разгадкой тайны пропажи приятелей, им иное требовалось от Мансурова. Что – пока вопрос. Но они либо узнали, либо нет. Однако в обоих случаях его судьба была бы решена аналогичным образом.
Если это действительно так, то, возможно, нет острой необходимости привлекать к расследованию преступления в качестве свидетелей сотрудников «Глории», чего Вячеславу Ивановичу и самому очень не хотелось. Все-таки агентство частное, начнутся следственные действия, возникнет тысяча вопросов: зачем да почему и так далее, обнаружатся нелепые подозрения, начнут склонять имена всех причастных к этому охранному агентству, и его, Грязнова, в том числе, а это надо? Совсем лишнее. Тем более что к гибели следователя Мансурова ни Голованов, ни Демидов никакого отношения не имеют. Напрямую. Косвенно – может быть. Но это надо еще доказывать. А вообще говоря, такое же, косвенное, отношение мы также имеем буквально ко всему, что происходит вокруг нас, чему могли оказаться совершенно случайными свидетелями...
Но ребятам обязательно следует иметь в виду, что в деле, которым занимается Гордеев, начали убирать, причем не стесняясь, действующих лиц. А затем, вполне вероятно, возьмутся и за свидетелей. Об этом прежде всего и надо думать.
Придя к такому выводу, Вячеслав Иванович сам теперь позвонил в «Глорию» и сказал Денису, чтобы ожидали: есть у него для них кое-что. О чем необходимо немедленно поговорить, дабы не допустить в дальнейшем ошибок, в конечном счете приведших к нежелательным результатам. Вот он приедет сейчас и разъяснит, чтоб всем было понятно, – где умная профессиональная работа, а где художественная самодеятельность. И если уж ты что-то взялся делать, то доводи до конца, а не оставляй на волю случая. Оставили – и вот результат.
Еще он подумал, что дело об убийстве «важняка» пока расследует областная прокуратура, а сам Грязнов, не допускающий компромиссов по службе, в данном случае вполне мог чего-то как бы просто и не знать. Но если оно, не дай, конечно, бог, будет передано в Генеральную, где подобные дела почему-то просто обожают вешать на лучшего друга всех сыщиков Александра Борисовича Турецкого, тут уж вообще ни о каких компромиссах речи быть не может. И начнете вы все, братцы, оправдываться как миленькие. А куда денетесь?
Но что необходимо тогда сделать, чтобы отвести от себя твердую руку хотя бы и того же Турецкого? А нужно поделиться определенной частью собственной информации с коллегами из областного управления уголовного розыска. Облегчить им, так сказать, поиск истины. Иначе чем объяснить просьбу генерала Грязнова об оказании ему личной услуги? Вот и будет то самое...
Уже видел более-менее четко свою определяющую роль в этом расследовании Вячеслав Иванович. Однако его видение вовсе не исключало необходимости сделать самоуверенным сыщикам нормальный профессиональный втык. В качестве профилактики. Следователя-то Мансурова они все-таки поставили в безвыходную ситуацию. Вот он и наделал ошибок. Каждый в жизни ошибается – кто по мелочи, а кто и по- крупному. И Мансуров этот, видать, давно уже ошибся в главном, за что и догнала его теперь «награда». Печально это...
Однако вдвойне печально то, что показаниям, отобранным Головановым у Мансурова, теперь грош цена. Показаниям покойника никакой веры не будет. Разве что припугнуть кого. Но ведь старшего Носова этим не испугаешь, а младшего – ищи-свищи! Вот и получается, что вся работа насмарку.
Вячеслав Иванович тяжело поднялся и пошел одеваться, чтобы ехать на Неглинную, в «Глорию». Но по дороге к стоянке машин ему вдруг пришла в голову мысль, и, как показалось, не такая уж плохая. Во всяком случае, не пустая, это точно. Он даже обрадовался маленько. Но решил сегодня ею с товарищами не делиться. А вот завтра – завтра другое дело!..
Выслушав соображения генерала Грязнова, и без того понурые сотрудники агентства посмурнели еще больше. Никуда не денешься, по всем статьям прав был Вячеслав Иванович. Впустую сработано. И то, что еще какой-то час назад они могли считать своим достижением, превратилось в обыкновенную пустышку, место которой в урне для ненужных бумаг.
