космическому кораблю, горестно помотал головой, потоптался и поднял одну ногу. Юрка, конечно, был возмущен поведением несознательной собаки: впервые встретиться с чудом науки и техники и сотворить такое!…
Он прикрикнул на собаку, и Шарик виновато опустил ногу. Они стали медленно обходить корабль.
Как ни присматривался Юрий, ничего, кроме сплошной стены, он увидеть не мог.
Как ни принюхивался Шарик, от корабля распространялся только запах неизвестного металла.
Они все шли и шли, и оба не замечали, что движутся все неуверенней, все чаще останавливаясь; роса насквозь промочила Юркины ботинки, брюки стали тяжелыми и темными почти до колен. С шерсти Шарика – волнистой, белой с черными подпалинами – росная вода стекала струйками.
И Шарик и Юрка стали выколачивать зубами мерную, ровную дробь: солнце только всходило и утро было прохладным.
Когда они почти обогнули корабль, в кустарнике возле речки метнулись какие-то неясные тени и затаились.
Но сколько ни вглядывался Юрка в густой приречный кустарник, ничего подозрительного он не увидел.
Сколько ни принюхивался Шарик, никаких опасных запахов ему обнаружить не удалось.
Правда, как выяснилось позже, Шарику почудился довольно сильный, ни на что не похожий запах, но он не придал ему значения – в лесу часто бывает так: нанесет волна незнакомого запаха и, пока с ним разберешься, он уже исчезает.
Вот почему и мальчик и собака не стали слишком долго рассматривать приречные кусты. Ведь если бы там были космонавты, они наверняка бы увидели Юрку и Шарика и подали бы голос. Или, в крайнем случае, предприняли бы какие-либо действия.
Но все было тихо и спокойно. Собака и мальчик пошли дальше.
Корабль медленно, словно нехотя, разворачивал перед ними свои суровые, матовые, затаенно поблескивающие бока.
Солнце поднималось быстро. Его лучи, пробиваясь сквозь стену леса, как живые, меняли направление, и потому корабль словно ожил – он то вспыхивал, то гас, то рассыпал разноцветные искры по мокрой траве, на которой росная дымка уже свертывалась в капельки. Все было так красиво и необычайно, что даже Шарик, прижимаясь к мокрым штанинам Юркиных брюк, присмирел и притих.
Наверное, поэтому выход из корабля открылся им совершенно неожиданно. Большая, с полукруглым верхом дверь была распахнута настежь. На фоне играющих алыми бликами стен она казалась мрачной и таинственной.
Юрий и Шарик смотрели в эту дверь, в странный, словно пронизанный зеленоватым светом сумрак за ней, прислушивались и принюхивались.
Оттуда, из сумрака звездных глубин, еле слышно пробивались непонятные звуки. Что-то сдержанно шумело, потрескивало и пощелкивало – настороженно и не по-земному обстоятельно.
Из распахнутой двери космического корабля шел необыкновенно теплый и сухой запах.
Он тоже не был похож ни на что земное, разве только еле заметным привкусом машинного масла и жареного лука. Но в остальном запах этот был не то что неприятен, а как бы раздражающ. Так пахли, наверное, машины, химические приборы или оружие. Он был как бы неживой, и в то же время он постоянно, но неуловимо менялся, и поэтому казалось, что он – живой.
Словом, это был запах неизвестной жизни.
Шарик насторожился, поднял черный нос-пуговку, втянул в себя этот необыкновенный запах и, как завороженный, медленно подошел к распахнутой двери. Ступив на металлический порожек корабля. Шарик несколько раз ткнул мордой вверх и вперед, потом поднял переднюю лапу, напружинился и замер. Шерсть на нем вместе с колючками, иглами и репьями вздыбилась – он был готов к схватке с неизвестностью. В нем проснулась кровь его древних предков – охотников и бойцов.
