говорил, не проходили. И поэтому он предложил Митяю пройти с ним в служебный кабинет и там разговор закончить. Тот стал было отказываться, но полковник только внешне был толст и рыхл, а хватку имел дай боже. Вот и не сумел отвертеться Митяй, пришлось ему во всем сознаться – и что за сосед, и где живет, и кто там у него прячется, когда в Шлёпине появился и все остальное. И так получалось, что неизвестный, которого однажды видел-таки Митяй, был человеком еще молодым и крепким внешне, а разбитая голова адвоката – всенепременно дело именно его рук.
Больше сказал Митяй; слыхал он от того же своего соседа, что приезжий очень расстроен был, узнав, что московский адвокат каким-то необъяснимым чудом оказался жив. Ведь проверял тот приезжий – ни глаз не показал, ни дыхание, которого уж просто не было. Уверен ведь был, а когда начались разговоры да вроде искать стали, кто бы мог такое сотворить с приезжим, который у самого хозяина в доме остановился, а значит, и честь ему была оказана немалая, так вот тогда уж пришлось по-настоящему затаиться. А позже, как уехал адвокат, выполз на свет божий. Дело-то оказалось не сделано: тут так – либо один, либо другой. Такая команда ему была. Лучше, конечно, обоих, но – как карта ляжет.
И Предыбайло принял решение. Митяю кулак свой показал и велел молчать как рыба об лед! А соседу сказать только одно: думает хозяин. И еще слова своего не сказал.
Сам же продумал и принял для себя важное решение. В основе его было полное понимание того обстоятельства, что жизнь в поселке практически всегда у всех на виду. За редким исключением. Пошли он, скажем, солдат взять того бандита, вмиг об этом все узнают, а как узнают, то сразу пострадают и правые, и виноватые. Порядок нарушится, при котором никто никого не закладывает, однако и общую дисциплину чувствуют. Нарушать же твердый порядок последнее дело.
Значит, нужно выманить бандита из его логова, заставить самого прийти и взять с поличным. Либо – убрать, если он не захочет сдаться.
Затем Предыбайло вызвал к себе двоих верных своих ребят и поручил лично им присматривать за Репиным, которого решил завтра же выпустить на работу за пределы колонии. Пусть походит вроде наживки день-другой, а там и видно будет.
Как оказалось, решение было принято верное. Уже в конце первого рабочего дня охрана заметила человека, который ошивался неподалеку от колонны, возвращающейся с лесоповала, а на следующий день он же, этот неизвестный, даже сделал попытку нечаянно затесаться среди рубщиков. Но зоркий глаз охранника вмиг вычислил его, а когда на окрик: «Стой! Кто таков?» – тот кинулся петлять по лесу, вохра вскинул автомат и пустил вдогонку всего только одну пулю. И надо же – достал.
Но самое интересное началось дальше. Когда по тревоге согнали работающих и выставили дополнительное охранение, когда примчался на ЧП сам начальник, из кармана убитого достали пистолет ТТ, а также паспорт на имя Воронцова Леонида Макаровича и другой паспорт, но принадлежащий Юрию Петровичу Гордееву. Вот, собственно, и замкнулась цепочка событий.
А теперь в Шлёпине ждут комиссию из Москвы, которая, как сказано, намерена провести расследование правомерности произведенных охранником действий.
Предыбайло с трудом закончил свой длинный рассказ и теперь, по всему видно, ожидал от Юрия ответной реакции.
И она не замедлила быть. Ну о благодарности уже и речи не шло, и так все понятно, слов таких не было у Юрия Петровича, чтобы высказать полковнику свою признательность. Но он добавил также, что, по некоторым сведениям – надо будет проверить, и он, Гордеев, тут же сообщит о том полковнику, – этот самый Воронцов, кажется, находится в федеральном розыске за совершение ряда тяжких преступлений. И данное известие несомненно облегчит положение того самоотверженного охранника, если у него возникнут какие-либо служебные неприятности.
Ну а напоследок уже Юрий попросил передать своему подзащитному, что обстоятельства наконец склонились в его сторону. И в самое ближайшее время он попытается – для облегчения проведения следственных действий – перевести его в Москву. Пусть и в Бутырки, но все ближе.
События для Ильи Андреевича стали вдруг разворачиваться с пугающей быстротой.
