Волк взвыл и покатился по траве, пытаясь сбить магическое пламя, а на меня немедленно накинулась вся стая.
Пульсары заметались бешеными молниями по поляне, искрясь голубым светом, волки выли и катались по алой от крови траве, но их было много, очень много. Пульсаров становилось все меньше и они уже не сверкали так ярко и яростно, как вначале. Пришлось отступать. И вскоре меня прижали к какому-то дереву. Сила магии уходила, проливалась сквозь пальцы, уходя из меня. И я вдруг четко и ясно осознала, что умру здесь и сегодня, как только эти белые клыки доберутся до моей шеи. И единственное о чем я в тот момент пожалела, так это о том, что даже не знаю будет ли кто-нибудь обо мне горевать.
Пот застилал глаза, наваливалось магическое истощение, мне уже было все равно, лишь бы все это поскорее закончилось. Я не помню в какой момент в моих руках сверкнула сталь. Но внезапно я осознала, что уже не стаю у дерева, кидая в озверевшую стаю голубые молнии, а сама мечусь по поляне, и мою фигуру защищает мелькающий в опытных руках закаленный металл. Два длинных тонких меча, не понятно откуда взявшихся в моих руках, с неуловимой быстротой сверкали буквально повсюду, кося волков десятками. Они врезались в плоть, оставляя после себя страшные рваные раны. И волки гибли, захлебываясь в собственной крови и воя от боли и ужаса....
Внезапно все прекратилось. Оставшиеся в живших, скуля и подвывая, прятались в кустах, убегая с залитой кровью поляны.
С ели спускался ошалевший кот.
– Спасибо,– Заявил он осторожно подходя поближе, – я и не знал, что ты меня так любишь!
Я хрипло рассмеялась, бросила на землю такие тяжелые мечи и с ужасом посмотрела на свои трясущиеся руки.
Кто же я?
Только что зарезала чуть ли не стаю здоровых разумных волков, и даже не поняла, как я это сделала.
Хотелось выть.
– Не надо, – котик положил мне свою мягкую лапку на ногу. Я, вздрогнув, посмотрела на него.
– Это были серые оборотни, они питаются колдовскими зверьми и человечиной, если удается в чужом обличье заманить ее в лес. Вообще-то мой бывший хозяин говорил, что они – нежить, а в этом вопросе он как никак разбирался, не даром был придворным магом в юности.
Мягкая, успокаивающая речь кота подействовала на меня благотворно, я даже несмело улыбнулась. Получается я все же не убийца, а борец со злом, ну по крайней мере временно им являлась....
Внезапно я заметила, что трупов стало меньше. На моих глазах один из них подернулся рябью и превратился в тень, которая медленно растворилась в лунном свете. Я сказала об этом коту, но тот только отмахнулся лапкой, обнюхивая мои новые клинки, которые вдруг тоже стали прозрачными и исчезли. Мы с котом тупо за этим проследили.
– Так значит ты борец с нечистью, – внезапно заявил Бармоглот и с интересом на меня уставился. Я растерянно щупала то место, где лежали мечи.
– Почему ты так решил?
– Так у тебя же призрачные мечи, которыми можно биться только с нежитью. Они являются по первому зову только своей хозяйки. – Важно заявил кот, очень довольный своей проницательностью. Но тут он посмотрел в сторону костра и радостно принюхался.
– Мой нос говорит, что все уже готово, – заявил он и побежал к чудом уцелевшему огню. – Ты идешь, или я сам должен раскапывать раскаленные угли своими нежными лапками.
Я улыбнулась, оглядела совершенно чистую поляну и пошла к костру, доставать кролика. Бармоглот подпрыгивал рядом от нетерпения, и первый получил самый лучший кусок, который и принялся уписывать за обе щеки. Я не отставала, поглощая еду чуть ли не быстрее его. Внезапно голову и все тело наполнилось режущей болью и я скрючилась, едва не угодив лицом в угли.
– Ты чего, – испуганно запрыгал рядом Глотик.
– Откат, – прохрипела я и провалилась в беспамятство.
