кулаками, а затем катались по земле, вероятно, выясняя, кто из них питает к тебе большую ненависть.
А в должный срок Ана Таварэс родила сына-альбиноса. Она вышла замуж за плотника, а мальчик, вероятнее всего, еще один из твоих сыновей, со временем стал Пуксадуром ди Самба, певцом-солистом школы самбы.
Освальдинью, вон он, в окне, — сын того твоего сына. Ты видишь, как светла его кожа? Совершенно очевидно, что в нем, как и во мне, есть твоя кровь.
После рождения сына Аны сбылось и третье пророчество старика Фернанду.
Однажды вечером ты не пришел домой. Ты частенько не приходил домой. Еще молодой, ты полагал, что должен развлекать фавелу своими выходками и увеличивать и без того растущее число твоих почитателей.
Но на следующий день, после жестокого шторма, тебя нашли на берегу. Ты лежал лицом вниз, с горлом, перерезанным от уха до уха. Твоя кровь вытекла из шеи в песок. Твои шорты, волосы и кожу покрывала корочка соли, словно ты долго плыл к берегу.
Люди говорят, что на том месте, где тебя нашли, с тех пор невозможно разжечь костер или даже зажечь спичку.
Твоя лодка «Ла Муньека» пропала, и больше ее не видели.
Пропал и юноша, помогавший тебе ловить рыбу, Тобиас Новаэс.
Много лет считалось, что тебя убил юный Тобиас, хотя люди и удивлялись, потому что за ним не водилось никаких грешков. Но решили, что он перерезал тебе шею, чтобы украсть лодку.
А много лет спустя отец Тобиаса получил от него письмо, в котором юноша сообщал, что стал монахом в Ресифэ. Тут же ему отправили письмо, в котором спрашивали, убил ли он тебя и украл ли твою лодку.
Вскорости пришел ответ. Тобиас писал, что не знал о твоей смерти, что чувствовал, что в долгу перед тобой, и что пример твоей беспутной, безалаберной жизни подтолкнул его к уходу в монастырь.
Все эти годы твое убийство окружала тайна. Столько людей могли бы убить тебя. Сделал ли это кто-то из жителей фавелы, кому не понравилась одна из твоих проделок? Или все-таки Тобиас, польстившийся на лодку? А может, уругвайцы, которые нашли тебя, убили и вернули себе свою лодку? Или лодка потерпела крушение во время шторма? А может, тебя убил старик Таварэс? Он уверовал, что ты, помешав Ане уйти в монастырь, обрек его на вечные муки ада…
Сбылись все три пророчества моего деда Фернанду, касающиеся тебя. Первое, что тебя жестоко изобьют и оставят в канаве. Так оно и было, но ты оправился и снова стал самим собой. Второе, что ты уйдешь из фавелы. Ты ушел, но вернулся. Третье, что придет день, когда тебя убьют ударом ножа. Так оно и случилось.
Моя мать, Идалина, как ты видишь, она старая, очень старая женщина, хочет знать правду. Кто тебя убил и почему?
И каким образом ее отцу удалось так точно предсказать все, что случилось с тобой?
ГЛАВА 24
— Лаура совершенно права, — Флетч и Марилия Динис сидели за столиком в маленькой чайной. — Тут могут рассказать тебе, что угодно, сославшись, что все это дело прошлое.
Визит в фавелу закончился безрезультатно. Толпа детей и взрослых проводила Флетча и Марилию вниз по холму до городской улицы, где осталась его машина. А до того он вежливо попрощался со всеми, поблагодарил Жаниу Баррету Филью за содержательный рассказ, Идалину — за кофе и гостеприимство, пожал всем руки, пожелал фавеле успеха в вечернем параде школ самбы и как можно скорее выскочил из маленького домика, превратившегося в раскаленную топку. Но взгляды жителей фавелы ясно говорили Флетчу, что он не оправдал их надежд. Они-то ожидали, что история Жаниу Баррету оживит его память и он тут же назовет им имя убийцы. Флетч, правда, пообещал сделать все, что в его силах.
Из фавелы он и Марилия поехали в «Коломбо», славящуюся своими кондитерскими изделиями.
— Вы все еще думаете, что это шутка, которую разыграли с вами Лаура и чечеточники?
— Нет, конечно. Все эти люди в дверях и у окон, на улице, все они неоднократно слышали эту историю, достаточно хорошо знали мелкие подробности, чтобы поправлять Жаниу, и принимали ее за чистую монету. Такой розыгрыш едва ли возможен.
Вафли буквально таяли во рту.
— Теперь вам известна история Жаниу Баррету. Какой вы можете сделать вывод?
— Понятия не имею.
Глаза Марилии блеснули.
— Хорошо. Но почему не воспользоваться полученной информацией, не привлечь на помощь навык прежней работы. Вы же были репортером, не раз проводили журналистское расследование…
— Да. В свое время мне удалось выяснить, что городской водопровод оказался на пять километров длиннее, потому что трубы проложили в обход участка земли, принадлежащего муниципальному чиновнику, ведающему вопросами водоснабжения. Большое дело. Сейчас ситуация совершенно иная.
— Тем не менее…
— Репортеры не высказывают предположения только ради того, чтобы ублажить слушателей правдоподобным завершением какой-то истории.
— Но репортеры должны думать, не так ли?
— Думать о документально подтвержденных фактах. Как я могу думать о том, что произошло на пляже в Рио-де-Жанейро сорок семь лет назад?
— Так что вы им ответите?
Флетч откусил кусочек вафли.
— Наверное, изберу самый благоприятный для них вариант. Приехали уругвайцы, перерезали ему горло и забрали свою лодку. Тогда не придется винить кого-либо из жителей фавелы, живого или мертвого.
— Жаниу говорил, что выиграл лодку в карты, — Марилия задумчиво жевала вафлю. — И это утверждение подтверждается фактами.
— Какими же?
— Укради вы лодку, даже в другой стране, разве вы не изменили бы ее название?
— Изменил бы. Наверняка.
— Жаниу оставил название лодки. На испанском. «Ла Муньека». После смерти Жаниу лодка исчезла.
Флетч вздохнул.
— И если уругвайцы убили Жаниу Баррету, — продолжала Марилия, — почему они пощадили Тобиаса Новаэса? Он же плавал вместе с Жаниу.
— Возможно, уругвайцы подстерегли их на берегу.
— Возможно, — кивнула Марилия.
— И набросились на Жаниу после того, как Тобиас подался в монахи. Марилия, что-то тут не так. Трудно поверить в такие временные совпадения. Как мог Тобиас уйти в монастырь, никому не сказав о своем решении, и до того, как Жаниу перерезали глотку?
— Вы забываете про шторм. Я слышала, что во время штормов люди часто вспоминают про бога. Они дают обеты. Сохрани мне жизнь, господи, а я остаток дней посвящу молитвам.
— Не исключено, что вы и правы.
— Я думаю, лодка затонула. Оба, Жаниу и Тобиас добрались до берега. Тобиас, чтобы стать монахом, Жаниу, чтобы умереть от удара ножом.
— Эффектно. Блестящая гипотеза. Но как нам узнать, соответствует ли она действительности?
Вновь блеснули глаза Марилии.
— Я бы, кстати, поставил на то, что убийца — Тобиас, — добавил Флетч. — Не он первый совершил ужасное преступление, а потом, сокрушенный чувством вины, отправился в монастырь, искупать свой грех.
