– Барышня, – к ней подошел Евсей, – позвольте на дерево вскарабкаться. Попробую барчука снять.
Ксения с большим сомнением обвела взглядом его крупную фигуру.
– Смотри, Евсей, обрушишь ветки, тогда совсем к Павлику не подберемся.
– Да я осторожно, – пообещал кузнец.
Он и вправду довольно ловко взобрался по лестнице до самого верха и, ухватившись за ствол руками, перебрался на ветку, которая находилась ниже Павлика. Евсей покачался на ней, проверяя ее на прочность, и вскарабкался на следующую ветвь, чуть выше, но все же за добрую сажень от цели. Павлик что-то тихо ему сказал, Евсей весело ответил, люди внизу не разобрали, что именно. И в этот момент сук под ногами кузнеца обломился, и он тоже повис в воздухе, беспомощно болтая ногами. Ветка, за которую он удерживался руками, угрожающе крякнула и сломалась. Толпа внизу завопила в ужасе, но, к чести лакеев, они не выпустили одеяла из рук, и кузнец рухнул на них. Удар был такой силы, что и спасатели и спасенный растянулись на земле, образовав приличных размеров кучу-малу.
К счастью, Евсей не слишком пострадал. Кряхтя, он поднялся на ноги. Лицо его пересекала солидная царапина, один глаз заплыл, но, кажется, это были единственные потери, если не считать оторванного рукава рубахи и огромной дыры на колене.
– Ну, вот, барышня, – произнес он сконфуженно и развел руками.
Марфуша погрозила ему кулаком, а Ксения попросту не успела ничего сказать по этому поводу, хотя слова так и просились с языка. И самодовольному силачу-кузнецу очень бы от них не поздоровилось. Но тут чье-то горячее дыхание коснулось ее щеки, в нос ударил резкий запах конского пота, и она, даже не сообразив, что делает, отскочила в сторону, освобождая дорогу невесть откуда взявшемуся всаднику на темно-гнедом жеребце.
– Па-а-аберегись! – рявкнул он прямо над ее ухом и направил коня на толпу, которая мгновенно распалась на две половины.
Всадник вопреки всем правилам, по которым верховым на территорию усадьбы, кроме самой Наташи да управляющего Корнилы, заезжать строго запрещалось, чтобы не потоптать ненароком газоны и цветники, направил лошадь к дереву. Вскочив ей на спину, незнакомец выпрямился во весь рост и, минуя лестницу, ухватился за нижнюю ветку, подтянулся, и его гибкое тело скрылось среди листвы. В следующее мгновение он показался уже гораздо выше, затем еще выше и, карабкаясь быстро и ловко, как обезьяна, наконец поравнялся с мальчиком. Что-то ему ободряюще сказал и переместился на ветку, нависшую над головой Павлика.
– Эй, на рее! – крикнул он весело. – Держись, матрос!
Обхватив сук ногами, он принялся разматывать то ли длинный кушак, то ли пояс, но потом оказалось – аркан, который носил почему-то вокруг талии.
Ксения судорожно перевела дыхание. Наташа подошла к ней и взяла ее за руку. Пальцы ее мелко дрожали. И сама она была бледной и испуганной. Давно Ксения не видела сестру такой растерянной и беспомощной. Сердце ее сжалось. Она обняла Наташу за плечи и привлекла к себе. Та прижалась к ней. Так они и стояли, обнявшись, пока неожиданный спаситель колдовал с арканом в кроне дерева. По крайней мере, внизу было совершенно непонятно, что он собирается предпринять. Но по тому, как он действовал – быстро и решительно, собравшимся под деревом людям стало очевидно, что ему не впервой снимать напроказивших мальчишек с деревьев.
Незнакомец сложил аркан вдвое и, свесившись с ветки, подвел получившуюся петлю под мальчика.
– Садись, как на качели, – крикнул он Павлику, – и ухватись руками за веревку.
Через мгновение Павлик был в безопасности. И как раз вовремя. От резкого рывка рубашка лопнула, следом сломался сучок, но незнакомец не упустил аркан и лишь крикнул:
– Эй, на рее! Крепче держись!
Павлик вскрикнул испуганно, но зато уже ничто не удерживало его и он был свободен. И это существенно облегчило задачу его спасителю. Мужчина принялся медленно стравливать аркан с мальчиком вниз, пока ноги того не коснулись толстой ветки, способной выдержать и взрослого человека.
– Держись, матрос! – прокричал опять мужчина, но Павлик и без того ухватился за ствол обеими руками. Его спаситель скользнул вниз и очутился рядом с ним. Затем притянул к себе лестницу, верхняя перекладина которой оказалась на уровне его пояса. – А теперь спускайся, – сказал он ласково. – И не бойся, я буду удерживать тебя сверху.
