— Очевидно, поэтому вы так настаиваете, чтобы я надел торквес. Братия голошеих, судя по всему, считается деклассированным элементом. Вы заметили, как рыночные торговцы на меня косились?
— Любой уважаемый гражданин знает, кто вы такой, — заявил Агмол, напуская на себя чопорность. — Остальные не в счет.
Некоторое время они ехали молча. Брайан все гадал, отчего король так заинтересован в антропологических исследованиях, и радовался, что Агмол не может читать его мысли.
Экипаж приблизился к красивому архитектурному ансамблю на берегу Каталонского залива. Здание штаба Гильдии Принудителей, выстроенное из белого, голубого и желтого мрамора, приютилось во внутреннем дворике, выложенном абстрактной мозаикой. На фоне лазурной черепичной крыши золотом сверкали водосточные трубы. Вооруженные часовые в серых торквесах и доспехах из голубого стекла и бронзы неподвижно застыли в арочных проемах и возле каждой двери. Когда коляска въехала во двор, стража, повинуясь телепатическому сигналу Агмола, приветственно вскинула алебарды из небьющегося стекла. Один из алебардщиков выступил вперед и проследил, чтобы извозчик человеческого происхождения не сшивался во дворе Гильдии, после того как высадит своих почетных пассажиров.
— По-моему, служба безопасности здесь налажена даже лучше, чем во дворце, — заметил Брайан.
— В здании ведутся работы над торквесами, поэтому оно в каком-то смысле средоточие всего королевства.
Они вступили в прохладные коридоры, бдительно охраняемые живыми статуями; по-видимому, их серые торквесы рассеивали скуку стояния на часах. Где-то трижды громко прозвонил колокол. Брайан и Агмол поднялись по лестнице к двустворчатой бронзовой двери. Четверо часовых приподняли тяжелый резной засов, пропуская исследователей в приемную. Там за столом, оборудованным сверкающими хрустальными приспособлениями, сидела необыкновенно красивая представительница гуманоидной расы. При взгляде на нее Брайан почувствовал, как что-то ледяной иглой впилось в его зрачки.
— Во имя всемогущей Таны, что с тобой, Мива! — раздраженно воскликнул Агмол. — Неужели я привел бы сюда врага? Доктор Гренфелл облечен доверием самого лорда Дионкета!
«Да ну?» — удивился про себя Брайан.
— Я только выполняю свой долг, брат-творец, — отозвалась женщина, которую он назвал Мивой, и повела рукой в сторону двери. Та, видимо, под влиянием психокинеза, отворилась, а красавица вернулась к какому-то эзотерическому занятию, прерванному приходом гостей.
— Входите! Входите! — раздался глубокий голос.
Они предстали перед Гомнолом, главой Гильдии Принудителей, живущим в полной изоляции от окружающего мира. Несмотря на тропический климат Мюрии, в комнате было прохладно. Несколько угольков тлели за решеткой старинного камина; стену над ним украшало абстрактное полотно, скорее всего кисти Джорджии О'Кифф. Перед камином на подушечке лежала собачка породы чихуахуа и неодобрительно смотрела на незнакомцев. На стенах, обшитых темными деревянными панелями, висели полки с фолиантами в кожаных переплетах, системами видеотелефонной связи и орденами двадцать второго века. В углу на специальной подставке Брайан разглядел копию (не мог же это быть оригинал?) роденовского «Искушения святого Антония». Большой стол в стиле позднего рококо был окружен стульями, обтянутыми кожей вишневого цвета. На столе стояли масляная лампа под зеленым абажуром, резная серебряная чернильница с гусиным пером, фруктовый увлажнитель воздуха и пепельница из оникса, полная сигарных окурков. Буфет орехового дерева по стилю гармонировал со столом и вмещал дюжину графинов, поднос с бокалами из уотерфордского стекла, сифон с содовой и небольшую жестяную коробку печенья «Кэдбери». (Любопытно, что за путешественник во времени преподнес это сокровище лорду-лакомке?) В облаке прозрачного дыма восседал Эусебио Гомес Нолан собственной персоной; на нем была стеганая куртка из золотой парчи с атласными лацканами и манжетами цвета синей полночи. Уничижительно назвав его «чертовым карликом», король Тагдал несколько преувеличил, однако до среднего роста по стандартам Старого Света лорд Гомнол все же не дотянул. Нос картошкой, безусловно, портил его лицо, зато глаза были прекрасны — ярко-синие, под длинными темными ресницами. Он улыбнулся посетителям, обнажив мелкие, ослепительно белые зубы.
