– Лида, ты уже дома?.. Я ведь звоню на твой мобильник, ты чего, милая? Слушай, дело есть небольшое. Ты фотографии хранишь или давно повыкидывала? Я имею в виду наши, семейные... А Андрюшиной там или Гришиной нет, не помнишь? Погляди!.. Что, есть, да? И какие? О-о, ну это же вы были совсем маленькими. А последних нету? Жаль... Да как тебе сказать... Вспомнилось почему-то... Ладно, погляди внимательнее, может, что отыщется. Я как-нибудь перезвоню... Да, и еще одна новость, может не самая приятная. Адвокат-то заболел. И, говорят, крепко. Но это я так, между прочим. Пока, дорогая.
Вот чего, понял Паша. Кому-то очень понадобились фотографии Андрея и Григория. Зачем?
Паша достаточно твердо знал, где в настоящее время находится его бывший шеф, Григорий Ильич Носов, но никому бы в этом не признался. И прежде всего потому, что этого категорически не хотел Илья Андреевич, лично поддерживавший связь с сыном. А больше никому и не требовалось знать, в каких теплых краях сейчас осуществляет свой «гражданский долг» номинальный руководитель «станичников».
Паша позвонил Илье Андреевичу и сообщил о странном интересе к фотографиям его сына и племянника, который проявил вдруг неизвестный ему, Паше, но, видно, хорошо известный Юлии Марковне абонент.
Илья Андреевич попросил Пашу немедленно повторить ему все услышанное, но обязательно дословно, со всеми паузами в телефонных разговорах. Потом некоторое время молчал и вдруг произнес со злостью:
– Ах, сука!.. Паша, у нее есть кто-нибудь?
– Не знаю, сейчас она домой едет одна. А что дальше, буду смотреть.
– Смотри, Паша, внимательно и немедленно мне докладывай. Вам еще долго ехать?
– Я уже на Покровском бульваре, пять минут.
– Ладно, наблюдай, а я ей сам перезвоню.
Юлия находилась уже в лифте, когда запищал ее мобильник – свой, а не Филин. Она вышла на свою лестничную площадку, достала трубку из сумочки и, открывая дверь в квартиру, спросила, кто звонит.
– Одна приехала? – услышала голос Ильи.
– Слушай, ты мне сегодня надоел! – воскликнула она. – Мы договорились, что тебе еще требуется?
– А ждешь кого? – настойчиво продолжил Носов.
– Н...никого, – быстро ответила Юлия и подумала, что наверняка выдала себя вот этой секундной задержкой. – Я не понимаю, что тебе от меня надо?
– Значит, никого?.. Ну что ж, тогда я сам к тебе сейчас приеду.
– С какой это стати? Я тебя просто не пущу, и все.
– Значит, ждешь все-таки, сучка, своего фраера, ну? Отвечай! – рявкнул он с такой грубостью, что она едва не выронила трубку.
И вдруг ее словно ледяной водой окатило. Она даже растерялась. Ее же определенно подслушивали! Вот и Филя все время напоминает: оглядывайся! А то действительно превратишься в корову, которую пасут! Но если не подслушивают, откуда ему – Илье – известно, что она ждет гостей? Из трубки, которую она отрешенно держала в руке, до нее донесся не то рев, не то вой. Она поднесла ее к уху и услышала крик:
– Ты почему молчишь, когда я с тобой разговариваю?!
– Заткнись, – неожиданно спокойно сказала она. – А то я тебя пошлю так далеко, что ты заблудишься. Заткнись и оставь меня в покое.
Она отключила трубку и швырнула ее на диван. Но через короткое время та опять запищала. Ну конечно, мы же не можем не оставить за собой последнего слова! Юлия мстительно показала трезвонившей трубке дулю и пошла в прихожую раздеваться. Но там, вешая дубленку, нечаянно оцарапалась о воротник. Удивилась: что бы это могло быть? Посмотрела – нечто напоминающее английскую булавку, кончик только загнулся и потому уколол.
Посмотрела Юлия на это дело в раздумье и вспомнила, как Филя однажды говорил ей, что подслушивающие микрофончики имеют разную форму, иногда и в виде булавки. Так вот в чем, значит, дело!
