неожиданно заявила, что другая школа использует элементы их мелодий. Комментатор согласился, что эти утверждения не лишены оснований.
О смерти Норивала Пасаринью не сообщалось.
ГЛАВА 27
— Ты не становишься настоящим бразильцем, — заметила Лаура за обеденным столом. — Ты становишься карнавальным бразильцем.
Когда Флетч добрался до своего номера в «Желтом попугае», обожженный солнцем, покрытый соляной корочкой, со ступнями, разве что не обуглившимися от короткой прогулки до машины от кромки воды, Лаура ждала его, свернувшись калачиком в удобном кресле, листая ноты. Ее интересовало, где они пообедают, и она радовалась тому, что они будут наблюдать Карнавальный парад из ложи Теудомиру да Косты.
Флетч устало поздоровался с ней. Лаура помогла ему принять душ. Улегшись на кровать, он хотел заснуть. Но оказалось, к его полному изумлению, что он способен на более теплое приветствие. Потом они вновь приняли душ.
Лаура одевалась, когда он вышел из ванной.
На белых брюках и рубашке, которые он приготовил себе на этот вечер, лежал широкий ярко-красный кушак.
— Это для меня? — спросил Флетч.
— Из Байа.
— Я должен его надеть?
— На Карнавальный парад. Ты станешь настоящим бразильцем.
— Я должен носить этот красный кушак без пиджака?
— Да кому придет в голову надевать пиджак поверх этого прекрасного кушака?
— Ух, — когда он оделся, Лаура помогла ему завязать кушак. — Я чувствую себя рождественским подарком.
— Ты и есть рождественский подарок. Веселый рождественский подарок, перевязанный красной лентой, для Лауры.
Они решили пообедать в ресторане «Желтого попугая», на втором этаже.
Через гигантские, от пола до потолка, окна, они видели ритуальные костры на Прайа ди Копакабана. Суеверные люди проводили всю ночь на берегу, поддерживая огонь, написав желание или название болезни, от которой хотели избавиться, на листке бумажки. Этот листок они бросали в первую приливную волну. В канун Нового года на берегу горели тысячи костров.
Администрация отеля утверждала, что их ресторан — один из лучших в мире. Во всяком случае, по площади кухня в два раза превосходила обеденный зал.
Они заказали мокэка, фирменное блюдо, которым славилась Байа.
— Пока меня не было, ты даже не раскрыл «Дону Флор и ее два мужа» Амаду.
— Расскажи мне об этой книге.
— Ты, конечно, сказал, что не можешь спать, но не смог и читать.
— Не хватило времени.
— Играл в карты с чечеточниками?
— Немного облегчил их карманы.
— Могу представить себе ту загородную гостиницу, куда вы ездили.
— Там был бассейн.
— Разъезжать весь день! Вы даже опоздали на бал в «Канекан». Кристина сказала, что ты был одет ковбоем.
— Тонинью уступил мне один из своих костюмов.
— Я видела его в шкафу.
— Он пришелся мне впору.
— А потом всю ночь танцевал с этой французской кинозвездой, Жеттой.
— Кроме меня, танцевать с ней было некому.
— Еще бы. Вообще-то бразильцы не такие. Только во время Карнавала. А так бразильцы — очень серьезные люди.
— Я понимаю.
— Посмотри на наши высотные здания. Наши заводы. Нашу крупнейшую в мире гидроэлектростанцию. Все управляется теперь компьютерами. В аэропорту система громкой связи подключена к компьютеру, который может делать объявления на всех языках. И все можно понять.
Флетч начал считать костры на берегу.
— Марилия Динис и я сегодня ездили в фавелу Сантус Лима, чтобы встретиться с семьей Баррету и узнать историю жизни и смерти Жаниу Баррету.
Лауру, похоже, это не заинтересовало.
— Тебе следовало бы почитать романы Нелиды Пинон. Тогда ты понял бы что-нибудь в жизни Бразилии. Бразилия — это не только карнавальные глупости. Бразилия совсем другая.
— Я знаю, — кивнул Флетч. — Если набрать полную раковину воды и убрать затычку, в воронке вода будет вращаться против часовой стрелки. У вас же — по часовой.
— Тем не менее… — она вытащила из рыбы косточку. — Вчера вечером, в Байа, я наконец согласилась на концертный тур.
— Концертный тур? Ты собираешься на гастроли?
— Пианисты, не играющие на рояле, перестают быть пианистами.
— Когда ты едешь? Куда?
— Примерно через месяц. Сначала Байа, затем Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро, Ресифэ. Друзья моего отца давно уже уговаривали меня.
— Наверное, они считают, что тебе пора повзрослеть.
— Я — профессиональная пианистка. Меня хвалят критики. Мне нравится доносить до слушателей бразильскую музыку.
— Такие гастроли требуют серьезной подготовки…
— Да, конечно.
— Долгих часов за пианино.
— Да, возможно, с утра до вечера.
— Ты будешь десерт?
— Обязательно.
Флетч заказал пирожки с вишнями.
— Флетчер, что тебя тревожит?
— Сон.
— Ну что ты все шутишь!
— Меня волнует мой сон.
— Я полагаю, сон просто необходим, — кивнула Лаура.
— У меня есть еще один повод для волнений. Ты помнишь женщину, с которой я собирался позавтракать вчера утром в отеле «Жангада»?
— Какую женщину?
— В зеленом платье, которую мы видели на улице.
— Ты же не хотел ее видеть.
— А теперь хочу. Ее зовут Джоан Коллинз Стэнуик. Она из Калифорнии.
— Я так и подумала. У нее были такие глаза, будто она смотрит кино.
— Она исчезла.
— Люди исчезают в Бразилии, Флетч, — Лаура потеряла интерес и к этой теме. — Когда мы должны
