомым мне сухим тоном осведомился: — А этот… второй, он что, действительно настолько похож на меня, что не отличить?
— Да, — была вынуждена признать я. Король раздраженно скривился, но больше не успел ничего спросить — уединение нашей маленькой компании было бесцеремонно нарушено.
Давненько на мою долю не выпадало настолько брезгливого взгляда. Подобной сомнительной чести удостоился и Веллан, однако этому питомцу лесов Пограничья было в высшей степени наплевать, кто и что о нем думает.
Если бы понадобилась натура для живописного изображения чувства Презрения, то вряд ли удалось отыскать лучший образчик, нежели выражение лица Его кофийского величества Страбонуса нынешним утром. Похоже, у него вызывало раздражение все: более чем непритязательная обстановка студенческого жилища в Обители Мудрости, вынужденная необходимость пребывания в таковом жилище, а в особенности — мы. Я вполне могу его понять — после роскоши Хоршемиша очутиться в настолько неприспособленном для проживания царственных особ месте, как Логиум, да еще в обществе Конана… Поневоле обозлишься.
Стоило кофийцу войти в комнату и окинуть нас ледяным взглядом, как мы немедленно замолчали. Не только потому, что не хотели посвящать его в наши маленькие тайны, но еще оттого, что в присутствии этого человека невольно хотелось втянуть голову в плечи и забиться в какой-нибудь угол. Я отметила, что за минувшие пять или шесть лет Страбонус внешне почти не изменился — те же резковатые черты узкого лица, те же манеры человека, с детства привыкшего к беспрекословному повиновению окружающих. Последствия этой впитавшейся в кровь привычки тут же дали знать о себе.
— Это еще кто? — холодно осведомился Страбонус, небрежным кивком указывая в мою сторону.
За что искренне уважаю Конана, так за умение тут же придумывать правдоподобные ответы или беззастенчиво врать, глядя прямо в глаза собеседнику.
— Моя старая знакомая, — без всяких задержек и раздумий сказал киммериец. — Можешь ей доверять.
На сей раз мне достался более пристальный и изучающий взгляд, и даже процеженное сквозь зубы «Доброе утро». После чего правитель Кофа счел долг вежливости полностью выполненным и без всяких предисловий перешел к делу.
— Мне нужен человек, который знает город и умеет держать язык за зубами, — невозмутимо потребовал Страбонус. Если он надеялся, что такого человека ему тут же доставят, то здорово ошибался.
— Зачем? — немедля спросил Конан.
— Отнести весточку, — с неохотой буркнул Страбонус. — Ты же знаешь, я хотел собрать сегодня днем всех моих людей. Аскаланте предупрежден и будет нас ждать, но кое-кому потребуется отдельное напоминание.
Конан вопросительно посмотрел на нас. Оборотень незаметно пожал плечами и состроил разочарованную физиономию — готова поспорить на что угодно, он не слишком хорошо представлял расположение кварталов и улиц столицы Аквилонии. Кроме того, я подозревала, что двум правителям необходимо обсудить кое-что без присутствия любопытных ушей. Велл не в счет, а вот я была лишней. Что ж, зато я могу заняться другим, не менее важным и интересным делом. Вдобавок мне требуется поразмыслить и желательно в одиночестве.
— Давайте я схожу, — осторожно предложила я. — Куда?
Выйдя из дома для вагантов, я облегченно вздохнула. Конечно, я наверняка упускаю возможность разузнать нечто любопытное о предстоящем вскоре перевороте, но длительное пребывание в одном помещении с месьором Страбонусом почему-то наводило на меня беспричинное уныние. Так что я удовольствием предоставила это сомнительное удовольствие Конану и Веллану, а сама отправилась на другой берег Хорота, разыскивать пятый дом на улице Золотых Монет в квартале Садов. Мне еще пристало выдержать приглушенный, но от этого не ставший более сдержанным спор о том, можно ли меня в одиночестве выпустить в город, затем убедить Конана в том, что я не попадусь первому же встречному патрулю и клятвенно пообещать не привлекать излишнего внимания. Мысленно я посмеялась над ситуацией, однако вынуждена была признать, что требования Конана были вполне справедливыми. Сейчас я не имела права попадаться.
Потому мне пришлось для начала миновать занимающие пару кварталов здания Логиума, перебраться через стену, пройти по набережной до Нового моста и только там пересечь реку. Я оказалась довольно далеко от требуемой цели, забредя в какой-то старинный квартал, отличавшийся изрядной запутанностью и множеством узких непредсказуемых переулков. Миновав его, я вышла к Зеленым Садам — обиталищу самодовольных владельцев замшелых от древности фамилий и толстых кошельков.
Улица Золотых Монет тянулась от набережной в сторону видного отсюда королевского замка, нужный мне дом прятался где-то в глубинах квартала. Я шла по почти безлюдному широкому проезду, мощеному светлым камнем, и размышляла. Размышления мои были по большей части невеселые и посвящались событиям грядущей ночи. Нет сомнения, заговорщики смогут выполнить первую часть своего плана — проникнуть во дворец и добраться до покоев короля. Но кто может сказать или хотя бы предположить, что произойдет дальше? Их встретит существо, обладающее всеми навыками и знаниями Конана, а, следовательно, и подобием его характера. Как бы поступил киммериец, обнаружив, по его собственному выражению, «шайку недоумков», явившуюся покончить с ним?
Значит, наверняка завяжется схватка. Стоило мне мысленно представить эту сцену, как я начинала изрядно волноваться: если это загадочное существо невосприимчиво к действию яда, то разве можно поручиться, что для него будут опасны клинки? Представим худшее — двойнику удается расправиться со своими убийцами, и кто тогда оказывается перед ним? Настоящий Конан, Мораддин (если мой муж сумеет к тому времени присоединиться к нам), Велл (если заговорщики сочтут возможным взять с собой еще одного человека), я… Что мы сможем ему противопоставить? Почти что ничего — воинское искусство да немного
