пребыванием в тюрьме, либо немедленной казнью на месте, нынешний правитель страны вполне прилично справляется со своими обязанностями. Впрочем, он от природы обладает необходимыми для любого государя способностями – врожденным здравомыслием и умением находить подходящих людей. Чем был тот же герцог Пуантена при Нумедидесе? Всего лишь правителем вечно недовольной и бунтующей провинции, не знающим, как сложится его судьба завтра.
И за несколько прошедших месяцев в Аквилонии случилась странная вещь – слово короля снова стало законом, а управители провинций предпочли выполнять приказы из Тарантии, а не распоряжения местных баронов. Разумеется, не обошлось без вооруженных стычек и казни нескольких заводил. Впрочем, Сурпи и Кимолос Боссонец вполне заслуживали того, что с ними случилось…
Единственная земля королевства, оставшаяся неподвластной правителю – Боссонский Ямурлак. Впрочем, участок непролазных лесов, край диких скал и тихих озер, лежащий у истоков Громовой реки, никогда не был местом, где жили люди. Предки безвременно усопшего Нумедидеса за несколько столетий не сумели заставить подданных поселиться даже к границам Ямурлака. Сигиберт, заслуженно прозванный современниками Воинственным, пытался лет двести назад силой захватить этот край, но не преуспел. Говорят, будто за невидимой волшебной стеной, ограждающей этот край, величиной с графство Шамар, живут одни нелюди. Гарпии, громадные пауки, василиски… Бр-р!
– …Ямурлак, ваше величество, – подтвердил Хальк, отвернувшись в сторону, чтобы не смотреть, как король торопливо одевается. – Я думаю, государь, интересен не столько зверь, сколько рассказ барона Омсы. Если стена, ограждавшая страну нелюдей, рухнула, то может возникнуть угроза полуночным областям королевства… Я не говорю, что опасность представляют звери. Скорее всего, возмутятся дворяне и местные вилланы, потребовав от короля навести порядок. А всем известно – боссонским ярлам только дай повод возмутиться против владыки из Тарантии…
– Погодите, погодите, – возмутилась я, когда король застегнул пряжку на поясе и потянул Халька за собой к двери. – А я?
– А тебе что там делать? – недоуменно спросил король. – Спи дальше.
– Как что? Я тоже хочу посмотреть! – обиженно сказала я. – Никуда ваш зверь не убежит. Неужели трудно подождать пару мгновений?
– Желание дамы – закон, – очень серьезно сказал Хальк. – Конечно, госпожа Эвисанда, мы подождем. Кстати, Ваше величество, герцог Пуантенский просил тебя зайти – у него лежит письмо от хранителя казны города Танасула. Недобор налогов на двадцать пять тысяч золотых и надо решить вопрос о…
– Заткнись, – прикрикнул на Халька король. – Вы здесь что, сговорились прежде времени свести меня в могилу? Пускай герцог сам решает, как решать! Просперо что, надеется, будто король возьмет меч и сам пойдет выбивать налоги из купцов?
– Ах, государь, – спокойно сказал Юсдаль. – Говорят, раньше именно так ты и поступал. Только именовалось это не выбиванием налогов, а чуточку более неприглядно…
Интересно, до каких пор король собирается терпеть бесконечные и разнообразные шуточки летописца по поводу прошлых приключений нынешнего правителя Аквилонии?
– Поступал, – кивнул король. – Можешь считать, что я готовился к нынешним временам.
– Ты всегда был предусмотрительным человеком, мой король, – едва заметно усмехнулся Хальк. С этим я была полностью согласна. Однако необходимо выставить эту парочку из комнаты, а то они могут препираться до бесконечности…
– Подождать меня вы можете и за дверью, – намекнула я. – Но учтите, если удерете – я очень обижусь.
Король и летописец все же соизволили поторчать в коридоре, ожидая, пока я натяну платье и на скору руку приведу в порядок прическу. Правда, когда я выскочила из комнаты, меня наградили красноречивым взглядом, означавшим: «Все женщины – неимоверные лентяйки…»
Мы вышли из жилого крыла тарантийского замка к парадным покоям, миновали караулы Черных Драконов и суетящихся в некоторых залах маляров да обивщиков, косившихся нам вслед с почтением и любопытством, и, выйдя к малой парадной лестнице тронного зала, спустились вниз.