Юрий тоже не мог устоять на месте. Он тоже сделал несколько шагов вперед и вдруг понял, что такого, что случается в эти секунды с ним, еще не случалось ни с одним мальчишкой не то что города, но, возможно, целой области и, безусловно, ни с одним человеком большинства стран мира. И тут сразу вспомнилось, что когда отец ругал его за очередные проступки, то обязательно подчеркивал: «Я в твои годы был уже…»
«Интересно, стоял ли отец в мои годы на пороге космического корабля?» – с гордостью подумал Юрий и выпрямился – до этого он двигался с опаской, слегка втянув голову в плечи и согнувшись. Теперь он тоже был готов к любой схватке с неизвестностью, и эта неизвестность неудержимо влекла к себе.
Напружинившись, он взялся за притолоку. Под рукой обшивка корабля казалась теплой, почти живой. И это живое прикосновение обшивки заставило Юрку вздрогнуть.
Шарик оглянулся и уставился на Юрия темно-карими поблескивающими глазами:
«Ну что, хозяин? Пойдем? Где наша не пропадала?!»
Юрка сделал шаг вперед.
Шарик сделал сразу несколько шагов и остановился. Сзади раздался еле приметный шорох, и Шарик оглянулся. Но стены корабля уже закрыли от него полянку и лес. Они вошли в коридор космического корабля.
Глава вторая. Голубые люди
Скорее всего, от неожиданности – пол коридора был совершенно гладок и даже как бы пружинил – Юрка споткнулся. А когда споткнулся, то понял, что гладкий пол уходит куда-то вверх и вбок.
Глаза постепенно привыкли к рассеянному, зеленоватому свету. Он был ровный, немигающий и совершенно одинаковый и на потолке, и на стенах, и на полу. Все излучало этот красивый и таинственный свет, и потому все казалось как бы ненастоящим. Таким ненастоящим, что Бойцов невольно оперся о теплую, ласковую стену.
Стена была настоящей. Юрий осмотрелся.
На внутренней стене коридора тускло и настороженно горели крохотные огоньки. Они словно подозрительно присматривались к мальчику и собаке. Юре показалось, что эти огоньки как бы перемещаются, косят, и ему стало не по себе. Но он сразу же взял себя в руки – настоящий мужчина не должен распускать нервы – и сделал несколько шагов вперед. Ноги слушались плохо. Они словно прилипали к гладкому полу. С каждым шагом пол все сильней и надежней притягивал подошвы Юркиных ботинок. Они стали сползать с ноги, больно врезаясь в пятку.
Бойцов приостановился. Огоньки на стенах сразу стали разноцветными, яркими. Они заметались, замигали. Шарик подался вперед, прижимаясь к Юркиным мокрым штанам. По стене стремительно пронеслась целая россыпь огней.
Сдержанный, не по-земному обстоятельный шумок, что постоянно жил в корабле, усилился. Что-то щелкало, шипело, настороженно постукивало, и наконец из глубины корабля донесся глухой, утробный звук. Он быстро нарастал и, кажется, проникал до самого сердца, потому что оно вдруг сжалось и затрепетало, как будто Юрка пробежал без передышки десять стометровок.
Одновременно с этим странным и страшным звуком, который властно заполнил весь корабль, пол перед мальчиком и собакой плавно и легко поднялся и закрыл коридор неумолимой светящейся стеной. Дорога внутрь корабля была отрезана.
Выходило, что космонавты не принимали гостей. И это было так неприятно, что Юрка даже забыл думать о затрепетавшем сердце.
Было обидно: он спешил на помощь, волновался, собирался бороться с неизвестностью, а его не пускают. Как какого-нибудь подозрительного типа. Ну бывало, конечно, что ворвешься к кому-нибудь из товарищей, а там или уборка, или просто кто-то не одет. Всякое бывало… Но в таких случаях тебе вежливо скажут: «Подождите минутку». Да еще и извинятся. А тут молча закрывают дорогу – и катись куда тебе надобно. Очень обидно. Очень!
Обидеться сильней Юра не успел. Поднявшийся перед ним кусок пола начал двигаться на него – очень
