Оглядевшись по сторонам и убедившись, что пока не привлекли ненужного внимания, мы перебежали улицу, юркнули во двор и постучались в менее помпезную железную дверцу. Стучать пришлось долго, пока внутри не донесся осторожный вопрос:
– Кто там? Мы закрыты!
Ольтен на миг опешил, потом здраво рассудил, что сейчас не время показывать гонор, требуя уважения к представителя королевской фамилии, и негромко ответил:
– Позови господина Игдира! Скажи, что пришел… пришли из дворца.
Я приготовилась к долгом и тревожному ожиданию, но дверь беззвучно распахнулась.
– Ваша милость? – донесся из ароматного полусумрака пришептывающий голос с акцентом коренного уроженца Заморы. – Что же вы стоите? Входите! Госпожа, вы тоже!
И мы вошли.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Записки Долианы, баронессы Эрде – III
«Железная шкатулка»
Бельверус, Немедия.
18 день Первой весенней луны.
Мнение общества, как мне не раз говорили и как я недавно выяснила на собственном опыте – жутковатая вещь. Оно может вас погубить и может вознести на вершину жизненного успеха. Главное, чтобы при каких-либо необычных обстоятельствах на вас обратили внимание и запомнили.
Что самое досадное, мне самой даже не пришлось почти ничего делать. Я с чистой совестью воспользовалась готовым – создавшейся за двадцать лет жутковатой репутацией семьи Эрде. И теперь в крохотной свите принца Ольтена Эльсдорфа мне отведена почетная роль создательницы планов на будущее и придворной предсказательницы.
– Барышня Дана, ты среди нас самая умная! – непререкаемо отверг Ольтен мои робкие возражения. – В конце концов, ты дочь Мораддина Эрде, знавшего о Немедии и ее жителях все! Мы будем добывать для тебя сведения, а ты решишь, как быть дальше!
«Знала бы, что жизнь обернется такой стороной, читала бы больше книг про лазутчиков и историю политики, а не об изящных искусствах и правилах куртуазии, – мрачно подумала я. – Теперь ничего не поделаешь. Как выражаются простолюдины, попала собака в колесо – пищи, да беги. Как бы потактичнее объяснить месьору Ольтену, что он возлагает на меня слишком большие надежды? Я – не мой отец и не в силах вернуть ему трон…»
Первые новости о переменах в столице Немедии мы получили вечером семнадцатого дня Первой весенней луны вместе с роскошным обедом за счет торгового дома «Игдир, Мошшель и Компаньоны». Выслушав, мы с его милостью Ольтеном дружно положили серебряные вилочки и скорбно уставились друг на друга, как две трепещущие серны, пораженные безжалостными стрелами охотников в самое сердце.
Почтеннейший господин Игдир Таубате, замориец до мозга костей, сплетник и давний знакомый принца, растерянно переводил взгляд то на его светлость, но на меня. Настал тот редчайший случай, когда месьор Игдир не нашел подходящих слов или счел, что любое выражения сочувствия прозвучит фальшиво.
Ольтен потянулся за бокалом, едва не выронил его, и с траурным видом провозгласил:
– Вечная память Эльсдорфам Немедийским!
Мы чокнулись. Краешки золотых чаш соприкоснулись, зазвенев, точно погребальные колокола. Меня разобрал истерический смех, и я чуть не выплеснула вино на дорогую льняную скатерть.
– Зря вы так, ваша милость, – серьезно заметил господин Таубате. – Может, все образуется.
Образуется, как же. Законных потомков Нимеда больше не существовало, о чем кричали герольды на всех перекрестках, суля от имени властей неминуемое возмездие уличенным виновникам гибели королевской семьи. В городе заправлял наскоро состряпанный триумвират в составе его светлости канцлера Эрдрика Грея, заодно исполняющего обязанности регента, королевского казначея Сагаро и военного протектора, небезызвестного Тараска Кофийца. Бельверус наводнен разнообразными войсками, как старая мельница крысами, гвардейские патрули торчат на всех перекрестках и бодро маршируют по улицам, горожане попрятались по домам, лавки закрыты, рынки почти не работают, выезд из города разрешен только по предъявлению бумаг с печатью его высочества принца Тараска.
