звучные голоса фирвулагов. Прорыв в облаках расширился, точь-в-точь как на протяжении долгих тысячелетий на туманной планете Дуат, где древние соперники привыкли употреблять как умственную силу, так и лазерные лучи, чтобы обеспечить солнечную погоду для ежегодных ритуальных войн.
Песнь отзвучала. Плиоценовое небо засверкало голубизной над Серебристо-Белой равниной. Борцы и зрители взорвались могучей здравицей, и первый день Битвы начался.
Фелиция проснулась в полной неподвижности. Физической. Умственной. Чувственной.
Она полулежала на дне какой-то тесной кабины, прижатая к телу растрепанной женщины в золотом торквесе, которую она никогда прежде не видела. Над нею, словно статуя Геракла, нависал глядящий куда- то в сторону знакомый гигант; в мозгу у него была звенящая пустота.
Нет, это был не он, не ее ненавистный «возлюбленный».
Из-под грязной зеленой туники торчали человеческие волосатые ноги. Талию обхватывал инкрустированный янтарем пояс. Могучие сгорбленные плечи, руки, уцепившиеся за край корзины, белокурые волосы — во всем этом было что-то знакомое.
Вверху над вибрирующим полотном сияло голубое небо.
Что это? Новое развлечение ее палача? Но ум его уже не был в ней. Он ушел, а она осталась. Причем ей вернули силу.
У оплетки был странный замысловатый рисунок, и от нее исходил такой жар, что воздух искрился на много метров вокруг. Оплетка облекала туго надутую форму и крепилась к надувному же контейнеру, вместившему в себя троих людей. От обширного кольца, окаймлявшего отверстие красной пасти, отходили серебряные провода, которые также вели к их почему-то открытой тюремной камере. Увидев над головой толстую полку, она подтянулась и прочла надписи на приборном щитке:
h — 2104,3 S, km — 2596,1 t — +19 опл. — 77 (зел.) P атм. — 17,5 PO FX 37.39N, 00.33E Gd SP — 66,2 H — 231 F рез. — 2299.64HR ZT — 07:34:15
Она, Стейн и незнакомая женщина находятся в шаре Элизабет.
Свободна!
Фелиция вскарабкалась на ноги и стала рядом с неподвижным человеком. В воздухе ни ветерка, никакого движения, но, если напрячь слух, можно расслышать почти неуловимый треск горячего воздуха, вибрирующего в полууправляемом аппарате, и тоненькое дребезжание открывающейся и закрывающейся вентиляционной решетки.
Свободна, а ум ее…
Кончики пальцев коснулись холодного серого обода на шее. Фелиция улыбнулась, отомкнула застежку, сняла серый торквес, вытянула руку через борт корзины и выбросила его в глубокую бездну Пустого моря.
А теперь расти, маленькая, взлелеянная крупица!
Такая тусклая, такая обманчиво слабая искорка ее разума засияла под сводом черепа. И поток психической энергии вырвался наружу с головокружительной силой. Руины, трещины, осколки, оставшиеся от работы палача и пророчившие безумие (так, во всяком случае, полагал опытный целитель Крейн), разом смыло этой волной. И на их месте уже возвышалось во всей красе новое фантастическое здание — непреднамеренный дар «возлюбленного». Здание ширилось, наполнялось, перестраивалось прямо в процессе роста. За несколько секунд умственный посев развился в зрелый, действующий психический организм. Она едина, целостна, активна. И все это дело его рук! Благодаря ему она снова обладает принудительными, психокинетическими, творческими, экстрасенсорными способностями. Стремясь к уничтожению, он породил жизнь. Сокрушив ее почти до основания, он насильно вдохнул в нее Единство (по крайней мере, в этом бедняжка Амери оказалась права).
Она блаженно парила в воздухе. Любовь и благодарность наполняли ее жилы. Никогда она не любила его так горячо, и мозг пронизывала одна-единственная мысль: как выразить ему свою благодарность? Выйти на телепатическую связь? Нет, пока рано. Она обязательно свяжется с ним. Но после. Чтобы и «возлюбленный», и вся его родня, пока живы, узнали, на что она способна.
Надо только избрать средство.