Она решительно отцепила булавочку, отнесла ее в туалет и спустила в унитаз.
А брошенная на диван трубка все продолжала надрываться. Но Юлия уже перестала обращать на нее внимания. Если Филе понадобится, он позвонит ей по своему телефону.
Денис успел рассказать Гордееву, какой «подарочек» подкинула им неожиданно судьба в лице неизвестного гражданина Петра Афанасьевича Говорыкина, побывавшего однажды в доме на Тихвинской улице, однако там не проживающего. Точнее, снявшего данное помещение под офис, который до сих пор оборудовать не удосужился ничем, кроме тайника для хранения целого арсенала оружия.
Рассказал и о своих подозрениях относительно молодого и здоровенного мужика тридцати с небольшим лет. Которого почему-то сопровождал этот мозгляк Кирьяк.
С последним уже шла напряженная дознавательная работа. Но напряжение имело отношение, по замечанию Вячеслава Ивановича, скорее к оперативникам, поскольку сам задержанный категорически молчал, требуя себе адвоката. Грамотные все стали!
Гордеев сразу предложил попробовать поискать фотографию Григория Носова у Лидии. Но как ее высвистать, если и у нее наверняка телефон стоит на прослушке у доброго дяди Илюши?
– А элементарно! – сказал себе Гордеев и набрал номер Валерии Давыдовны.
– Лера, это я, – сказал Юрий и поторопился тут же пригасить ее эмоции, которые в данный момент могли только повредить делу. – Я с тобой обязательно свяжусь попозже, а сейчас мне просто до зарезу нужна наша общая знакомая, понимаешь меня? Или позови ее к своей трубке, или попроси выйти на улицу и позвонить мне откуда-нибудь из автомата.
Хорошо, когда у тебя есть подруги, которые все понимают с полуслова!
– Я слушаю, – сказала через минуту Лидия.
– Вы когда намерены сегодня быть дома, Лидия Валентиновна? Это Юрий, узнали?
– Ну конечно. Что у вас?
– Срочно для дела нужна фотография, извините, вашего несостоявшегося супруга, Лидия Валентиновна. И простите мое хамство.
– Прощаю, но вряд ли чем-то смогу помочь. Те, что были, я выбросила. По понятным причинам. Не знаю, возможно, что-то и осталось, но чисто случайно. Надо смотреть. Однако, может быть, вы все же захотите объяснить мне, почему такой пожар? Тут только что Юля звонила. По этому же вопросу. Не понимаю!
– Еще раз извините, это мы с моим... помощником действуем одновременно, но по разным каналам. Так вы посмотрите? Может быть, я подскочу? Буквально на минутку? Небольшой письменный привет передам, а?
– Ох эти дурацкие тайны! Как они мне надоели! Ладно, жду вас около... десяти.
Она и в самом деле нашла у себя несколько групповых фотографий, где был и Гриша – совсем молодой, еще школьник. Он и не похож на себя сегодняшнего. Так, что-то общее есть, но и того мало. Худенький, чернявый мальчик. А сейчас здоровенный как бык, глубокие залысины, заостренные и прижатые к черепу уши – будто у волка. И приплюснутый нос – он говорил, что такие носы, как правило, у всех, кто вынужден был заниматься силовыми видами спорта – борьбой там, боксом, различными единоборствами. Ему-то приходилось.
Так что фотография хоть и есть, но она вряд ли кому-то пригодится.
Передав Лидии коротенькую записку от Андрея, где тот сообщал ей, что разговаривал с адвокатом и они пришли к определенному соглашению, Юрий не стал уже за неимением времени растекаться в подробностях, а просто сказал, что все в порядке и она может пока не беспокоиться. Уж во всяком случае, ее совесть чиста.
Лидия, видимо, и сама расспрашивать не хотела. Поинтересовалась только, что это за болезнь такая обрушилась на Юрия Петровича и почему он в таком случае не в постели, а носится по ночной Москве?
– А откуда вам известно? – удивился Гордеев, переглянувшись с Филиппом.
– Юля звонила и сказала, что ей известно, будто вы серьезно и надолго заболели. А разве не так?
– Все правильно, – улыбнулся Гордеев. – Хорошо, что вы напомнили, а то в самом деле странно