– Впрочем, – смилостивился наконец, выдержав соответствующую паузу, Вячеслав Иванович, – совсем- то выбрасывать, может, и рановато... Я тут вот подумал... С умом надо было делать, а не как вы – тяп-ляп, понимаешь. Что у вас с этим-то, ну со вторым? Ты мне его фамилию давеча называл, Денис, как его? Лукин, что ли?
– Точно, Михаил Федорович Лукин, майор, служит в окружном управлении внутренних дел, которое на Полянке. Старший опер.
– А он у вас как?
– Под колпаком, – усмехнулся Денис. – Но главным образом не столько он, сколько его дети. А если что произойдет, мужик он здоровенный, сам за себя постоять сможет.
– Здоровый, как наши? – Грязнов кивнул на Демидыча с Севой.
– Не-е, просто бык такой... – раздвинув плечи, показал Денис.
– Лет-то ему сколько?
– За сорок уже.
– И все в майорах бегает? – презрительно хмыкнул Грязнов. – Нет, это не кадр. Такой разве что в морду дать и может... А с другой стороны... Ладно, признания этого Мансурова я у вас забираю. За Лукиным последите, чтоб хоть до завтра дожил.
– А что завтра? – спросил Денис.
– А завтра с утра я его к себе вызову. Для душевной беседы. А там посмотрим. Да, и еще показания того мальчишки дайте. Ну охранника, которого Мансуров с Лукиным у нас в Петрах допрашивали.
– Оригинал? Копию?
– А все равно, можно и копию... Да, ребятушки, раз уж вы влипли... сели в эту вонючую лужу, придется вас вытаскивать. Да и на мою седую голову позор совсем не нужен. Поэтому дальше будете действовать только с моей санкции. Пока не закроете дело. А теперь давайте, что у вас есть на старшего Носова, послушать хочу его голос. Чтоб характер лучше понять...
Сыщики уже сто раз слушали эти магнитофонные записи. Среди них были реплики из телефонных разговоров, несколько бесед с водителем и не установленным пока лицом по имени Семен – это те записи, которые производились у него дома. А вот в главный офис, что расположен на Земляном Валу, проникнуть так и не смогли. Ни телефонная служба, ни сантехническая, никакая иная здесь, увы, не проходила, для этих целей у фирмы имелись собственные кадры. Грамотно было поставлено дело, ничего не скажешь. В записях же имелось много матерщины, намеков на какие-то неизвестные дела, конкретные распоряжения относительно того, кто куда должен ехать, и прочее в том же роде. За исключением самой первой записи разговора с Юлией Марковной, где прозвучали откровенные угрозы в адрес и Андрея, и Лидии, ничего подобного больше не было. Словно что-то почувствовал старый хищник и затаился.
Тем не менее уже одна конкретная акция была им проведена – нападение на адвоката Гордеева. К счастью, неудачная. Но ловкая.
В телефонном разговоре с Денисом на следующий день Юрий сказал, что осмотр места происшествия кое-что все-таки дал. Было найдено его адвокатское удостоверение, демонстративно раскрытое и засунутое в сугроб. При этом наглость нападавшего была поразительной: удостоверение с расплывшимися буквами находилось в желтом круге замерзшей мочи.
Начальник ИТУ, по сути главная власть в поселке Шлёпино, попробовал провести собственное расследование – послал пройтись по домам пару своих сотрудников с целью выявления незнакомых лиц, но проверка ничего не дала. Не знают, не видели – и все. Действительно, глухие места, медвежий угол. Половина жителей – бывшие зеки, а другая половина – не исключено, что будущие.
Зато телефонный разговор между Лидией Поспеловской и Андреем Репиным, который состоялся с разрешения все того ж начальника ИТУ, показался любопытным.
Ну, отбросив эмоции, можно было сказать, что продуманная Юрием Гордеевым и Денисом Грязновым игра получилась внешне убедительной. Опять же если судить со стороны. Андрей пытался уговорить Лидию, ввиду угроз, раздававшихся в ее адрес, прекратить свои игры с адвокатом и вообще все оставить как оно есть. Лидия, разумеется, протестовала, сопротивлялась, но так как времени у них было в обрез, а когда случится новая беседа, никто с уверенностью сказать бы не мог, вынуждена была согласиться. Но тут же
