Шереметьева. Впрочем, он держал в голове и другой вариант - аэропорт Новоград, учитывая один момент: если на каком-то контрольно-пропускном пункте и будет усилено внимание, ориентированное на поимку преступника, то не в Новограде. О Марковцеве помнят в этом городе, многие видели его в лицо, тем самым внимание их притупится. Они жили не его образом, а собственно событиями. Некоторые, противореча логике, но не психологии человека, ждали чего-то похожего. Но только не возвращения в эти края Марка.
Все же Сергей отказался от этого варианта. Но кто мог предположить, что на борту самолета, отправляющегося в Италию, где на его счету лежала круглая сумма денег, он встретит знакомое лицо именно из Новограда. Роковая случайность, иначе не назовешь.
Он покидал родину в тот день и час, когда с журналиста телекомпании ТВ-6 снимался запрет на обнародование видеоматериала, записанного в день публичной казни Султана Амирова. Именно в этот час генерала Прохоренко корежило от злобы, а минуту назад выпустило из клещей кратковременного шока. Попутно начальник управления сделал резонный вывод: его специальный агент сейчас далеко от родных рубежей и водоразделов.
- Надолго? - упорствовал Шейнин, решив, пока не вспомнит, так и будет задавать вопросы. Отчасти потому, что чувствовал: еще немного, и он получит окончательный ответ.
Положив ручную кладь на полку, Шейнин собрался опуститься в кресло, но его остановил голос соседа:
- Не в службу, а в дружбу: положите и мой саквояж, пожалуйста.
В службу...
В памяти Льва Давидовича всплыло нечто библейское: 'Марка возьми и приведи с собой, ибо он мне нужен для служения'. И слова эти прозвучали будто бы голосом собеседника.
Шаг за шагом он приближался к разгадке.
- Спрашиваете, надолго ли я улетаю? - Сергей дождался, пока его сосед займет место рядом. - Кто знает?.. Здесь я увидел все, что должен был увидеть. Но, возможно, скоро я вернусь. Возвращение - это покаяние, однако оно не подразумевает забывчивости о собственных грехах. Маймонид говорил о покаянии в три этапа: 'Осознание греха, отказ от греховного поведения и неповторение подобного в последующем'. Не повторение - говорю это искренне, Лев Давыдович, потому как вы узнали меня.
Шейнин проглотил тугой ком, подступивший к горлу. Да, он узнал этого человека, который, наверное, не рассчитывал на подобную встречу, но стойко, до некоторой степени мудро повел себя в сложившейся ситуации.
- Давайте я расскажу вам конец истории, начало которой вы знаете, предложил Сергей.
Лев Давыдович не стал отказываться. Он вдруг почувствовал способность предугадывать события, и, что бы ни услышал он от рассказчика, его решение, принятое спонтанно, на подсознательном уровне, останется без изменений. Он верил - и все - в искренность Марка, как если бы сам был священником, а его собеседник - кающимся грешником. До некоторой степени так и было.
- Расскажите, - кивнул Шейнин. - Но прежде ответьте на вопрос: в вашем саквояже нет парашюта?
- Как нет и запасного аэродрома в кармане, - откликнулся на шутку Марковцев. - Мы вместе приземлимся в аэропорту назначения, в Риме. Обещаю.
'Ну и спасибо', - кивнул Лев Давыдович.
Ему захотелось, чтобы рассказ Марка занял все время полета, чтобы, не дай бог, не осталось и минуты на вопрос, на который он отвечать не хотел. Вдруг Сергей спросит, почему Лев Давыдович летит отдыхать в Рим, а не в Израиль? Ответить правдиво, что, мол, он опасается встретить там террористов?..
Шейнин рассмеялся и вспомнил высказывание Луи де Фюнеса: 'Если человек смеется между двумя инфарктами, его надо лечить'.
