оделся. Сумочка Барбары была все еще там. Он вынул из нее все пять бумажек по двадцать долларов, переложил их в свой бумажник и, полностью одетый и даже причесанный, как ни в чем не бывало вернулся в гостиную. Буквально за несколько секунд до того, как Барбара смущенно вышла из ванной комнаты.
При ее появлении оба детектива ошеломленно уставились на нее, а Бойд даже громко прищелкнул здоровенными пальцами.
– Эй, эй, не может быть! Ну и дела... Едрена в корень, да ты же из тех, кто по вызову! Точно-точно, как-то я даже арестовывал тебя во время облавы. С памятью у меня все в порядке, не сомневайся...
– И вы что, теперь за это платите, мистер Морроу? – искренне удивился Гарри Пилчер. – Невероятно, просто невероятно!
– Невероятно то, что у вас хватило мозгов догадаться об этом, сержант, – ледяным тоном заметила Барбара, не скрывая ни откровенной издевки, ни явной враждебности.
Бойд, нахмурившись, подошел к ней, положил огромную лапу прямо ей на грудь, пощупал...
– Слушай, а знаешь, мне все время хотелось узнать: они у тебя настоящие или накладные?
Барбара не дрогнула, не отодвинулась. Просто презрительно смотрела на сержанта. Затем, не отводя взгляда, сказала:
– Ну, теперь знаешь? Счастлив, сержант? Тогда убери свою грязную лапу! Как можно скорее. Чтобы я не успела провонять!
– Слушай, ну зачем нам с тобой ругаться, киска? Да еще при таких обстоятельствах. Может, лучше изобразим все по-быстрому? – довольно ухмыльнувшись, предложил Бойд. – А что? Дешево и сердито, и все довольны. Включая даже тебя.
– Прекратите! – гневно воскликнул Тид. – Вы не у себя в участке, сержант, и извольте вести себя как положено.
Бойд удивленно на него посмотрел:
– Ты чего это раскипятился? Ведь твое время, судя по всему, уже закончилось. – Он снова повернулся к Барбаре: – Пошли. Вон в ту комнату. Все будет в лучшем виде, крошка, не беспокойся. Сколько ты сейчас стоишь?
– Я же сказал вам!
Но Барбара перебила его. Только на этот раз до странности решительным голосом. Как будто задумала что-то.
– Не надо, прошу тебя, Тид! Предоставь это мне и ни о чем не волнуйся, ладно? – И она загадочно улыбнулась Бойду: – А знаешь, сержант, ты мне даже нравишься... Такой прямой, откровенный! Настоящий мужчина, ничего не скажешь. Именно поэтому я назначу тебе специальную цену. Не как другим и только потому, что ты мне вдруг понравился.
– Ну и во что, интересно, мне обойдется твоя «любовь»? – продолжая ухмыляться, спросил Бонд, доставая бумажник.
– Недорого. Совсем недорого, мой друг. Всего-то в пять штук. Баксов. И только в силу особого к тебе отношения!
Рука сержанта на секунду удивленно замерла на уже раскрытом бумажнике, а затем с силой ударила тыльной стороной Барбару прямо по правому уху! Отлетев к противоположной стене, она с громким стуком рухнула на пол...
Тид, со свойственной ему реакцией, тут же сделал широкий шаг вперед, одновременно размахнувшись, и со всей силой шарахнул сержанта по носу. Под костяшками его кулака раздался отвратительный звук треснувших хрящей... Бойд резко согнулся пополам, схватился за спинку стула, пытаясь удержаться на ногах.
В те считанные секунды, когда Тид готовился нанести следующий удар, успев краешком глаза заметить встающую на ноги Барбару, сзади него вдруг послышались мягкие шаги, и на его затылок опустилось что-то резкое, тяжелое, отчего его голова чуть ли не раскололась пополам, а ноги стали ватными.
Бойд, вне себя от ярости, уже подходил к нему, сжав здоровенные кулаки и злобно прищурившись, готовый размазать его по стене.
– Только не по лицу, сержант! Не вздумай бить его по лицу! Следы нам сейчас совершенно ни к чему! – раздался чей-то, казавшийся далеким-предалеким голос.
Удар пришелся действительно не по лицу, а в грудь, чуть ниже сердца, но зато ощущение от него было такое, будто он столкнулся с несущимся на полной скорости паровозом!
По-прежнему тяжело сопя, но только не от усталости, а скорее от «благородного гнева», Бойд левой рукой поднял его за шиворот и приставил к стене. Тид вяло пытался размахивать руками, как бы сопротивляясь и как бы даже пытаясь нанести противнику сокрушительный удар, но смотреть на все это было и больно и... смешно. Практически вжав его в самую стену и подставив под его подбородок свое массивное плечо, сержант начал методически обрабатывать его обмякшее тело не просто мощными, но и весьма грамотными, на редкость профессиональными ударами. Даже не обрабатывать, а скорее разбирать на части! При этом он с нескрываемым удовольствием громко крякал при каждом ударе, особенно при наиболее естественных звуках реакции тела жертвы на эти удары... И очень скоро руки Тида Морроу уже не более чем безвольно болтались. Совсем как у резиновой куклы на представлении в цирке... Гарри Пилчер молча стоял рядом и держал в руке резиновую дубинку (именно ею он совсем недавно и вырубил Тида), а лабораторная крыса – эксперт Брознабан, – буквально застыв от представшей перед ним картины жесткой расправы, только и двигал свои очки с кончика носа к переносице и обратно. Да, такого, признаться, ему давно видеть не приходилось!
Тид искренне, от всей души и во весь голос хотел крикнуть им всем, что его собираются убить, что это преступление надо немедленно остановить, но на это у него уже не оставалось сил. Физических сил. Зубы только жалко клацали, мышцы категорически отказывались слушаться, да и в мозгах был сплошной туман. Кровавый туман...
В себя он пришел много позже, уже лежа на пледе. На своей кровати, в собственной спальне. С сидевшей совсем рядом Барбарой, которая, увидев, что к нему вернулось сознание, тут же влажным платком вытерла пот с его лица.
