Повесть о горе-злосчастии

мать.

С Дмитрия сорвали царский костюм, обрядили в грязное тряпье.

- Эй ты, сукин сын, кто ты такой? Кто твой отец? Откуда ты родом? издевалась невыносимая харя.

'Кто я? Если бы я знал, кто я, не был бы я здесь. И над телом они будут глумиться, таскать будут по всему городу, и закопают без гроба, а потом опять выкопают, и сожгут, но я вернусь, все равно вернусь.'

И ответил:

- Всем вам известно, что я - ваш венчанный царь, сын Ивана Васильевича.

Знающий все, он не захотел сознаться.

- Ну скажи же, - бубнил пьяный изрядно Мефодиев, - ведь ты же врал мне про своих дружков в котельной, про сказочников.

- Про магов, - вяло включился в течение реальной жизни Павел.

- Ну про них, про себя - врал ведь. Ведь ты не можешь ничего, ты же ненастоящий, в тебе силы-то нет, ты не преграда, ведь скажи, врал? Ты же стол передвинуть не можешь уже третий год, а клялся, что поезд остановишь.

- Нет, - сказал Павел и поднялся, зацепившись за что-то боком. Пустая консервная банка упала и, медленно откатившись, замерла. Лик Непорочной Девы смотрел на него с необъяснимой печалью.

Мефодиев вздрогнул, прослюнявил еще раз слово 'ненастоящий' и затих, забыв про жизнь и ее причину.

Яму брезгливо раскапывали трое.

Как ни велика была ненависть, боялись с размаху резануть по покойнику. Но все равно задели. Подгнивающий труп вытащили из ямы и расступились, ощущая недоумение, которое должно было вытеснить новой заботой.

Павел прогремел кирзой по деревянному настилу, споткнувшись, шагнул с него на шпалы и пошел к повороту полотна. Было совсем темно, только ладони покалывало искрами могущества, и они светились, как погруженные в море.

'Мы грудью проложим себе, - сказал Павел, остановился и вытянул руки вперед. - И еще: наш паровоз, вперед лети!' Машинист электрички, вылетев на своей оскаленной машине из-за поворота, не смог испугаться, рванулся к тормозам, но труп Павла, расчлененный и разбитый, не нуждался уже в остановке.

Измученное тело сожгли, зарядили пеплом пушку, повернули ее ртом на Польшу, и горячий воздух выстрела размешался в окружающем холоде, не оставив следа.