– Ваше величество, – сдавленный шепот Халька остановил нас возле массивной двери во двор, – королю нельзя появляться перед подданными без головного убора. Надень берет, я прихватил с собой.
– А гребешок ты не прихватил? – раздраженно буркнул король. Несмотря на то, что правила придворного этикета в Тарантии намного мягче и проще, чем, скажем, в Бельверусе, необходимость помнить о них все равно раздражает короля. Впрочем, он нарушил уже столько традиций, что от неминуемого забвения еще одной ничего не изменится.
Хальк умоляюще посмотрел на меня. Если господин летописец надеется, будто я сумею убедить Его величество в необходимости надеть что-то на голову, то он глубоко заблуждается. Это невозможно.
Наши расстроенные физиономии, видимо, навели короля на мысль, что просто так он от нас не отделается. Мы героически падем, но не позволим позорить Аквилонскую монархию перед лицом заезжих провинциалов.
Его величество пробурчал нечто невразумительное, однако явно характеризующее нас не с лучшей стороны, и принялся рыться по карманам. В одном из них обнаружился тонкий золотой шнурок. Насколько я поняла, ранее сей предмет входил в украшения парадной конской сбруи, но оторвался. Теперь же он послужил более важному делу – король обвязал шнурок вокруг головы, перехватив волосы, укрепил узлом на затылке и повернулся к нам:
– Сойдет?
– Да поступай как хочешь, повелитель, – в очередной раз скорбно вздохнул Хальк. – Ладно, выглядит пристойно.
– Просто замечательно, – сказала я, стараясь не захихикать. – Только немного поправить…
– Мы идем или нет? – напомнил о себе Хальк. – Кстати, ты не забыл, как правителю страны следует приветствовать мелкопоместных дворян?
– Сейчас по шее получишь, – пригрозил король и толкнул тяжелую резную дверь.
Обширный внутренний двор был почти пуст. Если не считать двоих гвардейцев, застывших у закрытых ворот в город, и громадного торгового фургона, запряженного тауранскими тяжеловозами. Одна боковая стена фургона была снята, и вместо нее красовались толстенные, с человеческий палец, железные прутья. Изнутри фургон был задернут грубой мешковиной. На месте возницы сидел унылого вида человек в зеленом, пялился на башни замка и жевал соломинку.
Мы подошли поближе. От фургона отчетливо несло ароматом давно не убранной конюшни, под колесами растеклась большая лужа, остро пахнущая звериной мочой. Я на всякий случай обошла ее стороной. В целом представшее перед нами зрелище напоминало шемский бродячий зверинец, причем не самый лучший.
– Эй, – окликнул возницу король. – Где барон Омса?
– Господин барон до ветру пошли, – лениво сообщил скучающий гандер, не вынимая соломинки из рта и даже не глядя в нашу сторону. – А тебе чего?
Стоявший сбоку Хальк чуть слышно хмыкнул.
– Дай на зверюгу посмотреть, – попросил король. – Занавеску отдерни, а?
– Не велено, – проворчал гандер. – Господином бароном сказано короля ждать. А Его величество шляться где-то изволит. Наверное, дела важные…
Я покосилась на Халька и заметила, как он начинает трястись от смеха. После слов возницы библиотекарь кивнул и вполголоса добавил:
– Да, король занят. Государственными делами. Пишет эдикт о налоговых сборах в Танасуле…
Юсдаль успел заметить неприметное движение короля и слегка отодвинулся назад, избежав тем самым чувствительного удара локтем в бок. Когда-нибудь господин хранитель рукописей дошутится…
– Открывай, – теперь тон короля из спокойного стал повелительным. Но прежде чем гандер успел пробурчать очередное «Не велено», со стороны входа к дворцовым кухням и складам раздался громовой бас:
– Эй, детина, тебе чего нужно? Катись отсюдова!
Хальк откровенно фыркнул, а я предпочла спрятаться за надежной спиной короля. На нас надвигался
