Остальные послушницы, не наделенные подобным талантом, тешили жителей дальних и близлежащих поселений зрелищем своих достижений в ратном деле. Девушки делали «змейку», вставали в «пирамиду», сомкнутыми руками останавливали острый меч (имелся такой фокус в арсенале Ранели и Сеш) и демонстрировали отработанные до блеска боевые приемы. Я подобной чести не удостоилась, чему совсем не печалилась. Прыжки на солнцепеке не самое мое любимое занятие. Меня и Анию, как неспособных к акробатическим изыскам, приставили охранять стратегические запасы монастырского вина.
Охранницы из нас получились так себе. Но хватало одного нашего вида и грозно нахмуренных бровей, чтобы не переводившаяся возле бочки очередь вела себя пристойно. Лония, не растерявшая еще преклонения перед старшими сестрами, подобострастно предложила отведать охраняемого продукта. Чаши были нами благожелательно приняты. Ничего вкуснее я в жизни не пробовала. По небу и языку разливалось вкусовое блаженство, оседавшее в неподготовленном к таким вакханалиям желудке. Амброзия, недолго плескавшаяся в наших чашах, действовала сразу в двух направлениях — на голову и на ноги. Скоро для устойчивости пришлось прислониться к бочке. Губы расплывались в по-идиотски довольной улыбке. Деревенские парни, наплевав на наш неприкосновенный статус, бойко кадрили подвыпивших алоний.
Как-то незаметно мы присоединились к шумному празднованию, иногда возвращаясь на охраняемый пост за наполнением чаш. Уследить за нами оказалось некому: алоны, проведшие в хлопотах предыдущую ночь, пребывали в состоянии, близком к обмороку. Вследствие всего выпитого остальная часть празднования вспоминалась с превеликим напряжением.
Глаза, приученные подъемом в одно и то же время, распахнулись сами. Я мучительно пыталась вспомнить что-нибудь из вчерашнего, попутно ощупывая свою драгоценную персону: все ли на месте. Отдельные фрагменты прошедшего вечера, всплывающие в уже не замутненном сознании, приводили в ужас.
Зачем я полезла на огороженную площадку, где заканчивали выступление сестры?
«Для демонстрации школы пьяного мастера, когда-то увиденной и поразившей твое воображение в фильмах с Джеки Чаном».
Понятно. А почему мой лоб украшает здоровущая шишка?
«Заодно ты захотела показать, как разбиваются лбом твердые предметы типа „кирпич“. Так как оного не нашлось, на замену пошел подходящий по размерам булыжник».
Та-а-ак. Отчего же после вышеперечисленных подвигов я проснулась не в подвальной келье, а в собственной кровати?
«В честь праздника решили простить, тем более не ты одна отличилась. А какие задушевные песни ты пела!»
Кошмар! И праздничный фейерверк пропустила, а девчата столько о нем рассказывали…
«Ничего. Попросишь, они еще и про вчерашний салют поведают».
Не хочу повторяться, но… Язва.
Вино действительно превосходное — похмелья не наблюдалось. В общей спальне появилась аалона Валента. Тоже слегка помятая, к слову сказать.
— Долой с лежанок! — гаркнула она.
Я выкатилась из кровати и мухой метнулась в душевую, плавно огибая по дороге препятствия в виде чужих коек. По опыту знаю, что, если в душ не успеешь сразу, потом своей очереди замучаешься ждать. Благодаря такой прыти я оказалась готовой раньше всех, чем заслужила скупую улыбку аалоны, больше напоминавшую болезненную гримасу. Как с утра после злоупотребления спиртным накануне. Возможно, все так и было…
Солнце палило немилосердно, превращая тренировочную площадку в раскаленную сковороду, на которой наставница доводила наш коллектив до состояния готовности. Застывшее марево испуганно вздрагивало, потревоженное звоном клинков. Жара стояла такая, что потом, выжатым из нашей одежды после утренней пробежки и тренировки, можно было полить средних размеров огород. Принимая во внимание вчерашние возлияния, упражнения давались нелегко.
