виллу».
5 августа в 14.05 Фили Утман и ее подружка Изабель К. прибыли на поезде на Северный вокзал Парижа. Какой-то тип встретил девушек и отвез в офис «Трейдере пресс». Там их ожидал Робер, преданный шофер, прибывший из Брюсселя на «мерседесе». Он вручил им пакет с 80 тысячами франков наличными. Фили, Изабель К. и Доминик С. вылетели самолетом из аэропорта Орли в 17.55 и в 19.05 прибыли в Ниццу. Они приехали на виллу № 93-бис, расположенную на высоком берегу залива Вильфранш: Эта вилла стала ареной самого болезненного скандала для княжества Монако.
6 августа фотографы устроились в лесу на холме прямо перед виллой. Вилла находилась в безлюдном месте, поэтому Дюкруэ был уверен, что по извилистой дороге, ведущей сюда, никто за ним не следовал. Девушки прекрасно сыграли свою роль. Фили осталась снаружи, а Изабель К. пыталась завлечь внутрь дружка Дюкруэ, которого они взяли за компанию. На краю бассейна они выпили бутылку красного вина. Все шло по плану. Фили и Дюкруэ резвились в бассейне. Щелкали затворы фотоаппаратов, жужжала видеокамера, фиксируя девять пылких минут. Через какое-то время Дюкруэ уехал. На следующий день он должен был вернуться. Вечером. Ив Худжвис позвонил Фили. Они долго беседовали.
Через три дня Лисецки отправился в одну из фотолабораторий Парижа, где для него сделали цветные фотографии Он убедился, что это не просто сенсация, а атомная бомба. Даниэль Дюкруэ не менее четырех раз приезжал к Фили на виллу в Вильфранш-сюр-мер, но, проявляя осторожность, при выезде из Монако всякий раз менял машину. Позже сторож виллы утверждал, что видел машины красного и темного цвета, а уже 20 или 21 августа он позвонил в агентство недвижимости и сообщил, что со вчерашнего дня дом пуст.
15 августа Ив приехал к Фили в Вильфранш-сюр-мер и провел там несколько дней.
17 августа в доме Даниэля зазвонил телефон. «Приятель, ты хорошо позабавился, – услышал он, подняв трубку. – Теперь ты человек конченый». Как ни странно, но именно эта фраза, сказанная в расчете уязвить «жертву» побольнее, стала моментом, с которого начался крах заговора и ее руководителя Лисецки.
18 августа Дюкруэ позвонил Фили на виллу. «Ты что, решила меня подставить? – кричал он в трубку – Говори прямо!» Фили пыталась его успокоить На вилле сейчас же обсудили создавшееся положение. Роскошные каникулы на Лазурном берегу становились опасными.
На следующий же день заговорщики возвратились в Бельгию авиарейсом Ницца – Брюссель. Вскоре отношения между партнерами по операции крайне обострились. Обещание Лисецки заплатить участникам авантюры деньги осталось обещанием Скандальные фотографии продали лишь в Италии и Испании. Лисецки утверждал, что его счета заблокированы. Фили требовала денег за видеофильм, который не был предусмотрен контрактом. Ив Худжвис выходил из терпения. Тогда Лисецки предупредил его, что именно Ива можно обвинить в сводничестве на том основании, что вилла была арендована на его имя. Не забыл он пригрозить и фотографам.
Фили и Ив, охваченные страхом, признались одному из своих знакомых, что приняли участие в забавной игре, которая должна была принести им деньги, а обернулась кошмаром.
Тем временем обиженный и покинутый принцессой Монако Даниэль подал жалобу в суд.
Дмитрий Олегович Якубовский
(род. 1963)
Родился в городе Болшево. Окончил Всесоюзный юридический заочный институт. С 1987– секретарь правления Союза адвокатов СССР. В сентябре 1992 года работал полномочным представителем правоохранительных органов в правительстве РФ, после чего бежал за границу. В 1994 году осужден за организацию кражи редких книг из библиотеки.
Родился Дмитрий Якубовский 5 сентября 1963 года в подмосковном городе Болшево в семье военного инженера. Отец его, кандидат наук, подполковник, старший научный сотрудник НИИ N 4 Министерства обороны, облучился на работе и умер в 42 года. Дмитрию было 16 лет, его брату Стасу – 13 (ныне проживает в Цюрихе), младшему, Саше, – 10 (ныне проживает в Торонто). Это не просто дружная семья, а семья, отличающаяся исключительной способностью к самопожертвованию ради ближнего, к взаимовыручке. В трудные минуты, переживаемые одним, на помощь немедленно устремляются все остальные. В данный момент семья морально поддерживает Дмитрия.
