– Я буду вести себя хорошо. Кто бы это ни был, ему не удастся проникнуть в мою голову. Но…
– Что?
– Могу я взять тебя за руку?
– Ну, ты совсем трусиха! – Однако Кен сам взял ее за руку и держал до тех пор, пока они не сели в автомобиль.
До вечера они еще успели побывать в замке владетельных лордов Айлея, возвышающемся на острове в бухте Финлаган. Здесь теперь тоже открылся музей и театр под открытым небом. Представление было более похоже на праздничное торжественное шествие, в котором участвовали актеры в средневековых костюмах. Тут же располагались маленькие лавчонки, где можно отведать блюда, популярные на Айлее в четырнадцатом веке. Замок его предков Макдональдов совершенно поразил Кеннета. На Ди его величие не произвело никакого впечатления, тем более что в замке на нее опять навалилась смутная душевная тяжесть. Правда, теперь никто не пытался проникнуть в ее мысли.
За все время представления она не могла избавиться от чувства, что кто-то подсматривает за ней. Ди опять поделилась своими страхами с братом – они сразу принялись изучать толпу. Одного человека за другим… Туристы весело поглощали еду, вокруг не было ни одного гии или крондака. С каким облегчением девочка выслушала последнюю, исполненную бардом песню – наконец вся их семья вернулась на берег, и, как только машина тронулась в сторону Бридгенда, где их ждала маленькая уютная гостиница, опасные предчувствия исчезли, наступил покой…
На другой день, в воскресенье утром, они отправились на экскурсию в «Пещеру великана». Здесь была стоянка доисторических людей, затем всей компанией посетили Порт-Шарлот, где осмотрели этнографический музей. После осмотра экспозиции они разделились – Гран Маша, Виола и Ровен поехали к Килдалтонской часовне, где возле погоста возвышался древний, вырубленный из белого камня кельтский крест, а дети вместе с дядей Роби захотели посетить сельскую ярмарку, что рядом с Боумором. Здесь собралось много туристов – включая и пресловутых гии, – покупавших изделия местных ремесленников. Тут же выступал фольклорный ансамбль.
У Ди исчез всякий страх – все ей здесь нравилось: и веселая толпа, и песни, и задорные, чуть гнусавые звуки волынки, и изобилие сыров домашнего приготовления, которые выглядели так вкусно, копченостей, молочных продуктов. Особенно поразили здоровенные красавцы колли, охранявшие гурты овец, а также маленькие лохматые горные коровы и их огромные, с лирообразными рогами сестры из Айшира. Племенные животные с надменным высокомерием поглядывали на собравшихся вокруг них людишек, ахающих и охающих при виде цифр, отражающих количество и качество молока. В соседних рядах демонстрировали овец и тут же – горы шерсти, которую настригли с элитных экземпляров…
Переночевала компания в маленьком отеле в Килдалтоне, наутро Гран Маша привезла их на побережье возле Лачиндааля, где в небольшом домике в 2006 году родился их дед Кайл Макдональд. Невысокое строение с белеными стенами давным-давно принадлежало другим людям, но, по-видимому, и новые хозяева редко наведывались сюда. С улицы было видно, что двери на запоре, однако дети упросили взрослых, чтобы их выпустили из машины и позволили осмотреть подворье.
– Ладно, – согласилась Виола. – Только одна нога там, другая здесь. Гран Маша, дядя, тетя Ровен – все мы считаем, что лучше побыстрее отправиться на пикник, чем торчать здесь перед закрытыми дверями.
– Мы скоренько, – взмолилась Ди. – Мы только посмотрим на дом, в котором родился дедушка…
Они вошли во двор – сердца их забились гулко, часто. Впервые Гран Маша предстала перед ними не как важная персона, профессор университета, а как обыкновенная бабушка, женщина, жена, которая тоже была замужем, занималась хозяйством. У нее был муж, которого звали Кайл. И дети были… И ребенок Ян, их отец… Их скрывающийся на Каледонии таинственный отец. Все началось здесь… Это было так странно… Раньше Кену и Дороти никогда в голову не приходило, что все эти вещи взаимосвязаны, что их появление на свет впрямую зависело от случайной встречи дедушки и бабушки, папы и мамы, от их любви, разлук…
Они, взявшись за руки, осторожно обошли дом – жилище предстало перед ними в каком-то новом завораживающем виде. Казалось, что все здесь: каждая сосенка, каждая былинка из буйно разросшейся, наглухо забившей двор травы, небо, подернутое легкой дымкой, морская даль – знают о них, о Кеннете и Доротее, нечто такое, что доселе было скрыто завесой забвения. Время здесь обретало плоть…
– Дедушка теперь тоже живет на Каледонии. Как и папа, – тихо сказал Кен. – Он пишет книги. Мне дядя Роби говорил… Они оба – и папа и дедушка – так и не стали оперантами. – Брат еще сильнее понизил голос. – Как и мы. Поэтому мама и Гран Маша никогда не вспоминают о них.