Мы уже месяц с лишним тренировались на настоящих мечах, чередуя занятия с боевыми и деревянными клинками. Этому знаменательному событию предшествовало торжественное вручение оружия каждой из послушниц — Ночь Выбора.
Церемония, обставленная с размахом, началась в полночь — время сосредоточения Силы. Нас, сменивших ради такого случая штаны и рубахи на длинные парадные одеяния, привели в главный зал, где уже собрался весь Орден. Мечей на ярко-синих подушках в руках алон покоилось не по числу алоний, а много больше. Оружие разнилось между собой так же, как и послушницы. Хищно изогнутые ятаганы; благородные мечи — короткие и длинные, надежно широкие и изысканно узкие, безукоризненно прямые и причудливо изогнутые; небольшие клинки и легкие сабли. Они наполняли своим присутствием зал, призывая Силу.
Тем не менее, несмотря на разнообразие, свою красавицу я узнала безошибочно. Взгляд лениво прошелся по первому ряду алон, не останавливаясь на втором и третьем, скользнул дальше, чтобы замереть на последнем. Она царственно возлежала на своем бархатном ложе, излучая превосходство над окружающим ее железом, маня блеском идеально отточенного металла. Длина слегка изогнутого узкого клинка — ровно с мою руку при раскрытой ладони. Кольцо, искусно выплетенное из стальных нитей, свивающихся в пленяющий рисунок, отделяло рукоять от острейшего лезвия цвета моих глаз. Стального, с зеленым отливом. Ладонь зудела от едва контролируемого желания обхватить рукоять, обмотанную полосками бархатистой черной кожи.
Я зачарованно сделала один шаг в направлении поразившего мое воображение оружия. Лэнар схватила меня за руку, кивком указывая на алну, которая как раз собиралась разразиться торжественной речью. Пафосные высказывания настоятельницы Ордена, не затрагивая слуха, пролетали мимо, пока мои глаза алчно пожирали меч. Наконец был дан сигнал начала Выбора, поддержанный всеобщим выдохом: «Хвала Единому!» — и шелестом рукавов темно-синих одеяний при ритуальном касании лба. В отличие от большинства послушниц, потерянно бродивших среди всего этого великолепия, я уверенно направилась в нужную сторону. Но мою уже потянувшуюся за мечом руку опередили.
— Уй! — взвизгнула Мера, отдергивая пальцы, которые окрасились выступившей из глубокого пореза кровью.
Я не стала ждать, пока оружие приглянется еще кому-то. Моя рука на секунду опередила громкий крик алны:
— Лия, нет!
Но настоятельница безнадежно опоздала. Рукоять совершенно естественно улеглась в ладонь. Это был мой меч. И не он — она, истинная подруга воительницы, без жалости разящая врагов. Неотразимая. Чем не имя для оружия?
«А не слишком самонадеянно?» Ну и пусть, мне нравится. Здоровая доля оптимизма в таком деле только на пользу.
Я любовно погладила идеально наточенное лезвие, с удивлением отмечая, что на огрубевшей от тренировок коже не осталось ни капельки крови. Острие со свистом рассекло воздух, без дрожи замирая в вытянутой руке. Баланс был идеален. Пусть только попробуют ее отобрать!
Ална приблизилась демоном возмездия. Мои руки крепче взялись за рукоять, успокаивающая бархатистость которой уняла предательскую дрожь.
— Как это очутилось здесь? — Заданный свистящим шепотом вопрос настоятельницы был обращен к перепуганной алоне, беспомощно вцепившейся в пустую подушку.
— Светлейшая, — провинившаяся монахиня упала на колени, — вы сами приказали — все клинки…
— Но не проклятые же! — оборвала ее ална очень тихим голосом, отлично слышным в примолкшем зале. Она круто развернулась в мою сторону, хлестнув подолом одеяния коленопреклоненную алону. — Лия, — невозможно ласковым тоном попросила настоятельница, — может быть, ты изменишь своему предпочтению?
Я отрицательно мотнула головой, смело глядя ей в глаза.
