нас на втором этаже губернаторского особняка две ванных. Чтобы эти два часа поутру я мог спокойно искать свою бритву.
– Да, получилось удачно.
– А вот на этой неделе Джеймс подвел нас серьезно. Вчера об этом было в газетах. Он сообщил прессе, что миссис Уилер в последний момент отменила визит в детский ожоговый центр, чтобы поиграть в теннис с тремя богатыми подружками.
– Это правда?
– Послушайте, как вас зовет Уолш – Флетч? – она действительно выкроила время, чтобы поиграть в теннис с сокурсницами по колледжу, которых не видела много лет, женами очень влиятельных людей этого штата. Они бы не простили, если б она не нашла для них нескольких часов. А благодаря этой встрече мы получили столь необходимые для кампании средства.
– Временные накладки, должно быть, обычное дело.
– Естественно. И задача пресс-секретаря – заминать их, а не выпячивать. Я убежден, что Джеймс сознательно нагадил нам.
– Да, но почему?
– Кто знает? Не буду утверждать, что он боготворит мою жену. За эти годы у них случались стычки. Но личное отношение к тому или иному человеку – одно, а политика – совсем иное. Если жить в окружении только тех, кто тебе нравится, придется переезжать на новое место каждые десять дней. Политика – это абсолютная верность, сынок. Когда ты покупаешь человека целиком, со всеми словами, что слетают с его губ. Когда ты продаешься, полностью осознавая, на что идешь. А потому продаваться надо лишь в полной уверенности, что это в твоих же интересах. Джеймс отдал двадцать два года верности за сомнительное удовольствие публично поиздеваться над моей женой.
Слушая, Флетч кружил по гостиной. Ботинок губернатора он так и не обнаружил.
– Если миссис Уилер отменяет какую-то встречу, значит, она ее отменяет, и нечего вдаваться в подробности. Я до сих пор не могу понять, как нам удается втиснуть все намеченные мероприятия в двадцать четыре часа. Впрочем, за пару дней вы прочувствуете это на себе, – губернатор понизил голос. – Если останетесь с нами.
– Я понимаю.
– И что вы понимаете?
– Я понимаю, что задача пресс-секретаря – постоянно красить забор вокруг особняка. Красить, и все тут. Что бы ни творилось внутри, снаружи забор должен радовать глаз.
Губернатор заулыбался.
– Вопрос в том, мистер Ай-эм Флетчер... – он достал из кармана недокуренную сигару, чиркнул спичкой, затянулся, выдохнул струю дыма. – Между прочим, как расшифровывается Ай-эм?
– Ирвин Морис.
– Не удивительно, что вы предпочитаете зваться Флетч. Вопрос в том, мистер Ирвин Морис «Флетч» Флетчер, так?
– Язык можно сломать, не правда ли?
– Вопрос в том... – губернатор снял с языка табачную крошку, – во что вы верите?
– В вас, – незамедлительно ответил Флетч. – И в вашу жену. И в вашу предвыборную кампанию. Вы ждали такого ответа?
– Неплохо, – кивнул губернатор. – Для начала. Почему вы хотите участвовать в этой кампании?
– Потому что Уолш попросил меня. Сказал, что я вам нужен.
– А вы как раз ушли со старой работы, но еще не поступили на новую.
– Я пишу книгу.
– У вас есть деньги, позволяющие не работать, а писать книгу?
– Есть.
– Где вы их взяли?
– Вы представить себе не можете, сколько можно скопить, отказавшись от курева.
– Что вы думаете о моей внутренней политике?
– Она требует корректив.
– Что вы думаете о моей внешней политике?
– Ей недостает свежих идей.
Губернатор широко улыбнулся.
– Черт побери, да вы идеалист. Пожалуй, вы окажете на меня благотворное влияние.
– Возможно.
Их взгляды встретились.
– У вас есть свежие идеи?
– Пока только одна.
– Какая же?
– Хранить вам верность, – Флетч улыбнулся. – Пока я не получу более выгодного предложения. В этом суть политики, не так ли?
Кэкстон Уилер сбросил пепел на металлический поднос.
– Учитесь вы быстро.
ГЛАВА 4
– Где доктор Том?
– Уже поднимается к тебе.
– Мне пора спать.
Уолш Уилер вошел в «люкс» отца без стука. Он знал, отметил про себя Флетч, что дверь незаперта.
В гостиной Уолш отделил от пачки бумаг, что держал в руке, верхний листок и протянул отцу.
– Твой распорядок дня на завтра.
Губернатор препроводил листок на стол, не удостоив его и взгляда.
Два листка Уолш отдал Флетчу. Один – сверху, другой – снизу.
– Вот распорядок завтрашнего дня отца. А это – матери. Ксерокопируй их и подсунь под двери всех репортеров до шести утра. Их поселили на восьмом этаже.
– А живет там кто-нибудь помимо репортеров?
– Не знаю. Скорее всего, да. Какая разница, подсунь копии под каждую дверь. Мы не держим в секрете местопребывание отца. Несколько копий можешь оставить и на регистрационной стойке. И не обдели местных газетчиков, – Уолш наполнил два бокала виски и содовой, один протянул Флетчу. – О, да, в нашем автобусе есть ксерокс. Пользоваться им дозволено только тебе, – Уолш улыбнулся отцу. – Джеймс первым делом объявил, что отрубит руку любому, кто прикоснется к его ксероксу, – Уолш пригубил виски. – Может, тебе стоит повторить его заявление.
– Незачем Флетчу идти по стопам Джеймса, – возразил губернатор. – Чтобы результат не получился тем же.
– Ксерокс и привычка не лезть за словом в карман. Необходимые атрибуты пресс-секретаря, так? – уточнил Уолш.
– Со словом у него все в порядке, – вставил губернатор.
– Понятно, – Уолш выбрал кресло под торшером, сел, положил ногу на ногу. – Пока, я вижу, вы друг друга устраиваете.
Губернатор и Флетч переглянулись.
– Не знаю, примет ли его пресса. Боюсь, своей внешностью курортника он подействует на них, как красная тряпка – на быка.
Улыбаясь, Уолш посмотрел на Флетча.
– А ты как думаешь, Флетч?
– Я думаю, губернатор Кэкстон Уилер сможет двинуть нашу страну вперед.
– Я в это верю! – рассмеялся Уолш.
– Скажу только одно, – в какой уж раз хохотнул губернатор. – С того момента, как он зашел в мой номер, на пол вывалилось столько коровьего дерьма, что мне пришлось снять мои, купленные в обычном
