любимца!
Тогда дракон стал умолять детей сейчас же привязать его, что они и совершили при помощи ошейника и цепей, которые были сделаны в те дни, когда люди пели над своей работой и делали ее так здорово, что цепь могла выдержать какую угодно тяжесть.
Затем они пошли и объявили горожанам, что дракон на цепи, и Джонни назначили головой, и он дал роскошный пир, как обещал сделать, — весь состоящий из сладких блюд, с начала и до конца.
Обед начался с рахат-лукума и сладких пирожков, затем подавались апельсины, грильяж, кокосовое мороженое, мятные лепешки, пышки с вареньем, засахаренная малина, сливочное мороженое и безе, и все закончилось шоколадом, пряниками и карамельками.
Все это было отлично для Джонни и Тины, но, если вы добрые дети с мягкими сердцами, вы, быть может, огорчитесь за бедного, обманутого дракона, сидящего на цепи в мрачном подземелье, единственным развлечением которого осталось раздумывать о неправдах, сказанных ему Джонни.
Вспоминая, как его обманули, бедный пленник начинал плакать, и крупные слезы скатывались на его ржавую броню. Спустя некоторое время он почувствовал сильную слабость, как иногда случается с людьми много плакавшими, особенно, если им нечего было есть лет десять.
Затем несчастный дракон вытер глаза и осмотрелся кругом, заметив корыто с хлебом и молоком, он подумал: «Если великаны любят это белое мокрое вещество, может, оно и мне понравится».
Он попробовал немножко, и оно ему так понравилось, что он съел все.
А в следующий раз, когда пришли туристы и Джонни зажег бенгальский огонь, дракон сказал робким голосом:
— Извините, что я вас побеспокою, но не могли ли бы вы принести мне еще немножко хлеба с молоком?
Тогда Джонни распорядился, чтобы служащие объезжали город каждое утро с подводами, собирали хлеб и молоко, приготовленные всем детям на завтрак, и отвозили это дракону. Детей же кормили на счет города всем, чего они хотели, они стали есть исключительно пирожное и разные сласти и говорили, что охотно уступают дракону свой хлеб и молоко.
Когда Джонни пробыл головой лет десять или около того, он женился на Тине, и утром, в день своей свадьбы, они отправились вместе проведать дракона.
Этот дракон стал совершенно ручным, и его ржавый панцирь местами отвалился, а под ним дракон был так мягок и пушист, что его приятно было погладить.
И он объявил им:
— Не понимаю, как я мог когда-либо есть что-нибудь, кроме хлеба и молока. Ведь я теперь совсем ручной дракон, не правда ли?
Они согласились с этим, и дракон продолжал:
— Я такой смирный, что вы, быть может, попробуете отвязать меня?
Некоторые люди, конечно, побоялись бы довериться ему, но Джонни и Тина были так счастливы в день своей свадьбы, что не верили, что кто-либо в мире может причинить им зло. Они сняли цепи, и дракон сказал:
— Извините меня… я на минутку: там, внизу, есть одна или две мелочи, которые мне хотелось бы добыть, — и он направился к таинственной лестнице, спустился по ней и исчез во мраке.
По мере того как он двигался, с него обсыпались все новые и новые куски ржавого панциря.
Через несколько минут они услышали, как он снова с грохотом поднимался по лестнице. Он нес что-то в пасти — это был мешок, полный золота.
— Это мне совершенно не нужно, — сказал он, — вам же, может быть, оно и пригодится.
Они, конечно, очень ласково поблагодарили его.
— Там, откуда я это взял, еще много подобного хлама, — сказал он, — и стал выносить все новые и новые мешки, пока Джонни и Тина не велели ему остановиться.
Итак, теперь они были богаты, так же как их отцы и матери. В сущности, все стали богатыми, и во всем городе не осталось ни одного бедного человека. И все разбогатели без всякого труда, что, как вы знаете, очень дурно, но дракон никогда не ходил в школу, подобно нам с вами, и поэтому не мог всего знать.
Когда дракон вышел из подземелья, следуя за Джонни и Тиной, он заморгал глазами, как делает кошка на солнышке, и хорошенько встряхнулся. Последние куски его панциря упали, а вместе с ними и его крылья, и он стал совершенно похожим на очень-очень большую кошку. С этого дня он становился все пушистей и пушистей и стал родоначальником всех кошек. От прежнего дракона в нем не осталось ничего, кроме когтей, которые до сих пор сохранились у кошек, как вы легко можете убедиться.
И я надеюсь, что теперь вы понимаете, как важно кормить вашу кошку молоком с хлебом. Если бы вы позволили ей питаться исключительно мышками и птицами, она делалась бы все больше и свирепей, хвостатее и чешуйчатее, приобрела крылья и могла стать родоначальницей драконов. А тогда все описанные здесь ужасы пришлось бы начать сначала.
