Рейе махнул Клейну рукой, чтобы тот остановил фургон, и нахмурился, озираясь. Неужели ему не повезло, и хозяин ушел навестить приятелей или, что гораздо хуже, отправился в новое путешествие? Скажем, куда-нибудь на Побережье? В кузнице, расположенной над навесом на открытом воздухе, очаг погашен, дыма над желтоватой драночной крышей тоже незаметно… Хотя на краю поляны бродит, лениво пощипывая весеннюю траву, крупный жеребец редкого дымчато-пепельного окраса.
Заметив гостей, конь вскинул голову и приветственно заржал. Рейе надеялся, что ржание привлечет внимание обитателя дома, но линялая зеленая ткань, занавешивавшая дверной проем, не шелохнулась.
– Никого нету? – понимающе спросил Клейн. В фургоне завозились и чихнули.
– Надо проверить, – Рейе неохотно слез с седла и пошел к тихому дому. Медленно поднялся по трем ступенькам, отполированным ногами многочисленных посетителей. Отодвинул занавеску, заглянул, осмотрелся. Просторная светлая комната, вытертая оленья шкура на полу, потушенный камин, высокие узкие шкафы с книгами, широченный стол, заляпанный восковыми потеками от свечей, и качающийся над ним резной кораблик, подвешенный к балкам потолка – узконосая черная саэта с парусами из золотистого шелка. Пахло сушеными травами и самую чуточку вылежавшимися пергаментами. В целом комната напоминала обиталище многоученого философа, исповедующего мирную созерцательную жизнь на лоне природы в узком обществе любимых книг и друзей.
Рейе вслушался. Из-за расположенной в дальнем конце комнаты двери доносилось легкое шуршание и позвякивание. Гость вздохнул, откашлялся и постучал ладонью по ободверине, громко крикнув:
– Эллар! Эллар, ты дома?
Ответом послужил звон чего-то разбившегося вдребезги, треск вспыхнувшего огня и вопль досады, сменившийся настойчивым пожеланием всем любителям говорить под руку немедленно провалиться сквозь землю и обещанием незамедлительно разобраться, кто тут шастает. Рейе опасливо попятился, зная: когда хозяин дома на озере пребывает в дурном настроении, от него лучше держаться подальше. Прирожденный вспыльчивый нрав обитателя маленького дома, несмотря на прилагаемые старания и размеренное тихое существование последних лет, порой давал о себе знать.
Часто заскрипели ступени лестницы, ведущей на второй этаж. Рейе мысленно встряхнулся и сосредоточился, как перед поединком или началом опасной авантюры. Еще не поздно направить события по другой колее – выйти из дома, развернуть фургон, отправиться к отцу…
Астэллар, он же Эллар, он же Рассказчик или Учитель, обладатель множества иных имен и прозвищ (некоторые из коих звучали весьма громко, а другие давно позабылись), с приглушенным рыком ворвался в комнату, выискивая незваного гостя. Рейе невольно попятился, ткнувшись спиной в дверной косяк, и подумал, что любой, впервые столкнувшийся с Элларом, надолго запомнит эту личность и щекочущее чувство растерянного удивления, которое он вызывает. Рейе до сих пор не мог решить, как к нему относиться и посему старался избегать встреч. Если уж Драго, правитель Рабиров, и Совет разрешили Эллару поселиться здесь – пусть живет. Сие дозволение не означает, что Рейенир да Кадена, отлично знающий, кем является – или являлся когда-то – этот человек, полностью согласен с мнением своего отца или тех, кто именует себя «учениками Эллара».
Владелец дома на лесном озере по повадкам частенько смахивал на отставного вояку: не то аквилонский легат на покое, не то зингарский капитан, решивший после долгих и опасных скитаний осесть на берегу. Он возвышался над невысокими жителями Рабиров на добрых три или четыре ладони – широкоплечий, костлявый, некогда черноволосый, а теперь почти седой, неугомонный и живо интересовавшийся всем на свете.
Однако имелось в облике Эллара нечто, заставлявшее вздрагивать даже его лучших друзей. Предсказательница Меланталь всякий раз поневоле отворачивалась и многословно извинялась.
