- Это нервы, девочка. Вашему отцу это очень не понравится.
- Плевать! С сегодняшнего дня я - пацифистка.
- Синти, ты и такие слова знаешь? - попробовал пошутить Алан. В ответ девушка скрипнула зубами.
- А тебя я и вовсе не желаю видеть. Убирайся, можешь жениться на моем папочке: из вас выйдет отличная пара!
Изловчившись, Синтия проскользнула мимо Алана и нырнула в свою комнату. Дернув за ручку двери, Алан убедился, что девушка успела запереться изнутри.
- Что у вас случилось? - подошел к нему Варковски.
- Ничего не понимаю... - Алан с трудом переводил дух. - Сперва она просто начала проситься на Землю. Я очень вежливо напомнил ей, что все полеты отменены, и тогда она начала кричать, что все хотят ее смерти, что этот монстр обязательно вырвется наружу, и все такое. Дальше вы слышали, но будь я проклят, если хоть что-нибудь понимаю.
- Я тоже, - ответил Варковски.
'Надо будет где-нибудь записать: этот человек еще не знает, что здесь за лаборатория. И надо будет навести справки, случайно ли это ее заявление насчет пацифистов: это было бы очень некстати'.
- А что, действительно есть такая вероятность?
- Практически она равна нулю. Если хотите, я покажу вам все защитные системы: открыть 'садок' изнутри невозможно. Разломать тоже. Пища сбрасывается через отверстие в потолке, которое настолько мало, что существо может просунуть в него разве что щупальце, да и то лишь на долю секунды, пока оно будет открыто. Во всяком случае, это ему ничего не даст. Единственное, чего мы не предусмотрели - это противокислотного покрытия пола, но, я думаю, ликвидировать этот просчет удастся быстро.
23
Скрыться от боли было некуда: от малейшего прикосновения к полу в тело вонзались электрические искры, и мышцы судорожно сокращались, заставляя подпрыгивать и падать, нарываясь на новую боль. Сонный ни о чем не думал в этот момент: он вопил и бился. Когда ток на время выключали, он бессильно валился на пол, чтобы расслабиться хоть на несколько секунд, прежде чем двуногие зажгут лампу, возвещающую начало экзекуции, и боль вернется. В том, что они предупреждали заранее, была скрыта особо утонченная жестокость: в секунды ожидания между подачей сигнала и началом пытки Сонный страдал сильнее всего.
Наконец ток снова отключили. Соня повалился на пол, наблюдая одним глазом за страшной лампой: когда все повторится?
- Может, достаточно на сегодня? - спросил Том. - Объект реагирует, хотя связи с условным сигналом пока не заметил.
- А я не уверен, - заглянул в записи Дэн. - Мне показалось, что он напрягается.
- Чепуха. Если сравнить с тем, как он прыгает во время эксперимента...
- Ой, ребята, знаете, мне его просто становится жалко. - Даффи оперлась руками о стол. - Ему, наверное, очень больно...
- Чепуха! Я бы не удивился, если б он совсем не реагировал: хитин должен его хорошо защищать.
- Но он так метался...
- Нервы. Психованный экземплярчик попался.
- Так как, включать снова? - переспросил Том.
- Вот постой: внимательно присмотрись, как начинают группироваться его мышцы при виде горящей лампы. Обрати особое внимание на складки между члениками на хвосте... Давай, включай... Видишь, выровнялись.
- Нога приподнялась тоже поэтому?
- Да... и у плеч бугор - видишь?
'Ну почему они не убили меня сразу? - цепенея от боли, еще не отпустившей его до конца и ожидающей 'подкрепления', впился глазами в лампу Соня. - Изверги!'
И через секунду воздух камеры уже сотрясал его отчаянный вопль:
- Убейте меня, я так больше не могу!!!
- Ну вот, а ты говоришь, условный рефлекс у него не выработать!
- Ну хорошо, еще разок попробуем, и - перерыв.
