пословицы, согласно которой первый блин всегда бывает комом. Но вот с гномом вышло некоторое несоответствие вековой мудрости. Первым «блин» сказал Жомов, а комом стал диверсант с колокольчиком, которого Ваня, следуя старой привычке выключать будильник, просто запулил в стенку коридора. После чего в коридоре наступила гробовая тишина, и оставшаяся часть обитателей гномьего общежития проспала на работу.
Впрочем, ментам поспать так и не удалось. Пришедший в себя ходячий будильник тут же побежал жаловаться непосредственному начальнику о беспрецедентном случае саботажа на вверенной территории. Начальник, толком не разобравшись, о ком идет речь, послал для усмирения недовольных побудкой целый отряд местных пионерских горнистов в легких кольчугах, простеньких шлемах и с деревянными дубинками в Руках. Жомова они разбудили. Естественно, на свою голову. И буквально через несколько секунд один за Другим вылетели из комнаты, растеряв по дороге шлемы с дубинками и перебудив звяканьем кольчуг о стену всю еще спящую часть общаги.
После такого тарарама никто из ментов заснуть уже не мог. Поорали немного на Жомова, не давшего поcпать, порычали на Стурла, пришедшего извиняться за поведение орды будильников, обругали снующих мимо гномов, прикрикнули друг на друга просто так, в качестве разминки, и разошлись по комнатам, чтобы одеться к завтраку. Ну а после принятия пищи собрались в комнате у Рабиновича, ожидая прибытия Стурла на дрезине. Тот не заставил себя долго ждать.
– Благородные странники и героическая воительница, – слащаво улыбаясь, проговорил гном, входя в комнату к ментам. – Мне было бы горько и стыдно, если бы вы, побывав в Свартальхейме, не посмотрели нашу бесподобную мастерскую и братьев Ивальди за работой. К тому же я хочу продемонстрировать вам абсолютное оружие, ради доставки которого в Асгард пожертвовала вчера своими волосами прекрасная Ингвина.
– Попрошу не путать, добрый гном, – грозно проговорила воительница и потрясла пальцем перед носом у Стурла. – Я пожертвовала волосами ради спасения чести Сив и Тора, а не из-за какого-то там вашего оружия.
– Хорошо-хорошо. Пусть будет так, – торопливо согласился гном, уже успевший понять, что с этой девицей лучше не спорить. – И все-таки давайте для научала проследуем в мастерскую.
Собственно говоря, смотреть на примитивные верстачочки и наковаленки гномов не хотел никто. Однако Сеня Рабинович настоял на экскурсии, поскольку не хотел обижать одного из правителей Свартальхейма, так страстно стремившегося удивить гостей передовой технологией в области гномьих вооружений. На Сеню поворчали, но с вынужденной экскурсией пришлось смириться. Впрочем, довольно скоро все до единого позабыли о своем нежелании посетить мастерскую.
– Эйтри, поди-ка сюда! – проорал Стурл куда-то в глубь мастерской, стоило только экскурсантам переступить порог. – У нас гости.
Вчерашний мастер в тех же самых рукавицах и фартуке, будто и не снимал их на ночь, предстал пред ясные очи своего начальства вкупе с экскурсантами. Хмуро теребя себя за куцую бороденку, он поинтересовался: чего его светлости угодно?
– Будь добр, принеси сюда, пожалуйста, Гунгнир и волосы для Сив, – крайне вежливо попросил мастера Стурл, отчего его подчиненного просто-напросто перекосило, как чугун на переплавке. – И поживее!
Эйтри развернулся и крайне неторопливым шагом отправился туда же, откуда пришел. Отсутствовал он каких-то пару минут, а потом возвратился назад, неся в одной заскорузлой руке, с которой рукавицу все-таки снял, парик из волос воительницы, а в другой – какую-то жердину, отливающую странным синеватым металлическим блеском.
Менты с видом настоящих ценителей кустарного искусства осмотрели демонстрационные вещи. Парик для Сив и в самом деле выглядел великолепно. Волосы были прекрасно уложены и, украшенные золотыми нитями и сверкающей диадемой, казалось, выглядели даже великолепнее, чем на голове у недавней хозяйки. Впрочем, Ингвину этот отрезанный ломоть теперь волновал мало. Она уже принесла свою жертву богам и больше о ней вспоминать не хотела. Куда больше воительницу заинтересовала та железяка, что притащил Эйтри.
