Альварес проснулся с чудовищной головной болью и смутным сознанием вины. Он находился не у себя в каюте, а на одной из госпитальных коек, одетый в предписанную для пациентов инструкцией больничную пижаму (к которой можно было пристегнуть шлем и перчатки, мгновенно превратив пижаму в скафандр). Он с трудом поднял голову, чтобы посмотреть на часы, висящие на дальней стене. Было двадцать три часа. Его смена уже почти закончилась. Альварес со стоном выбрался из кровати и посмотрел на карточку с описанием болезни, прикрепленную к ее спинке. 'Мания. Навязчивые идеи, бред. Лечение - успокоительные средства. Врач - Несельрод'.
Навязчивые идеи. Бред. Да, так оно и есть. Вот и сейчас ему казалось, будто он вспоминает, как ворвался на кухню и вылил на обалдевшего Сэмюэлса большую кастрюлю супа из телячьей головы. Поток обжигающей жидкости, аромат специй... Господи боже! Если это было на самом деле... Сэмюэлс! И горгон!!!
Стеная и пошатываясь, Альварес нетвердой трусцой выбежал из палаты. Он миновал санитара Манча, который сидел с текстовым экраном на коленях и не успел вскочить.
- Доктор Альварес, стойте! Доктор Несельрод сказал...
- К черту Несельрода! - рявкнул Альварес, распахивая дверцу холодильника. Он отлично помнил, что культуры микробов хранились именно здесь. А теперь их здесь не было.
- ...не выпускать вас, пока вы не станете вести себя нормально. Ээ... как вы себя чувствуете, доктор?
- Отлично! Превосходно! Какая разница? А вот как себя чувствует он?
Манч понимающе закивал.
- Сэмюэлс? Ничего страшного. Поверхностные ожоги. Мы уложили его в его собственной каюте, потому что...
- Да не Сэмюэлс! - прошипел Альварес, хватая санитара за грудки. Горгон!
- А, ну да, он тоже болен. Откуда вы знаете, доктор? Вы же спали, когда это случилось. Послушайте, отпустите меня, а? А то я нервничаю.
- Где? - кратко вопросил Альварес, сурово глядя санитару в лицо.
- Что? А, вы имеете в виду горгона? Наверху, в маленькой гостиной. Последний раз я...
Альварес не дослушал. Он промчался по коридору, как щуплая бородатая шаровая молния. Вокруг Джорджи он обнаружил толпу встревоженных людей. Там были комендант и миссис Карвер, Доминик и все его сотрудники, Урбен и два ассистента из семантической лаборатории, санитары, подсобные рабочие и доктор Несельрод. У Несельрода запали щеки и неестественно сверкали глаза, как у человека, который слишком долго не спал, глотая тонизирующие таблетки. При виде Альвареса он дернулся.
- Что стряслось? - спросил Альварес, хватая его за локоть. - Где горгон? Какая...
- Тише, - сказал Несельрод. - Джорджи - вон в том углу, позади Карвера. Мы ждем делегацию с планеты. Робинсон сказал, что их трое, и они везут с собой какой-то ящик...
Внезапно из динамика на стене раздалось:
- Катер подходит. Стыковка... Есть стыковка. Открываю шлюз. Готовьтесь, они уже идут.
Альварес ничего не видел из-за спины Карвера. Он хотел отойти, но Несельрод задержал его.
- Я хочу видеть! - сердито сказал Альварес.
- Послушай, - сказал Несельрод, - я знаю, что ты сделал. Я проверил наличие 'руки вверх!' и вирусных культур. Горгон, похоже, выздоравливает но твоей заслуги в этом нет. Теперь скажи, выветрилась уже из тебя эта дрянь? Потому что если нет...
По толпе собравшихся прошел шорох. Альварес и Несельрод повернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как отворяется дверь. Два больших и сильных горгона вперевалку вошли в комнату. Они несли покрытый эмалью ящик. Один из них свистнул в разговорную трубу - надо полагать, для проверки, - и спросил:
- Где есть горгон Джорджи?
- Я в норме, - пробурчал Альварес. - Если бы я не был в норме, я бы уже давно сделал с тобой что- нибудь нецивилизованное. Согласен?
- Да, ты прав, - сказал Несельрод.
