У нее сделался испуганный вид.
–Что вы имеете в виду?
–Предыдущую помолвку или неудачный роман?
–Помилуй Бог, нет.
Странно. Она как будто испытала облегчение, когда он разъяснил свой вопрос.
–Сэр Джон был первой и единственной любовью Мэри. Видите ли, здесь у меня она вела уединенную жизнь. Вокруг было не очень-то много молодежи. Но и в Лозанне она не искала общества своих сверстников. И не от чрезмерной застенчивости или замкнутого характера. Просто ей была свойственна сдержанность.
–А школьные подруги у нее были?
–Пока она была маленькой, я занималась с нею сама. Позже, в Лозанне, став постарше, она проучилась несколько семестров в школе, но не жила там, а только посещала школу днем. Мы жили в пансионе, неподалеку. Помню одну-двух девочек, они заходили на чай. Но близких подруг у нее не было.
–У вас есть снимки тех лет?
–Да. Несколько штук. В одном из альбомов. Хотите посмотреть?
–Да, пожалуй. Сэр Джон показывал мне кое-какие фотографии, но, по-моему, среди них нет сделанных до брака.
Мисс Марш показала на бюро, стоявшее в гостиной, и велела выдвинуть второй ящик и принести ей альбом. Он принес, и она, надев очки, открыла альбом, а Блэк придвинулся к ней вместе со стулом.
Они листали альбом, открывая страницу за страницей. Снимков было много, ни один не представлял особого интереса. Леди Фаррен одна. Мисс Марш одна. Леди Фаррен и мисс Марш с группой других людей. Их шале. Виды Лозанны. Блэк досмотрел альбом до конца. Разгадка скрывалась не здесь.
–Это все, что у вас есть? – спросил он.
–Боюсь, что все. Хорошенькая девушка, правда? Такие добрые карие глаза… Ужасно… Бедный сэр Джон.
–Детских фотографий, как я заметил, здесь нет. Только начиная лет с пятнадцати.
Последовала короткая пауза, затем мисс Марш произнесла:
–Да, да, у меня, по-моему, раньше не было фотоаппарата.
У Блэка был тренированный слух. Он с легкостью улавливал фальшь. Мисс Марш солгала. Что она хотела скрыть?
–Жаль, – заметил он. – А мне всегда интересно узнавать детские черты во взрослом лице. Я сам человек семейный. Нам бы с женой без детских альбомов нашего сынишки жизнь была бы не в жизнь.
–Да, непростительная глупость с моей стороны, не правда ли? – произнесла мисс Марш. Она положила альбом перед собой на стол.
–У вас, наверное, найдутся портреты, сделанные в ателье?
–Нет, – отозвалась мисс Марш, – а если и были, то куда-то затерялись. При переездах, сами понимаете. Сюда мы переехали, когда Мэри уже исполнилось пятнадцать. До этого мы жили в Лозанне.
–А вы удочерили Мэри, когда ей было пять лет, так, кажется, говорил сэр Джон?
–Да, около пяти.
Снова минутное замешательство, чуть заметно дрогнувший голос.
–А нет ли у вас фотографии родителей леди Фаррен?
–Нет.
–Как я понял, ее отец был вашим единственным братом?
–Да, единственным.
–Что заставило вас взять к себе племянницу?
–Ее мать умерла, и брат не знал, что с ней делать. Она была болезненным ребенком. Мы с братом решили, что это будет наилучшим выходом из положения.
–Брат, разумеется, выплачивал вам какую-то сумму на уход за девочкой и ее образование?
–Ну естественно. Иначе я бы не справилась.
И тут мисс Марш совершила оплошность. Не будь этой оплошности, Блэк, вероятно, оставил бы ее в покое.
–Вы задаете какие-то странные вопросы, мистер Блэк, не относящиеся к делу, – проговорила она, коротко и суховато рассмеявшись. – Не понимаю, какой интерес представляет для вас пособие, выплачиваемое мне отцом Мэри. Вы хотите знать, почему бедняжка Мэри лишила себя жизни. Этого же хочет ее муж, этого хочу я.