При ближайшем рассмотрении железяка оказалась довольно искусно сделанным копьем. Она казалась отлитой из цельного куска металла и должна была бы весить килограммов пятьдесят, если не больше. Именно поэтому Ваня Жомов удивленно вытаращил глаза, когда увидел, с какой легкостью Ингвина примеряет его к своей руке. Стурл перехватил этот взгляд, как бродячий пес кусок дармовой колбасы.
– Удивляетесь? Попробуйте сами, благородный Жомовсен, – улыбнулся коротышка и, когда Ваня ощутил в руках фантастически невесомый вес копья, пояснил: – Это мифрил. Металл, нужно сказать, как исключительной красоты, ковкости и твердости, так и несравненной легкости. Стоит он, конечно, бешеных денег, но в качестве подарка асу подойдет лучше всего. Пойдемте. Опробуете копье на нашем полигоне.
Полигон гномов оказался просто еще одним тоннелем в скале, только, в отличие от остальных, основательно загаженным. Пол в этом коридоре устилали каменные обломки и остатки боевой амуниции. На стенах красовались черные пятна сажи от обильных пожаров, а в дальнем конце стояло несколько манекенов. Стурл предложил Жомову бросить копье в одну из мишеней, что Ваня и сделал с огромным удовольствием. Шутка ли?! Когда еще обычному сотруднику милиции удастся подержать в руке копье, предназначенное для самого верховного бога!
Ваня бросил Гунгнир несколько раз. И хотя в мишень попал лишь однажды, результатом оказался вполне доволен. Поскольку легонькое копье, по весу едва ли превышавшее алюминиевую лыжную палку, пробило навылет прочный стальной доспех и так сильно застряло в каменной стене, что Ивану едва удалось вызволить его оттуда. Затем оружие опробовала Ингвина. Попадать в мишени у нее получалось чаще, хотя и не с таким ошеломляющим результатом. Однако и она промазала пару раз. Сеня презрительно фыркнул.
– Это и есть ваше абсолютное оружие? – язвительно поинтересовался он. – Или это только преддверие развлечений?
– В некоторой степени вы правы, благородный Робинсен, – покорно кивнул головой гном. – Это всего лишь первая разработка копья. Первоначально Гунгнир планировалось сделать супербронебойным, способным поразить любую защиту, а также придать ему качества, способствующие непременному попаданию в цель. Однако, судя по всему, осуществить задуманное не удастся.
– И что же вам мешает? – не унимался Рабинович, ожидания которого были столь жестоко обмануты жалким зрелищем гномьего «абсолютного оружия».
– Видите ли, согласно проекту для создания Гунгнира нужно было использовать еще два компонента, помимо существующих, – развел руками Стурл. – Это разрыв-трава, позволяющая оружию пробивать абсолютно все преграды, и эликсир Хели, способный придать оружию возможность стопроцентного попадания в Цель, каким бы неуклюжим ни был его хозяин. Ведь согласитесь, что самое притягательное для всех существ – это смерть. Ты можешь делать все, что хочешь, быть, где желаешь, но когда смерть тебя к себе притянет, ты забудешь обо всем и упадешь в ее объятия. Вот только Добыть эти компоненты нам не удалось.
– Это почему? – заинтересованно спросил Сеня, внезапно почувствовав, что в воздухе запахло выгодной сделкой. Однако он ошибся.
– Дело в том, что на пути в Нидльхейм, царство смерти, которым правит Хель, стоит Глубинный Ужас которого мы зовем Барлог, и еще ни один брисинг не смог пройти мимо него живым, – усмехнувшись, проговорил гном. – А разрыв-трава растет в небольшой горной лощине, окруженной со всех сторон снегами, и в это место невозможно попасть никому из жителей всех девяти миров. Начиная от Нидльхейма, кончая Асгардом. И мы рассчитываем на вашу помощь...
– Ну уж нет, извините, – засмеялся Рабинович. – У нас своих дел по горло. Мы вам с волосами помогли? С чего это вы решили, что мы будем помогать вам и дальше?
– Во-первых, потому, что, начав помогать победе альянса светлых сил против армий етунов, глупо останавливаться на полпути, – в голосе Стурла внезапно зазвучал металл. – А потом, я боюсь, у вас просто нет другого выхода. Не выполнив нашу просьбу, вы просто никогда не выйдете из Свартальхейма и погибнете вместе с нашим миром! .. Мы не жестокий народ. Но когда речь идет о спасении вселенной, приходится идти на определенные жертвы. Вы меня понимаете?