Осведомитель, работавший в Министерстве внутренних дел, к помощи которого он прибегал постоянно, когда требовалось получить закрытую информацию, в очередной раз «обрадовал». Сообщил, что в Вологодской области был убит разыскиваемый преступник-рецидивист Воронцов. Илья Андреевич едва не задохнулся, но тут же сделал вид, что этот факт его совершенно не интересует. А вот вторая информация просто должна была «тронуть» Носова.
Удалось идентифицировать трупы, найденные в сгоревшей машине марки «рейнджровер», принадлежавшей гражданину Котлову. Помимо самого владельца автомобиля в салоне находились Волгаров и Демин – оба последние, так же как и ранее судимый Котлов, по оперативным данным принадлежали к бабушкинской организованной преступной группировке и входили в состав так называемой ударной группы. То есть убирали неугодных паханам.
Говоря это, собеседник Носова как-то странно пытливо посматривал на него, платившего этому «сухофрукту» большие, между прочим, деньги. За информированность и умение держать язык за зубами. Так что же с ним случилось? Или истинного своего хозяина перестал чувствовать?
А вся причина в том, продолжал осведомитель, что известное дело, которое, согласно статье триста семьдесят восьмой, пункту второму Уголовно-процессуального кодекса, Верховный суд постановил передать в Генеральную прокуратуру на новое расследование, поручено самим замгенпрокурора «важняку» Турецкому. А тот тянуть не любит. Что, вероятно, очень скоро почувствуют на себе истинные виновники убийства бывшей жены обувного магната. То ли скрытую иронию почувствовал Носов, то ли серьезное предупреждение, но показалось, что земля качнулась в самом деле под его ногами.
А еще он понял совершенно теперь отчетливо, что тянуть больше нельзя, надо делать решительный шаг. Какой? Да тут сам ход событий подсказывает. Подмывало, конечно, перед уходом громко хлопнуть дверью. Но – вот теперь он уже точно чуял: смертельно опасно. Так что же, прощать? А черт с ними со всеми, пусть живут...
Но если у него еще оставалась все-таки какая-то надежда на время, в том смысле, что, может, незачем рвать себе пупок, уйти-то никогда не поздно, то следующая информация повергла его уже просто в шок.
После Гришкиного побега, когда еще никто не был уверен, что удастся убедить Андрея взять вину на себя, когда Илья Андреевич изо всех сил пытался уломать парня не портить жизнь брату, когда обещал златые горы и молочные реки с кисельными берегами в придачу, Гришка, находясь рядом со своими бывшими сослуживцами, связался с «чехами», как они называли чеченцев. Поставки оружия – дело безусловно выгодное, но требующее соблюдения неимоверной конспирации. А он понадеялся на одного, другого – и вот влип. Слава богу, вспыхнувший скандал удалось не погасить, нет, пригасить пока, и то хорошо, но теперь следовало и самому быть тише воды ниже травы. А это не в характере Григория. Словом, перекрыл он себе сам пути возвращения на родину.
ЧОП «Станица», которое на протяжении нескольких лет возглавлял Григорий, было не просто охранным предприятием, как явствовало из аббревиатуры, а настоящей «крышей» для многопрофильного концерна «Феникс», созданного трудами и стараниями исключительно Ильи Андреевича. Ну а после ухода Гриши кого он мог бы туда назначить? Кому верить как самому себе? Да не было такого человека. Вот разве что Андрей – племянник. Но с ним ничего не получилось. Поначалу казалось, что все складывается более-менее удачно, Андрей все взял на себя, Носов искренне верил, что выполнит свои обещания, которые все откладывались за другими, более срочными делами. И вот однажды наступил момент, когда он понял: из возможного помощника Андрей превратился, его же собственными усилиями, во врага. В главного свидетеля, который в конечном счете сможет выдвинуть против родного дяди убийственные обвинения. И он это сделает обязательно!
А когда понял, возникла защитная реакция. Надо было сохранять созданное, даже ценой смерти племянника. Но и тут случилось непредвиденное: словно сама судьба посмеялась над Ильей Андреевичем – что бы он ни предпринял, всюду провалы.
От них, понятно, уже не уйдешь, но и время не бесконечно. Однажды все кончается, даже время...
Так вот, буквально из ниоткуда возникла теперь проблема со «Станицей». Он что, вездесущий, этот