Их притиснули друг к другу, когда люди подались в стороны, пропуская двух горгонов к Джорджи. Поднявшись на цыпочки, Альварес увидел, как Джорджи поднялся и неуверенно встал рядом с двумя прибывшими.
- Он ужасно выглядит. Эти двое куда больше его, верно?
- Не такие большие, каким был Джорджи, когда попал к нам, пробормотал Несельрод. - Послушай, Уолт, если окажется, что ты все испортил, я сам приму дозу 'руки вверх!', и тогда...
- Тихо! - рявкнул на него Альварес.
Один из горгонов что-то объяснял.
- Это есть ящик панга. Что вы сказал? Вы знать панга?
- Ну... ээ... и да, и нет, - промямлил Доминик. - А что насчет наказания? Мы так поняли...
- Наказание потом. Горгон Джорджи, иди в ящик.
Джорджи послушно подошел к ящику и нерешительно наклонился над ним. Он топтался перед ящиком, подрагивая отростками, и выглядел точь-в-точь как тучная женщина, которая решает, как ей уместиться в спортивном коптере. По рядам прошел нервный смешок, который быстро затих.
Джорджи перегнулся через край ящика и втянул все верхние отростки. Его круглое тело стало медленно принимать квадратную форму, постепенно перетекая в ящик.
Два других горгона наблюдали за ним с растущим напряжением, вытянув в сторону ящика все фоторецепторы. Наступила тишина. Люди интуитивно почувствовали, что происходит нечто важное.
Джорджи, извиваясь всем телом, протиснулся еще дальше в ящик. И тут он застрял. Его кожа мгновенно посинела, затем порозовела. 'Ноги' Джорджи, уже почти втянувшиеся в тело, жалобно скребли по стенке ящика. Наконец он влез туда целиком.
Один из горгонов торжественно закрыл за ним крышку и защелкнул ее на замок, чтобы удостовериться, что она прилегает плотно. Потом он снова ее открыл, и помог Джорджи выбраться из ящика. Все три горгона стали ритмично покачивать 'руками' и прочими конечностями. Альваресу показалось, что у Джорджи стал очень самодовольный вид. У доктора появились дурные предчувствия. Что он наделал?
- Что это все значит? - громко спросил Несельрод. - Они что, снимали с него мерку для гроба? Или...
Доминик повернулся и сказал:
- Не думаю. Послушайте, вот что интересно. Помните, они назвали это ящиком панга? Боюсь, что у них может существовать стандарт размера. Понимаете, о чем я? Они меряют Джорджи, чтобы выяснить, не вышел ли он за нижний предел стандартов... ээ... отношений панга.
- О господи! - воскликнул кто-то рядом.
Это был Урбен из семантической лаборатории. На него давно никто не обращал внимания - с тех самых пор, как Джорджи научился говорить по-английски. Он ошарашенно повернулся к Доминику.
- Вы что, не знаете, - спросил он с недоверием, - что слово, которое мы переводим как 'старейшины', дословно означает 'самые маленькие'? Господи ты боже мой!
- Не понимаю... - начал было Доминик, но тут раздался громкий голос коменданта.
- Тихо! Прошу тишины! - возгласил он. - Наши друзья с седьмой планеты хотят сделать сообщение. - Он повернулся к горгонам. - Прошу вас, говорите.
Ко всеобщему удивлению слово взял Джорджи. Он что-то прошепелявил на свистящем языке горгонов. Никто из людей не понял ни слова, за исключением Урбена, который побледнел под искусственным загаром и принялся что-то взволнованно бормотать себе под нос.
Когда Джорджи закончил речь, заговорил один из новоприбывших горгонов.
- Наистарейшая особь, вы знать ее под именем Джорджи, хочет вам сказать благодарность. Вы к нему сделали много доброты, когда он был несмышленым юнцом.
- 'Несмышленым юнцом', о господи! - вполголоса простонал Урбен. - Это ведь самое грубое из тех соответствий, которые я предлагал. Кто только составлял словарь? Переводчики хреновы! Да разве можно так издеваться над семантикой? Дословно - 'нескладная особь', но по смыслу, по смыслу... 'Толстый мальчишка', вот как бы я это перевел. А на дворовом жаргоне так и вовсе - 'жиртрест'. Господи боже
