все еще пряча голову между ног. Ингвина стояла чуть дальше остальных от центра поляны, поэтому падение мутанта никак не отразилось на ней. Жомов с Рабиновичем успели отскочить в сторону, а вот неуклюжего Андрюшу, все еще прижимавшего Горыныча к груди, отбросило на пару метров мощным ударом крыла. Я поспешил ему на помощь, однако Попов в ней не нуждался. Опустившись на пятую точку, оскорбленный Андрюша заорал во всю мощь своих легких:
– Вот сволочь. Да чтоб тебя разорвало и подбросило! И только когда жуткий монстр прямо у меня на глазах лопнул, будто перезрелый бешеный огурец, и разлетелся по воздуху сотней маленьких кусочков, а над поляной закружились его перья, я понял, что произошло на самом деле: каким-то невероятным образом обе присказки разгневанного Попова обрели силу настоящих магических заклинаний! Вот тебе и безобидный толстяк...
На несколько секунд вокруг Андрюши воцарилось полное оцепенение. Даже я, привыкший и не к таким фокусам за немалые годы собственной жизни (по собачьим меркам, разумеется! ), и то застыл на месте, пораженный совершенно невероятной развязкой заведомо проигранного сражения.
– Андрюша, как-нибудь объясни на досуге, как ты все это делаешь, – первым нарушил молчание мой Рабинович и, как подкошенный, рухнул на снег, усыпанный перьями.
– В натуре, Андрюха, это было круто, – выдохнул ошеломленный Жомов и, сграбастав целую пригоршню снега, засунул ее в рот. – Пожалуй, даже круче базуки получилось.
К его поздравлениям присоединилась и Ингвина. Подойдя на расстояние двух шагов к Попову, юная воительница опустилась в снег на одно колено и взяла в руки шлем, показав всем, что ошарашена не меньше моих ментов, да и меня самого, что уж там греха таить!
Секунду посмотрев Андрюше в глаза, девушка низко опустила голову.
– Вот теперь я убедилась, благородный господин, что воистину ты могущественный ворлок, – слегка дрожащим голосом (от перенапряжения, а не от пошлого раболепия! ) произнесла она. – Если можешь, прости мне мое неверие, а коли обидела я тебя своими сомнениями, казни меня, владыка Поповсен! ..
– Чего-чего он владыка? – не дав Ингвине закончить, а Попову как-то отреагировать на столь откровенное признание, поинтересовался удивленный таким словосочетанием Ваня Жомов.
– Сена в попе. Ты разве не слышал? – пояснил Рабинович, и оба здоровых идиота повалились в снег, корчась от смеха.
– Да пошли вы все к коровьей матери! – завопил Андрюша так, что на омоновца вновь посыпались шишки, моего Сеню стукнуло по черепу большой еловой веткой, а с ближайших гор сошла было вниз лавина, но, остановившись в узкой долине, она поняла, что с Поповым им никак не разойтись, и без колебаний вернулась обратно.
Я жалостливо посмотрел на Попова. Ничего не скажешь, в этот раз ему с кличкой не повезло! «Поповсен» даже, пожалуй, похуже Мурзика будет. По крайней мере я бы с ним прозвищами не поменялся. Пока Жомов с моим Сеней помирали со смеху, а Ингвина удивленно смотрела на них, не понимая, отчего взялось такое бурное веселье, Андрюша покрывался красными пятнами от обиды и злости. Мне даже так сильно захотелось подойти и лизнуть его в лапу... тьфу ты... в руку, что я еле сдержался. И вместо этой дурацкой дворняжьей сентиментальности решил выручать криминалиста. Резко развернувшись в сторону лесной дороги, я бешено зарычал, всем своим видом предупреждая людей, что приближается новый монстр. Сработало! Жомов с Рабиновичем вмиг оборвали смех и вскочили на ноги, сжимая свои верные дубинки. Ингвина выхватила меч, а Попов зачем-то поднял вверх Горыныча. Тот слабо хрюкнул:
– Ты что делаешь, ирод? Я и так закоченел весь, а ты еще ветер поднимаешь!
Впрочем, Андрей на его стенания внимания не обратил, напряженно всматриваясь в дальний конец поляны. Жомов с Сеней и Ингвиной осторожно дошли до начала дороги и выглянули из-за кустов. Естественно, ничего они там не увидели!
– Совсем у тебя кобель озверел, – буркнул Жомов, возвращаясь назад. – Дорога чистая, а он рычит чего-то.
– Ты мне на пса не наезжай, он нам, можно сказать, жизнь спас, когда этот мутант на нас кинулся, – вступился за меня Сеня (премного благодарен! ). – Кстати, что это за тварь такая была? Я раньше таких уродов только в книгах видел. И то не помню, как называются.