— Прошу садиться, коллеги, — небрежно взмахнул он рукой с зажатой в ней сигарой.
Антрополог повиновался, внутренне недоумевая, как такой невзрачный человечек умудрился стать главой Гильдии.
Гомнол услышал его мысли.
Однажды, очень давно, Брайан плыл на небольшой яхте и попал в ураган, непонятно как вырвавшийся из-под контроля делателей погоды и докатившийся до Британских островов. После многочасовой борьбы со стихией, уже выбиваясь из сил, он увидел перед носом своего суденышка гору мутно-зеленой воды метров в тридцать высотой. Гигантская волна вздымалась вокруг яхты, наседая на нее с чудовищной медлительностью, что неминуемо должно было закончиться полной катастрофой. Подобное ощущение вызвала у Брайана и психическая сила Гомнола, подавляющая его ошеломленное, меркнущее сознание.
Как тогда штормовой вал необъяснимым образом выпустил его разбитую, но все еще державшуюся на плаву яхту, так и теперь одним резким импульсом Гомнол ослабил хватку своего разума.
— Вот так и умудрился, — пояснил глава Гильдии Принуждения. — Ну, дорогие гости, чем могу быть вам полезен?
Брайан словно издалека услышал, как Агмол излагает задачу, поставленную перед ними Верховным Властителем, и перечисляет данные, необходимые для анализа взаимодействия культур. Они очень рассчитывают, что лорд Гомнол не только осветит решающую роль торквеса в обществе, но и поделится своим личным опытом, совершенно уникальным из-за его привилегированного человеческого статуса. И если высокочтимый коллега предпочитает побеседовать с доктором Гренфеллом наедине…
Дружелюбная улыбка Гомнола потонула в кольцах сигарного дыма.
— Пожалуй, подобный вариант наиболее приемлем. Отдаю должное вашей деликатности, брат-творец. Почему бы вам не вернуться и не пообедать с нами… скажем, часа через три?.. Ну и превосходно. Заверьте вашего могущественного отца, что я окажу надлежащий прием достойному доктору антропологии.
И Гомнол с Брайаном остались наедине в тиши псевдовикторианского кабинета; психобиолог, отрезав кончик новой сигары, проговорил:
— Итак, друг мой, что могло занести вас в изгнание?
— Можно мне… выпить чего-нибудь?
Гомнол подошел к буфету и вытащил графин, наполненный почти бесцветной жидкостью.
— Есть «Глендессарри», но, к сожалению, нет эвианской воды. А может, что-нибудь местного розлива? Пять сортов виски, водка, какое угодно бренди
— любимый напиток наших братьев тану.
— Чистый «скотч» подойдет, — выдавил из себя Брайан. После глотка виски он немного приободрился. — Надеюсь, мой приход не внушает вам опасений. Видите ли, мне и самому не совсем понятна мотивация Его Величества… А в изгнание я попал по самой банальной причине — следуя за любимой женщиной. Я собирался стать рыбаком или торговцем в примитивном мире плиоцена. Интерес, проявленный захватившими нас в плен тану к моей профессии, крайне удивил меня. И я согласился на сотрудничество, поскольку мне сказали, что это единственный способ увидеть мою Мерси.
Гомес Нолан чуть прищурил левый глаз, как будто созерцая нечто летающее в воздухе перед носом Брайана.
— Так это ваша Мерси? — прозвучал загадочный вопрос. — Боже всемогущий! — Ничего не объяснив, он зажег сигару. — Пойдемте. Я проведу вас по фабрике и расскажу о найденыше.
Одна обшитая панелями стена, словно по волшебству, отодвинулась, открыв длинный, хорошо освещенный проход. Вдыхая сигарный дым, Брайан следовал за Гомнолом. Огромные бронзовые ворота сами собой раскрылись перед ними, и Гомнол быстрым, деловым шагом вошел внутрь.
— Да, — пояснил он, — я владею психокинезом, а также обладаю даром ясновидения и целительства. Не в такой степени, как принудительными способностями, но мне хватает.
Они вошли в большое помещение, заставленное рабочими столами, за которыми люди и тану, как мужского, так и женского пола, вооружившись увеличительными стеклами, занимались сборкой золотых торквесов.
