без тайного умысла называла дочку Доди. Так началась нескончаемая цепь переименований, которые, по мнению матери, должны были обезопасить девочку от козней дьявольского монстра, известного в истории под именем Фурия.
Отец Доротеи Ян Макдональд любил называть дочку Дори – это имя Доротее никогда не нравилось (много лет спустя она сама призналась мне в этом). Было в нем что-то слащавое, жеманное – куда больше оно бы подошло этакой куколке с томными глазками, личиком в форме сердца и льняными кудряшками. По- видимому, ее любимому папе это имечко напоминало о женщине его мечты…
У Ди, к сожалению, были каштановые волосы – правда, очень красивые, шелковистые. Лицо обыкновенное, овальное… Глаза цвета спелого ореха-лещины; взгляд с прищуром, проницательный и в то же время несколько робкий… Ди было трудно довести до слез, а понять по ее глазам, что творится в ее душе, тоже было нелегко. Ян Макдональд, конечно, на свой манер любил дочь, однако Ди вскоре осознала, что куда больше радости доставил бы ему еще один сын – бравый крепыш, сумевший бы развеять разочарование, доставленное первенцем – хилым, болезненным Кеннетом.
Хуже того, Ян первым распознал в девочке скрытые способности, хотя сам оперантом не являлся и откровенно побаивался всех «метапсихов». Это обстоятельство тоже внесло некоторое отчуждение между любящими друг друга отцом и дочерью.
Старший брат называл сестренку Ди – так же и она начала именовать себя, возможно, потому, что по такому короткому оклику трудно было судить, кому принадлежит имя – мужчине или женщине. Ей нравилось, что в этом прозвище не было ничего индивидуально-примечательного – так, короткий возглас: Ди! Женщина, ведущая хозяйство на ферме Яна Макдональда, Джанет Финлей, звала ее Доро. Произведенный в лаборатории, нерожденный сын Макдональда дразнил ее Додо. Как попугая!.. Подобное панибратство он позволял себе только до той поры, пока Ди не подросла и ее удивительные метаспособности не стали явными. Позже, когда Доротея повзрослела и окончательно утвердила себя в звании Главы администрации Каледонии, ее иначе как «правительница» не называли.
Бабушка Ди, заметная фигура в рядах восставших, Маша Макгрегор-Гаврыс всегда именовала внучку Дороти.
Жуткие лилмики, которые одно время были ее наставниками и в конце концов канонизировавшие ее, называли ее Иллюзия. Возможно, потому, что никому и никогда не удавалось понять ее до конца. Я, например, до сих пор не могу сказать, кем же она была?..
Джек Бестелесный – сам, как известно, безумная причуда свихнувшейся природы – величал ее Алмазной Маской. Сначала в шутку, потом, влюбившись без памяти, с такой тоской и страстью, что сердце разрывалось.
Я – старомодный придурок, американец французского происхождения, упрямо цеплявшийся за языковые раритеты дорогого мне наречия, на котором говорили мои предки, – нарек ее Dorothйe, что на стандартном английском звучало примерно так – Доротея. Она как-то призналась мне, что это имя нравится ей больше других. Может, она просто решила порадовать старика, любившего ее даже в ту пору, когда она уже не решалась снять передо мной свою маску.
Хочу засвидетельствовать, что именно Фамильный Призрак семьи Ремилардов посоветовал мне начать воспоминания с рассказа о дедушке и бабушке Доротеи. Осмысливая их судьбы, я в конце концов пришел к выводу, что как раз через происхождение, через родственные связи можно будет дать ответ на вопрос – кем же на самом деле была Алмазная Маска.
Кайл Макдональд, отец Яна, был очаровательный мужик, «душка», с замашками прирожденного алкоголика, автор многочисленных фантастических романов. Писателем я бы его не назвал – скорее компилятором, ловко обрабатывавшим чужие литературные идеи. Главный его талант состоял в умении добывать деньги. На монеты нюх у него необыкновенный… Зарабатывал он их тоннами и так же легко спускал в бесчисленных ночных заведениях не только на Земле, но и на всех других обитаемых мирах. Должен заметить, что в этом деле он тоже проявил недюжинные способности.