Когда-то очень давно, при обстоятельствах, о которых сам Эллар предпочитал не распространяться, его лицо превратилось в противоестественное соединение двух равных и совершенно несхожих половин. Левая принадлежала мужчине средних лет: грубовато-красивая, с резко выступающей скулой, упрямым подбородком, иронично сложенными губами и ярко-серым, внимательно поблескивающим глазом в длинных ресницах. То, что находилось справа, больше смахивало на видение из ночного кошмара или маску божества смерти, сработанную в Черных Королевствах: буро-сизоватое месиво заживших шрамов, оставленных прикосновением огня, сросшиеся веки, за которыми прятался незрячий правый глаз, и паутина красноватых язв, тянущаяся вниз и распространившихся на правое плечо. Граница между живой и умершей частями тянулась ровно посредине лица, создавая жутковатый контраст и требуя от собеседников немалого присутствия духа, ибо трудновато разговаривать с человеком, который сохранил только часть некогда красивой физиономии.
Разглядев, кто к нему пришел, Эллар, похоже, слегка опешил – Рейе никогда не был здесь частым гостем. Говоря по правде, он еще ни разу не приходил в дом над озером.
– Рейенир? – Эллар остановился в дверях, вопросительно косясь на посетителя. – Я не ошибся, ты Рейенир, сын Драго? Мне говорили, ты уехал на Полночь.
– Уезжал и сегодня приехал обратно, – Рейе нахмурился, старательно подбирая нужные слова. – Я хотел бы кое-что тебе показать… и еще попросить совета. Это связано с моей младшей сестрой.
– Хорошо, – Эллар медленно кивнул. – Нужно куда-то идти?
– Нет. Мой фургон стоит возле твоего дома.
Клейн, терпеливо ожидавший возвращения Рейе, которого он, похоже, считал теперь новым господином, изумленно вытаращился, увидев его спутника, но промолчал. Бывший каторжник здраво предпочитал оставлять принятие решений на долю тех, кто поумнее.
Когда с дверец фургона сняли засов и распахнули их настежь, открывая дорогу солнечным лучам, Ринга недовольно заворчала и спряталась в глубине повозки. Рейе опасался, что сестра, почуяв близкий лес и свободу, рванется бежать, но вышло совсем наоборот – пришлось долго выманивать ее из фургона. Наконец Ринга крайне неохотно вылезла из своего укрытия и, как пугливое животное, забралась под днище повозки, угрожающе шипя на приближающихся к ней людей.
– Вот, – безнадежно сказал Рейе, едва успев спасти руку от очередного укуса дражайшей сестрицы. – Ее зовут Рингилиан или Ринга, у нее Сумеречное Безумие в таком виде, какого доселе ни разу не встречалось, однако это не самое худшее…
Эллар присвистнул и деловито осведомился:
– А что, разве может быть еще что-то худшее?
Рассказ о поездке, знакомствах, догадках и предположениях вышел долгим, почти до наступления ночи. Хозяин и гость сначала сидели на крыльце, потом вернулись в дом и устроились за столом. Загорелись свечи в шандале из оленьего рога, на столешнице распластался огромный чертеж земель Немедийского королевства, нашедшийся в книжном собрании Эллара. Клейн распряг лошадей и завалился спать на сеновале над конюшней. Удивительно спокойная Ринга долго бродила по берегу озера. В сумерках она осторожно, по-кошачьи, пробралась в дом, свернулась на шкуре возле разведенного в камине огня и задремала – без ставших уже привычными криков, неразборчивого бормотания и всхлипываний.
– Чрезвычайное удачное стечение обстоятельств, – подвел итог своей повести Рейе. – Мне посчастливилось встретить людей, которые близко знали Рингу последние двадцать лет, и человека, удостоверившего, что ее дочь Долиана осталась в живых. Сейчас эти люди должны находиться в Бельверусе – церемония возведения на трон нового короля и последующие праздники наверняка растянутся дней на десять. Если выехать сейчас, я еще смогу перехватить их на обратном пути где-нибудь в Шамаре и узнать последние новости. Но меня волнует не судьба немедийской короны – это, в конце концов, людские хлопоты! – а загадочная вещь, угодившая по воле случая к моей предприимчивой племяннице. Поэтому, – Рейе в задумчивости побарабанил ногтями по столу, – поэтому я и решил обратиться к тебе. У меня есть основания доверять словам этого молодого человека, Маэля из рода Монбронов. Его ремесло – видеть, слышать и запоминать. Он в точности описал предмет, отобранный Долианой у весьма подозрительного колдуна – ксальтоуна. Девушка объявила взятое «ценой крови» и унесла с собой.
– Каримэнон, – почти по слогам произнес Эллар диковинно прозвучавшее название и внезапно едко рассмеялся. – Этого не может быть. Прошлое умерло. Цепь давно распалась. Мертвецы не воскресают!
– Камень, похожий на красный алмаз или рубин, – монотонно проговорил Рейе, повторяя недавно