После смерти отца Дмитрий решил пойти по его стопам и, окончив десятый класс, попробовал поступить в ленинградский Институт военных инженеров, но не прошел, несмотря на успешно сданные экзамены, по вполне прозаической причине– у матери не все в порядке с «пятым пунктом». Тогда однокашники отца помогли мальчишке устроиться в Пермское высшее военное училище ракетных войск стратегического назначения. Несмотря на свое пышное название, училище готовило не инженеров, а строевых командиров, оттого и начальство там было весьма специфическое. Смышленый юноша пришелся не ко двору, и к конце первого курса его выгнали. А когда выгоняют из военного училища, отправляют не домой, а в действующую армию, рядовым. Так что пришлось Дмитрию Якубовскому, несмотря на молодость лет, служить рядовым в сухопутных войсках в славном городе Златоусте, – что под Челябинском. Демобилизовался он восемнадцатилетним, когда сверстники его только-только отправлялись служить.
Приехал Дима домой, а там мать с двумя несовершеннолетними пацанами. И не оставалось ему ничего другого, кроме как устроиться грузчиком. Разгружал он вагоны все лето 1982 года. А осенью решил поступать во Всесоюзный юридический заочный институт. Для этого нужно было работать по специальности, вот и пришлось сменить прибыльную профессию грузчика на низкооплачиваемую должность мелкого клерка в прокуратуре, правда, Генеральной прокуратуре СССР.
Считается, что для того, чтобы устроиться работать в прокуратуру, надо взятку давать. Устройство в прокуратуру Союза обошлось Дмитрию в 5 рублей 80 копеек. Именно столько стоил справочник Московской городской телефонной сети, откуда выписывал он телефоны всех организаций, имеющих отношение к юриспруденции.
Дмитрий Якубовский обладает одним важным качеством, определившим, без преувеличения, его судьбу. Он умеет разговаривать по телефону. Он может запросто позвонить министру, генеральному прокурору, кому угодно, и разговаривать с ними так, что они никогда не бросят трубку. Наконец, он умеет во время телефонного разговора добиться желаемого. Его жена Манина шутила: «Гербом нашей семьи должен быть телефон».
Начальник отдела союзной прокуратуры послал подальше наглого молодого человека, переадресовал к рядовому сотруднику, а рядовой сотрудник решил, что молодого человека начальник не просто так к нему послал, а тем самым как бы протежирует ему. В общем, Якубовского в прокуратуру взяли. А через три месяца, естественно, выгнали. За то же самое, за что взяли: за рвение, за большие организаторские способности.
«Профком поручил мне заниматься билетами в театр. Я взялся за дело, но для меня было унизительно ходить выклянчивать билеты, шоколадки кассиршам дарить, губную помаду. Я же не себе прошу билеты, это же общественное поручение. Короче, я решил поставить дело на регулярную основу. Взял письмо у зам. генерального прокурора; с этим письмом пошел к зам. министра культуры, чтобы дали прокуратуре бронь. И все театры дали, кроме Большого. Тогда я взял у зам. министра, Иванов его была фамилия, специальное письмо на Большой театр, мы с помощником его туда поехали, нас снова послали подальше. И я сделал так, что это стало делом чести для Иванова – пробить для прокуратуры бронь в Большой театр. И он пробил… И все было бы хорошо, но в кассах Большого театра работал отставной полковник Левко Владимир Григорьевич, Герой Советского Союза, горевший под Москвой и где только не горевший. И он, оказывается, приятельствовал с нашим Героем Советского Союза, из прокуратуры, Акуличевым. Этот Акуличев получил свою Звезду героя еще в 1941 году и с тех пор ничего не делал, только с другом своим Левко водку пил. И вот пришел однажды Акуличев к Левко за билетами, а тот ему и говорит: „Ничего я тебе не дам, пока не выгонишь одного своего больно шустрого сотрудника. А пока не выгнал, у него билеты и проси“. Короче, не поленился. Акуличев пойти к генеральному прокурору и рассказать, как нехорошо я себя веду в Большом театре».
Пришлось Дмитрию Якубовскому снова воспользоваться телефонным справочником. После прокуратуры его внимание привлекло магическое словосочетание: «Госснаб СССР». И хотя устроился он работать не в сам Госснаб, а на центральную базу его хозяйственного управления, новая работа открывала определенные перспективы, особенно в отношении полезных знакомств Воспользовавшись знакомством с заместителем директора Лобненского завода стройфаянса (уважаемый человек, на всю Москву унитазы делал) и по его