–Меня интересует все, имеющее хотя бы отдаленную связь с прошлым леди Фаррен, – возразил Блэк. – Видите ли, именно затем меня и нанял сэр Джон. Пожалуй, пора объяснить, что я не близкий друг сэра Джона, а частный детектив.
Лицо мисс Марш приобрело серый оттенок. Куда девалось ее самообладание? Она внезапно превратилась в перепуганную старуху.
–Что вы хотите у меня узнать? – спросила она.
–Все.
У шотландца, надо пояснить, имелась излюбленная теория, которую он часто развивал перед директором агентства, где служил, – он считал, что на свете очень мало людей, кому не нашлось бы, что скрывать. Сколько раз приходилось ему наблюдать мужчин и женщин, подвергавшихся в качестве свидетелей перекрестному допросу, и все они до единого боялись, боялись не вопросов, которые им задавали и которые могли пролить свет на расследуемое дело, они боялись, как бы при этом нечаянно не проговориться, не выдать собственный секрет, могущий бросить на них тень.
Блэк не сомневался, что именно в этом положении оказалась сейчас мисс Марш. Возможно, она ничего не знает о причинах самоубийства Мэри Фаррен. Но она знает за собой какую-то вину, которую всячески пытается утаить.
–Если сэр Джон узнал про пособие и считает, что все эти годы я обездоливала Мэри, обманывая ее, то приличия ради он мог сказать об этом сам, а не нанимать сыщика, – проговорила она.
«Те-те-те, – подумал Блэк. – Дайте старушке веревку, а уж она сама на ней повесится».
–Слово «обман» не произносилось, – ответил он, – но просто сэру Джону обстоятельства показались довольно странными.
Блэк бил наугад, но чуял, что результат может стоить того.
–Еще бы не странные, – подхватила мисс Марш. – Я старалась поступать, как считала лучше, и думаю, что мне это удавалось. Клянусь вам, мистер Блэк, я очень мало денег брала для себя, большая часть шла на содержание Мэри, как мы и договаривались с ее отцом. Когда Мэри вышла замуж, и вышла, как выяснилось, удачно, я не сочла, что поступаю дурно, оставляя деньги себе. Сэр Джон богат, и Мэри без них обошлась бы.
–Я заключаю, – вставил Блэк, – что леди Фаррен ничего не знала о финансовой стороне дела?
–Ничего, – подтвердила мисс Марш. – Деньги ее никогда не интересовали, а кроме того, она думала, что целиком находится на моем иждивении. Неужели сэр Джон собирается возбудить против меня дело, мистер Блэк? Если он его выиграет, а в этом сомнений нет, меня ждет нищета.
Блэк поскреб подбородок, делая вид, что размышляет.
–Не думаю, чтобы сэр Джон имел такое намерение, мисс Марш, – проговорил он. – Но он хотел бы знать правду о том, что произошло.
Мисс Марш откинулась на спинку своего инвалидного кресла. Ни надменной осанки, ни негнущейся спины – она выглядела усталой и старой.
–Теперь, когда Мэри умерла, правда уже не может повредить ей, – сказала она. – Дело в том, мистер Блэк, что она вовсе не племянница мне. Я получала большие деньги за то, что взяла ее на воспитание. Деньги должны были перейти к ней, когда она достигнет совершеннолетия. Но я оставила их себе. Отец Мэри, с которым у меня было письменное соглашение, к тому времени уже умер. Здесь, в Швейцарии, никто ни о чем не знал. Так просто было сохранить все в тайне. Ничего дурного у меня и в мыслях не было.
«Вот так всегда, – подумал Блэк. – Подвергни мужчину или женщину соблазну – и они ему поддадутся. При этом у них и в мыслях нет ничего дурного».
–Понятно, – сказал он. – Что ж, мисс Марш, не будем вдаваться в подробности того, что вы совершили и