– Я вот что думаю, – прошептала Ди. – Когда дедушка был маленький, он тоже носил клетчатую юбку?
Не дождавшись ответа, она высвободила свою руку, подошла к темному окну, заглянула внутрь. Кен снисходительно улыбнулся.
– Вряд ли. Он родился до Великого Вторжения. Дети тогда носили такую же одежду, что и взрослые. Я читал, что жители Каледонии носят клетчатые юбки. Может, он тоже в ней щеголяет… И папа тоже…
– Я вот думаю, какой он, дедушка? Наверное, хороший. Как мне хочется посмотреть на него. И на папу тоже… Как ты считаешь, нам когда-нибудь позволят?
– Глухой номер! – мрачно откликнулся Кен. – Мама никогда не разрешит. И на Каледонию нас не отпустят.
Ди печально кивнула, потом добавила:
– Она думает, что Земля – самое замечательное место.
– Не знаю. Не уверен, что так, – сказал Кен. – Когда я вырасту, обязательно отправлюсь на Каледонию и сам все посмотрю.
– Возьми меня с собой! – страстно зашептала Ди.
Кен не успел ответить – неожиданно запикал прикрепленный на запястье прибор. Мальчик нажал кнопку. Из переговорного устройства донесся язвительный мамин голос: «Немедленно возвращайтесь. Сколько можно вас ждать!»
– Кени, ну, пожалуйста… – Глаза Ди наполнились слезами. – Кени!.. Ну, поклянись, что возьмешь меня с собой на Каледонию.
– Глупая ты, – отозвался брат, потом, однако, до него что-то дошло, и голос его смягчился. – Хорошо, обещаю. Теперь пойдем к машине, пока мама не отодрала нас за уши.
Финальной сценой их пребывания на острове должен был стать пикник, организовать который предложила Гран Маша. Времени до отхода последнего парома в Шотландию было вполне достаточно, и они отправились на северо-западное побережье Айлея.
Здесь, в Грунартском ущелье и на поросших вереском низинах, было очень живописно. Чуть поодаль берег крутыми откосами обрывался к морю. В бухте, куда, широко раздвинув склоны, выползало ущелье, среди зарослей камыша и частых болотистых бочажков, был рай для птиц.
– На Айлее, – начала рассказывать бабушка, – даже в лучшие времена проживало не более пятнадцати тысяч человек. Многие из них гибли в бесконечных стычках. Нравы здесь всегда были суровые. После Вторжения, когда открылась дорога к звездам, половина жителей – не меньше – подались в далекие края. Те же, кто остался, – люди заботливые, хозяйственные, потому и остров не одичал, не превратился в пустыню.
– Те, кто уехали отсюда, поселились на Каледонии? – спросила Ди.
– Да, – коротко ответила бабушка и тут же перевела разговор на события давно минувших дней, на сражение, которое произошло возле Грунартских болот.
К этому моменту уже все – включая Кена – успели просмотреть дискету, на которой была запечатлена легендарная битва и история о злом духе Килнава. (Когда Роберт Страчан попытался с помощью местной службы «телеком» отыскать Джона Квентина и Магдалу Маккендал, ему ответили, что вышеназванные лица на острове не проживают, так что дискету возвращать было некому.) Виола с подозрением отнеслась к «выдумкам» насчет Килнавского гнома. Она выбрала время и поговорила с директором этнографического музея. Выяснилось, что нет никаких бесспорных свидетельств, что на острове существовал некий исторический персонаж, который мог бы войти в легенду в качестве гнома Даб Сита. Относительно утверждения, что всякому, кто встретит Килнавского духа, не поздоровится, он только рассмеялся и назвал эти разговоры беспочвенной болтовней.