24
Цецилия нетерпеливо взглянула на часы. То, что она на них увидела, на пользу ее спокойствию не пошло.
Она была одна уже почти половину суток. Никто не спрашивал ее о здоровье, никто не восторгался ее туалетами, никто не говорил комплиментов. О ней просто забыли, и сейчас пришло самое время напомнить о себе.
Дональда она обнаружила в кабинете. Тут же что-то пересматривал на компьютере Паркинс, костлявая Роса колдовала над кофейником, от которого исходил почему-то запах какао.
- Дон, я пришла, - объявила Цецилия.
Раздался вздох. Вздыхал почему-то Паркинс.
- Я вижу, - Дональд взял протянутую Росой чашку. Как всегда, его голова дернулась.
- Дон, неужели у тебя не нашлось за все это время ни одной минуты? Цецилия присела в свободное кресло.
- Я был занят, Сеси. - Крейг отвел глаза. Признаться, что за работой он просто забыл о существовании супруги, ему было стыдно. Всякий раз он ругал себя за черствость, но стоило подойти очередному делу - и все вылетало у него из головы. В свое время, когда он еще ходил в церковь вместе с матерью, он так же старался днем молиться: давал себе утром обещание, что будет просить благословения для каждого дела, и считал большой удачей, если вспоминал об этом обещании хоть раз. Постепенно такие обещания Крейг давать перестал. Можно дать себе установку что-то сделать и сделать, но о чем-то помнить, точнее, вспоминать, чтобы через секунду забыть снова, так как посторонние мысли от дела только отвлекают нормальному человеку такое не под силу. Пастор объяснял это проще: что в душе нет к этому настоящего стремления. Иногда Крейг был готов с ним согласиться, но это тем более снимало с него вину: человек не в силах заставить себя по-настоящему любить что-то или кого-то.
- Ладно. Роса, налей и мне чашечку... Дональд, ты знаешь, мне необходимо сегодня же быть у парикмахера.
- Это так срочно? - вяло удивился Крейг.
- Разумеется. Не могу же я несколько дней ходить с одной и той же прической!
'Обрати же на меня внимание, болван! - сердилась Цецилия про себя. Ты что, ослеп и оглох? Ты мне нужен - я не могу быть одна!'
- Боюсь, что это невозможно, Сеси...
- О, нет! - Цецилия театрально сверкнула белками глаз. 'Нет, я заставлю-таки тебя помнить обо мне все время!'
- Сеси... Давай выйдем, - он подхватил довольную этой просьбой Цецилию под руку и повлек ее в соседнее помещение, оказавшееся оранжереей. - Сеси, пойми меня: я бы рад тебя развлечь, но сейчас это запрещено. Ты можешь делать все что угодно - но только в пределах этой станции.
- Может, мне подстричься наголо? - изящная рука с длинным маникюром взяла прядку волос и приподняла. - Как ты на это посмотришь?
- Сеси, ты всегда была умной женщиной, так что, будь добра, не дури.
- Дон, мне надоело быть умной женщиной - говорят, мужчины их не любят... Я хочу, чтобы ты меня любил, Дональд. Здесь, сейчас!
- Сеси... Ты требуешь невозможного!
- Ну хорошо, тогда я немедленно улетаю на Землю! - сверкнула она глазами.
- Это тоже невозможно... То есть невозможен как раз полет, а первое... Я просто сейчас слишком занят.
- Дон, я всегда помогала, чем могла, твоей карьере. (Это заявление было явным преувеличением - 'помощь' проявлялась в основном в постоянном накручивании и подзуживании: 'действуй активнее'). Но я - женщина, и мне невыносимо, когда ты об этом начинаешь забывать. Я не лезу в твои дела, но я хочу, чтобы ты уделял мне хоть несколько минут. Неужели и на это я не имею права?
Последняя фраза получилась с таким трагическим завыванием, что готовый уже сдаться перед логикой
