– С чего ты взяла, будто он высматривает нас? Кому какое дело до мальчишки-целителя да пары бойцов?
– Понятия не имею. Но все сводится к Доррину. Как всегда.
Доррин наблюдает за медленным приближением птицы, описывающей широкие круги.
Меривен нервно ржет.
Отстегнув лук, Лидрал тянется к колчану.
– Что ты собираешься делать?
– Подстрелить стервятника.
– Но...
– Проклятые чародеи сообщают своим купцам о маршрутах и перемещениях вольных торговцев. При этом они не любят сознаваться в том, что используют птиц.
С этими словами Лидрал останавливает повозку и накладывает стрелу.
Чувства Доррина тянутся к небу и сталкиваются с белизной, окутывающей птицу.
– Не-е-ет! – кричит юноша, но поздно: стрела уже сорвалась с тетивы.
Кадара и Брид оборачиваются – их движения кажутся замедленными. У Лидрал отвисает челюсть. Крылья птицы застывают на взмахе.
В небе видны похожие на солнца глаза, устремленные на путников.
Белый туман, который Доррин не видит обычным зрением, но слишком хорошо ощущает, окутывает его, пронизывая насквозь, проникая в сознание, стремясь подавить волю.
«Я – ЭТО Я... – мысленно твердит юноша. – Я... Я!»
Неистовая белая буря разрывает мысли Доррина в клочья и разбрасывает в стороны, заставляя его провалиться в ничто.
Доррин приходит в себя, услышав ржание Меривен.
Он пытается заговорить, но язык не ворочается, голова раскалывается. Оказывается, он упал на шею кобылы и лежит, вцепившись в ее гриву. Чувствуя себя насекомым, чудом не прихлопнутым гигантской мухобойкой, юноша с опаской выпускает гриву, медленно выпрямляется и щурится на солнце. Уже за полдень. Он озирается в поисках своих спутников.
Повозка и вьючная лошадь стоят локтях в ста вверх по дороге. На козлах лежит темная фигура. В нескольких сотнях локтей ниже по пыльной дороге стоит, держа в поводу двух лошадей, Брид. Кадара перевесилась через низкую придорожную ограду: ее рвет.
Доррин машет Бриду. К тому времени, когда юноша подъезжает к повозке и спешивается, Лидрал еще неподвижна. Пробежав пальцами по лбу женщины, он убеждается в том, что она жива и скоро придет в себя. Отдав ей большую часть той немногой энергии, какая у него еще оставалась, Доррин достает флягу и смачивает ей губы.
– Такого со мной еще не бывало, – бормочет она, с трудом поднимаясь.
– Так ведь у тебя не бывало и спутников с Отшельничьего, – отзывается Доррин, протягивая ей флягу.
– Надо ехать дальше, – говорит женщина, сделав большой глоток и вернув флягу. – Я не хочу, чтобы ночь застала меня в дороге, хотя с чародеями сейчас и мир.
– Если это мир, мне не хотелось бы увидеть войну.
Доррин пристраивает флягу на место и взбирается на лошадь.
Лидрал возвращает на место лук и колчан, проверяет упряжь и садится на козлы.
– Поехали.
– Это твоих рук дело? – спрашивает Брид, подъезжая к Доррину.
Кадара, все еще бледная, следует за ним.
– Нет.
– Тогда почему...
– Не знаю. Это был Белый маг, и он нас видел. Возможно, ему захотелось показать, насколько он силен.
Хлопнув себе по шее, Доррин убивает москита и утирает с руки кровь.
– Предостережение? – размышляет вслух Брид. – Может, оно и так. Но почему нам?
Все переглядываются.
– Хватит лясы точить! – отрезает Лидрал. – Поехали!
XXVII
– Что они собой представляли? – спрашивает Высший Маг. – Ты очень быстро вернулся.
Джеслек пожимает плечами:
– Юнцы с Отшельничьего, как и докладывали стражи. Однако все нуждается в проверке. В конце концов некоторые из пророчеств Книги сбылись.