В первый раз мы встретились в 2027 году в Австралии, в Сиднее. Кайлу тогда стукнул двадцать один годик, и он радовался, как ребенок, той волне ненависти, проклятий и обвинений, которая с головой захлестнула его после выхода в свет первого скандального романа «Прометей царствующий». В тот день, помнится, в баре отеля, где проходило заседание Всемирного общества фантастов, к нему пристали трое патриотов, оскорбленные гнусными измышлениями некоего писаки по поводу австралийцев. Называли они его не иначе как «недоносок, выдумавший этого грязного Прометея»… От слов местные любители фантастики быстро перешли к делу и принялись молотить «недоноска» почем зря. Подобная несправедливость – трое на одного – возмутила меня. Кровь у меня взыграла, и я внес посильный вклад в наказание обидчиков. Сам Кайл держался достойно, тем не менее, сразу было видно, что в искусстве мордобоя он новичок.
…Так мы познакомились и тут же отпраздновали победу тройными порциями лагавулина. Оказалось, что вкусы и объемы желудков у нас схожи, да и книжные пристрастия разнились мало. Для начала я помог ему «толкнуть» через мой букинистический магазинчик несколько ценных коллекционных собраний сочинений Роджера Желязны, доставшихся ему в наследство. Кайл жил в Шотландии, но мы часто болтали по видеофону, изредка встречались на конференциях любителей фэнтэзи и научной фантастики. Я помогал ему в его книжных изысканиях и время от времени посылал редкие старые фантастические произведения. Что он выуживал из них, можно было только догадываться.
Кайл Макдональд в отличие от меня оперантом не был. Он относился к тем двадцати шести процентам населения Земли, которые обладали латентными метапсихическими способностями, но не могли их проявить. Это означало, что его гены содержали необходимый материал для рождения человека с настоящим оперантским даром, но сам он был глух к телепатическому искусству. Иногда случалось, что представители этой группы – в результате какой-нибудь психической или физической травмы – прорывались в ряды полноценных оперантов, но чаще всего люди, подобные Кайлу Макдональду, вовлекались в новую жизнь с помощью психотерапевтов, которые использовали специальные методики, разработанные Катрин Ремилард и ее последним мужем Бретом Макалистером. В случае же с Кайлом всякие занятия и тренировки оказались бесполезны, и вся его скрытая потенция проявлялась только в сочинительстве.
Наше знакомство так бы и осталось просто знакомством, если бы не вмешался Фамильный Призрак – в 2029 году он потребовал, чтобы я непременно отправился на очередной съезд любителей фантастики, где мне вменили в обязанность познакомить Кайла с молоденькой женщиной Мэри Кэтрин Макгрегор-Гаврыс, которую мне тоже следовало пригласить на встречу фанатов от фантастики.
Из всех семей на Земле в двадцать первом веке, члены которых отличались наибольшей метапсихической силой, чаще других упоминалось: мой собственный род франко-американского происхождения, возглавляемый Дени Ремилардом и его женой Люсиль; клан Макгрегоров в Шотландии и род Гаврыс-Сахвадзе, имевший польско-грузинские корни. В то время Гаврыс-Сахвадзе жили в Англии. Мэри Макгрегор-Гаврыс, которую все называли Маша, училась в Оксфорде, где ее родители Кэтрин Макгрегор и Илья Гаврыс возглавляли важные метапсихические исследования в колледже Иисуса. Я не был знаком с Машей, но будучи Ремилардом – Дени приходился мне племянником, – хорошо знал и Макгрегоров и Гаврыс. Однажды я обратил внимание, что молоденькая, очень хорошенькая Маша увлекается фантастикой – это и решило ее судьбу. Теперь свести Кайла и Машу труда не составляло.
Несмотря на то что их сознания резко различались, молодые люди полюбили друг друга. Несравненная, могучая в метапсихическом смысле Маша, которая в ту пору ничем, кроме учебы, не интересовалась, была заворожена энергией, шокирующими воззрениями и своеобразным чувством юмора, присущим Кайлу. Он в свою очередь тоже посчитал, что встретил самую замечательную девушку в мире. Густая копна волос, их медный отлив, изумрудные глаза, страстный темперамент, с которым Маша умела управляться, – все это буквально поразило известного литератора. Он начал с того, что разбудил ее темперамент…
К ужасу своей профессорской семьи, Маша на зимние каникулы сбежала из Оксфорда с сумасшедшим писателем-шотландцем – и куда?! На какой-то дикий остров во Внутренних Гебридах!.. Следующей весной молодые люди объявили о женитьбе. Маша уже была беременна, у мальчика еще в утробе матери обнаружились метапсихические способности. Ему сразу придумали имя – Ян. И Гаврыс и Макгрегоры, сцепив зубы и придавив возмущение, выразили радость. Новобрачные сразу после рождения ребенка решили поселиться в Эдинбурге… Во всей этой кутерьме Кайл тем не менее сумел закончить свой второй сумасбродный бестселлер «Нижинский вторгается в квантованный мир».