Проснулась я от того, что на мой лоб шлепнулось что-то мокрое и холодное, а потом плавно сползло на нос. После этого по моему животу кто-то заелозил, потоптался немного и, устроившись поудобнее, мирно заурчал. По телу тут же начала разливаться волна тепла. Я приоткрыла один глаз, ничего не увидела, и сдернула с лица мокрую тряпку. Приподняв голову, я встретилась взглядом с зелеными кошачьими глазами.
– Ну наконец-то, – фыркнул кот, принимаясь вылизывать себе лапки, – я уж боялся, что ты уже не очнешься, два дня лежала без сознания. Кошмар, мои нервы не заслужили такого испытания, – с этими словами, он спрыгнул с моего живота, от чего я охнула, и отправился ко все еще тлеющим углям костра. С гордым видом приволок к нему из небольшой кучки веточек неподалеку одну, таща ее в зубах и все время об нее спотыкаясь, и бросил на угли. Веточка довольно быстро вспыхнула и сгорела, а я вдруг поняла, что он все то время, пока я была без сознания Обормот таскал эти веточки из леса, пытаясь хоть как-то поддержать для меня тепло костра. И вдруг почувствовала теплую волну признательности к серому пушистику.
– Спасибо, – тихий шепот сорвался с губ, – я этого не забуду, – привстав, мое исстрадавшееся тельце даже сумело кое-как сесть, хотя голова все еще сильно кружилась.
Кот засмущался, что-то пробормотал, а потом долго рылся в какой-то кучке, после чего мне в руки сунули остатки зайца. Глотик явно оторвал их от сердца.
Я улыбнулась и съела мясо, чувствуя, что силы понемногу возвращаются ко мне. К концу трапезы я даже смогла встать, и мы решили, что пора отправляться в путь.
Всю дорожу котик расписывал мне свои геройства, в ходе чего я узнала, как он, рискуя жизнью, доставал сучья и ветки из непролазной чащобы. Как целыми днями, словно настоящий лев охотился на гигантских мышей, и согревал меня своим теплом, долгими темными ночами, пока в темном лесу носились зловещие тени и кричали по совиному злобные призраки. К концу рассказа, я окончательно уверилась, что меня раз двадцать спасали из лап смерти, и долго восхваляла заслуги геройского кота. После чего он гордо задрал нос и, тут же споткнувшись об какой-то корень, улетел в овраг. Выбрался он оттуда весь в листьях и веточках, хромая на правую лапку. Пришлось дальше героя нести на руках, откуда он перебрался в мешок, где и уснул, проспав до вечера.
Из леса мы вышли только к концу третьего дня. Кот уже не возражал, что заблудился, и канючил у меня прошение за то, что уговорил свернуть не туда, в итоге чего мы посетили единственное на весь лес болото. Меня почти заживо обглодали комары, но, как ни странно это и вправду оказался самый короткий путь, по которому я вся измученная вышла-таки из леса, неся на спине радостно вопящего, что все-таки он был прав, кота. Я уже не спорила, весь запас ругательств был истрачен, когда я выбиралась из последней топи, причем кот все это время сидел на кочке и активно упрашивал меня не тонуть, а то он один не выберется. Я не утонула, и даже не тронула этого кота, просто сил больше не было.
Зато сейчас передо мной и котом простиралась широкая равнина, по которой чуть в стороне от нас вился главный тракт, пробегая мимо домов с лоскутками огородов, и упираясь в ворота города, скрывавшегося за высокими каменными стенами. Я умилилась, наивно считая, что мои горести закончились. Кот активно держал за штанину, не давая сосредоточиться на прекрасном.
– Кэт, я, конечно извиняюсь, но ты уверена, что в таком виде тебя куда-нибудь примут? По мне, так ты сейчас больше похожа на пугало, чем на внушающую уважение ведьму. С другой стороны ведьмы тоже разные бывают, но до такого состояния по-моему еще ни одна не докатывалась, так что ты переплюнула всех.
Пока кот трепал языком, я уныло рассматривала то, во что превратилась моя одежда. Сказать, что она превратилась в лохмотья, это все равно, что сделать ей милый комплемент. А если добавить к тому еще и мой общий вид, когда даже с волос сыпалась засохшая грязь и тина, то котик, безусловно был полностью прав. В таком виде из лесу мне лучше было не выходить.
Пришлось сесть на землю, сосредоточиться и попытаться наколдовать себе более или менее приличный морок.