– Гиппогриф, – прокаркал со своего насеста Горыныч, и Попов, наконец вспомнив о своем подопечном, опустил руки, засовывая трехглавого птеродактиля под куртку. Ахтармерз потрепыхался и высунул наружу все свои тыковки.
– Я потому и остановился от удивления, когда его увидел, – пропищала средняя голова. – Ни в вашем, ни в соседних измерениях они никогда не водились. А в сказках и легендах встречаются, потому что некоторые контрабандисты, нарушая законы межмирового права, экспортировали их из других измерений, делая два-три скачка через врата. Они продавали гиппогрифов за огромные деньги. Именно поэтому этот гиппогриф без всадника гулять тут не мог.
– Мог не мог, а нас чуть не употребил под водочку, – буркнул Жомов.
– А это говорит о том, что сдвиги миров из-за вашего путешествия во времени происходят просто колоссальные, – возмутился Горыныч. – Присутствие гиппогрифа в этих лесах говорит о том, что не только врата между мирами открываются произвольно, но и на вашу вселенную уже началось наложение параллельных миров!
– И что из этого? – оторопел Ваня. – Орать теперь надо, что ли, ящерица ты газопроводная?
– Сам ты гиппопотам прямоходящий! – обиделся Ахтармерз. – Орать-то, может, и не нужно, но вашему миру жить осталось несколько дней. Неделя от силы, если вы не вернетесь в свою проклятую ментовку.
– Ну-ну, полегче! – наехал на болтливую рептилию Попов и слегка шлепнул Ахтармерза ладошкой. – Думай, что говоришь, а то и по рогам получить недолго! – Затем посмотрел на задумчивого Рабиновича: – Сеня, все! Пока не пожрем, ни на шаг с этого места не сдвинусь.
– Кому в ухо, а попу крендель в брюхо, – фыркнул Рабинович. – Тут мир на волоске висит, а ты о жратве думаешь.
– Вы о чем? – Ингвина удивленно переводила взгляд с одного говорившего на другого. – Что здесь происходит?
– В данный момент ничего, – уклончиво ответил мой Сеня. – А вот что будет дальше происходить, зависит от того, как быстро мы до этого Хрюмира доберемся.
– Часов шесть еще ехать, – Златовласка обиженно наморщила носик. Вот теперь на женщину похожа стала, а то чисто Снежная королева в парике! – Конечно, если на нас еще какое-нибудь чудище не нападет.
– Тогда точно нужно поесть, – вздохнул Рабинович. – А то у Андрюши голодный обморок случится.
Андрюша хотел что-то возразить на очередную Сенину колкость, но только махнул рукой и, тяжело развернувшись, пошел в сторону оставленной колесницы, в которой лежали взятые на дорогу нехитрые припасы. Поскольку мои менты вчера малость перебрали, обеспечить нашу экспедицию продовольствием добровольно взялась Ингвина. И по своей варварской привычке к тяготам и лишениям положила минимум съестного: какая-то вяленая рыба, больше похожая по вкусу на подметки Сениных ботинок (пробовал я их по молодости, когда совсем дурной был), несколько кусков мяса, жутко пересоленных и просушенных до такой квинтэссенции, что ими можно было забивать гвозди, да кожаный бурдюк местного пойла под названием «медовуха». Увидев перекосившиеся морды Ивана и Сени, Ингвина с усмешкой проговорила:
– Покорнейше прошу простить меня, великие ворлоки, но я не думала о том, что вам приспичит начать набивать желудки уже на середине пути. – Эй, алло! А где же почтение в голосе и преклонение перед могуществом? Видимо, отошла уже девочка от потрясения. – Лично я собираюсь поесть у Хрюмира. Ну а если у того нормальной пищи не найдется, настрелять дичи где-нибудь в дороге. Ну а вы ешьте, что Фрейр послал!
К моему вящему удивлению, на лице чревоугодника Попова не отразилось и тени того недовольства, что появилось на физиономиях его друзей. Наоборот, Андрюша сиял, как начищенный медный котел, а улыбка у него и вовсе могла бы с оскалом кита потягаться, когда тот планктон через зубы пропускает. Впрочем, причина поповского веселья недолго оставалась загадкой. Криминалист извлек со дна колесницы какой-то мешок и, развязав его, вытащил на свет божий жареную свиную ногу, едва ли не с меня размером.
– А вы что думали, я голодать сюда пришел? – возмутился он, глядя на удивленные физиономии остальной троицы. – Между прочим, если бы я не зашел по дороге на кухню и не попросил припасов в