Одним словом – осадное положение во всей его неприглядности и вытекающими безрадостными последствиями.
– Вопрос в том, известно ли Тараску, что мы живы? – этими словами принц на следующее утро открыл наш великий совет, посвященный одной немаловажной задаче – что предпринять?
– Будем предполагать худшее, – бодро откликнулась я. – Его милости Тараску доложили о том, что принц Ольтен уцелел и скрылся. Возможно, его известили и о том, что наследница Эрде тоже живехонька и свободно разгуливает по столице. Господин протектор благоразумно лишил нас возможности покинуть город: стража любых ворот непременно задержит подозрительных путников. Мы также не сможем всю жизнь прятаться у наших гостеприимных хозяев, подвергая их опасности. Малейшая оплошность – и они разделят нашу печальную участь. Значит…
– Значит, – подхватил Ольтен, – нам придется временно исчезнуть из Бельверуса. Только как? И куда мы направимся? В Аквилонию?
– Почему именно в Аквилонию? – уточнила я. Ольтен невесело хмыкнул:
– Я имею несколько сомнительную честь считаться дружественным союзником нынешнего владельца трона Льва. Надеюсь, он не откажет если не в военной помощи, то хотя бы в укрытии.
– В Аквилонию нам, скорее всего, попасть не удастся, – я покачала головой. – Может, мы и придумаем надежный способ незаметно улизнуть из города, но я совершенно не представляю, как миновать границу. Лезть через Немедийские горы? Тогда уж лучше бежать в Офир – он, как-никак, поближе. И какой смысл в бегстве? Так и будем прятаться от ищеек Тараска? Мы не нужны Кофийцу живыми.
– Предложи что-нибудь получше! – сердито огрызнулся принц.
Я задумалась, соображая, как поступили бы отец и матушка, окажись они в подобной ситуации. Ответ напрашивался всего один: рискованный и чреватый серьезными последствиями. Самостоятельно мы вряд ли справимся. Нужно обращаться за помощью. Только к кому?
– Кому мы можем доверять? – вслух спросила я. – Для начала – господину Таубате и его служащим, пока наши действия не угрожают благополучию их торгового дома. Любые попытки обратиться к знакомым из замка короны кажутся мне опасными – мы не знаем, кто сохранил верность дому Эльсдорфов, а кто перешел на сторону Тараска. Нужен кто-то посторонний… Монброн!
Когда я вспомнила это имя, мне показалось – все встало на свои места. Вот к кому нужно обратиться! У него есть обширные связи и он наверняка заинтересован в том, чтобы оказать поддержку последнему из Эльсдорфов и последней из Эрде!
– Кто такой Монброн? – заинтересованно уточнил Ольтен.
– Маэль из рода Монбронов Танасульских, аквилонский лазутчик в Немедии, – честно ответила я. – Посланец из Тарантии к моему отцу. Конечно, нам бы очень пригодились хотя бы двое-трое опытных служащих Вертрауэна…
– Как ты собираешься разыскать месьора шпиона? – перебил мои разглагольствования принц.
– Я знаю, где он живет. И пошлю ему записочку. Вот такую, – я придвинула к себе чистый лист и чернильницу, поразмыслила, выбирая подходящие слова, и решительно начертала:
–
– Это какой-то условный знак? – Ольтен с вежливым любопытством обозрел мое краткое послание. – Можно узнать, что за красное сияние имеется в виду?
– Потом! – непререкаемо отрезала я, складывая пергамент вчетверо. Подписываться не рискнула, надеясь, что Маэль столь же сообразителен, как пытается казаться, и догадается, с кем он недавно рассуждал на столь загадочную тему и при чем тут его «дядюшка» – старший родственник, которого месьор Монброн отчего-то полагает бессмертным.
Печать на свертке я с некоторым душевным трепетом поставила свою, доставшуюся в наследство от матери – силуэт летучей мыши над горами. Теперь мне требовался посланец, незаметный, быстроногий и хорошо знающий столицу Немедии. Вопрос в том, могу ли я злоупотребить любезностью нашего хозяина,