Он быстро обвязал мальчика арканом вокруг пояса, и тот принялся спускаться по перекладинам, а мужчина сидел верхом на ветке, держал лестницу ногами и, постепенно отпуская аркан, что-то весело насвистывал при этом. Наконец ноги Павлика коснулись земли. Наташа подбежала и прижала его к себе. Слезы вновь хлынули у нее из глаз. Она лихорадочно ощупывала его, проверяя, не повредил ли сын чего, когда сорвался с ветки, и, обнаружив, что он никоим образом не пострадал, разве что руки о сучья исцарапал, принялась его целовать, обливая слезами и приговаривая:
– Дай слово, что не будешь больше так поступать! Ты ведь не хочешь, чтобы маменька твоя умерла со страху?
– Простите меня, – пробурчал Павлик, – но я не хотел падать. Сук сам обломился.
– Слава богу, все обошлось! – произнесла Наташа с облегчением и перекрестилась. Окружившая их дворня радостно загалдела и тоже принялась креститься, совершенно забыв при этом об истинном герое дня. Первой о нем вспомнила Ксения. Приподнявшись на цыпочки, она поверх голов слуг разглядела того, кто так неожиданно, словно с неба свалился, пришел к ним на помощь. И почувствовала, как сердце ухнуло в пятки. Его светлость князь Григорий Панюшев собственной персоной успел уже взобраться на лошадь и немного высокомерно взирал сверху вниз на весело гомонящую толпу.
Ксения оглянулась на сестру. Но та, похоже, тоже окончательно пришла в себя. И взор устремила в одном с Ксенией направлении. Только в отличие от сестры он у нее не был ни испуганным, ни растерянным, ни тем более удивленным, а строгим и не менее высокомерным, чем у князя. Два взгляда, мужской и женский, скрестились и лязгнули, как два булатных клинка. По крайней мере, так показалось Ксении.
Лицо сестры закаменело, глаза сузились. Она молча отстранила Павлика, и заботливые руки Марфуши тотчас приняли его, обняли за плечи, и девушка повела его к дому, что-то ласково приговаривая. Мальчик покорно следовал за ней, но вдруг обернулся, выскользнул из-под ее руки и стремглав кинулся к своему спасителю, опередив опешившую от его резвости мать на несколько шагов.
– Князь! – Павлик протянул ему руку. – Спасибо вам! Сегодня вы второй раз спасли мне жизнь!
– Просто удивительно, граф, как вам везет попадать в переделки. Думаю, у вас большое будущее! – Князь соскочил с коня и положил ладонь на голову мальчику. – Однако следует научиться самому достойно выходить из подобных положений. И на чужую помощь надо меньше всего надеяться. Только на себя, и ни на кого другого! Тогда тебе и черт не страшен, и даже взвод янычар или башибузуков!
– А вы меня научите этому? – посмотрел на него с надеждой Павлик.
– Все зависит от твоего желания, – улыбнулся князь и перевел взгляд на мать мальчика, вернее, на разъяренную фурию, которая приближалась к ним быстрым шагом.
– Кто вы такой, позвольте вас спросить, и каким образом оказались на территории усадьбы? – спросила она самым резким тоном, на который только была сейчас способна, потому что задыхалась то ли от быстрой ходьбы, то ли от ярости, а вернее, от того и другого вместе.
– Позвольте представиться, – князь по-кавалерийски лихо щелкнул каблуками и, сняв шляпу, склонил голову в галантном поклоне, – князь Григорий Панюшев! С недавнего времени ваш ближайший сосед!
– Что вы делаете в моих угодьях? – Глаза графини гневно сверкнули. – Я вас к себе не приглашала, и вам следует знать, что я от подобных знакомств воздерживаюсь.
– Простите, сударыня! – Губы князя сжались в узкую полоску. – Я тоже не горю желанием знакомиться с вашим сиятельством, но назрел ряд обстоятельств, которые я хотел с вами незамедлительно обсудить.
– Никаких дел, никаких обсуждений! – Ксения видела, как сестра закусила губу – первый признак того, что она в бешенстве. Слуги это тоже поняли и потому бросились в разные стороны, точно куры, заметившие в небе коршуна.
В мгновение ока на поляне возле дуба никого не осталось, кроме графини, оцепеневшей Ксении, Павлика и неожиданного визитера, который нахлобучил шляпу на лоб и с вызовом посмотрел на Наталью.
– Ваше сиятельство графиня, как бы вам этого не хотелось слышать, но я вынужден заявить, что не