Она окинула взглядом безбрежные просторы. Дорога в Мюрию, на Серебристо-Белую равнину для нее закрыта. И тем не менее она сразится с ними, только не по отдельности, а со всеми вместе. Покончит со всеми разом…
Внизу Южная лагуна сужалась, переходя в Длинный фиорд, что в эпоху раннего плиоцена пролегал близ Картахены. Молочные воды, тускло поблескивающие в утренних лучах, уже поглотили ее серый торквес. По солончакам тянулись черные полосы окаменевшей лавы. На участках, где с Бетских Кордильер стекали бурливые реки, побережье было испещрено коричневыми и желтыми пятнами ила. По правую руку вставал Авен; полукруг Драконовой гряды все еще виднелся в легкой дымке. Где-то за ней раскинулся большой город Афалия с прилегающими плодородными плантациями.
Там люди-рабы надзирают за еще более закабаленными рамапитеками или извлекают руду из недр. Смогут ли они опознать движущееся по небу пятнышко? Вряд ли, но на всякий случай она сделала невидимым шар, пустив в ход свое иллюзионное рукомесло. Фирвулаги?.. Может, и есть там дикари- одиночки, не пожелавшие почтить своим присутствием Великую Битву, но на такой высоте фирвулаги их не достанут, а телепатический сигнал тоже не сумеют подать: в этом они слабаки. Тану?.. Нет, все тану на Битве. Вся их свора собралась на солончаках Пустого моря…
Вот так-то!
Решение пришло внезапно, благословенное, как второе дыхание; задача нелегкая, даже для нее, при всей вновь обретенной силе. Но ей поможет Стейн. Он был бурильщиком земной коры и наверняка знает строение почвы и зоны геологических разломов.
Она улыбнулась ему. Ярко-синие глаза викинга, невидяще устремленные вперед, каждые пять секунд медленно моргают. Элизабет зорко следит за цикличными ритмами опустошенного, отдыхающего мозга. Фелиция невольно залюбовалась работой великого мастера: все вредоносные узлы серого торквеса надежно отключены, действует лишь инстинкт самосохранения. В подкорке Стейна наблюдаются серьезные дисфункции, но их можно устранить.
А эта малютка?.. Ясное дело, его жена. Фелиция незаметно пробежала по тайным закоулкам спящего ума Сьюки и нашла там глубоко запрятанную мотивировку для Стейна. Ага, теперь он не откажется помочь ей в истреблении тану.
Она снова глянула вниз. Глубокий синий фиорд змеился по древней области, связывающей Европу с Африкой. Эта часть Средиземноморского бассейна сложена сплошь вулканическими породами. К западу от фиорда простираются обширные низины (позднее их назовут Коста-дель-Соль), а среди них — Большое Гнилое болото с массой островов, к одному из которых причалила когда-то яхта Брайана и Мерси. Еще дальше видны пляжи и залитые солнцем солончаковые пустоши. Среди голой пустыни грозно курилось жерло действующего вулкана Альборан. У его подножия зиял глубокий испарившийся бассейн; за вершинами просматривался хребет Кордильер, что соединял два континента узким и обрывистым Гибралтарским перешейком.
Берега фиорда поросли редколесьем. Чем не местечко для привала? Мило и уединенно.
Еще раз обследовав ум Сьюки, Фелиция выудила оттуда несколько простых приемов, необходимых для того, чтобы опустить шар на землю: тепловая коррекция, торможение, подъем вентиляционной решетки, — и добавила к ним собственное управление низкими воздушными потоками, грозившими отнести летательный аппарат в сторону. Туда! В ущелье под прикрытием вулканического утеса. Сквозь золотистую почву пробивается зеленая травка. Дно корзины коснулось этого ковра, чуть вздрогнуло и застыло в неподвижности. Удерживая шар на месте, она дернула за нужный шнур, и избыточный горячий воздух с шумом вырвался из трепещущего алого чрева. Нормальный человек спрыгнул бы на землю, чтобы скрутить и закрепить набухшую оплетку. Фелиция же обуздала ее мастерски приложенной психокинетической силой. Еще одно умственное касание — и опрятно сложенные оплетки и мешок перевесились через борт корзины.
— Просыпайтесь! — звонко крикнула Фелиция. — Завтракать пора!
Брайана заперли в комфортабельном двухкомнатном номере, в башне Гильдии Корректоров. Спальня, углубленная в склон горы, была без окон, зато в гостиной имелся балкон, выходящий на сады, оливковые рощи и пригородные домики, что тянулись от окраины Мюрии до резиденции Бреды у оконечности мыса.
