Женщина отдернула руку, словно ее ударили.
— Разве может распутник носить имя архангела?! При этих словах последние сомнения оставили Рейфа.
— Боже мой, это ты, Марго! — воскликнул Рейф. — Ты одна замечала, насколько имя не отражает моей сути. Верно подмечено. Я не раз использовал эту твою остроту сам. Но какого дьявола ты тут делаешь?
Дама недоуменно пожала плечами.
— Кто такая Марго, ваша честь? Пошлая английская девчонка, которую я вам напомнила?
Надо было слышать, как она это сказала. Рейф узнал так хорошо ему знакомый, с трудом сдерживаемый гнев, пробивавшийся в едва заметном дрожании губ, в мгновенно промелькнувшей вспышке глаз. У Рейфа оставался единственный верный способ проверить, Марго перед ним или нет. Повинуясь внезапному импульсу, он прижал к себе женщину и закрыл ее скривленный насмешкой рот поцелуем.
Да, точно Марго, он понял это всем своим существом. И дело было не только во вкусе губ, в непередаваемом ощущении тела — ему показалось, будто он прикоснулся к ее душе, той единственной субстанции, что определяет индивидуальность человека, и эта душа была душой Марго.
Но и без этого Рейф мог бы понять, что рядом с ним Марго, ни одна другая женщина не пробуждала в нем такой огонь желания. Рейф разом позабыл, для чего он оказался в Париже, забыл, зачем решился на этот поцелуй, забыл обо всем, кроме того воплощенного чуда, которое вновь оказалось в его руках.
Марго вздрогнула, но сразу, вкусив сладкого яда его поцелуя, растаяла, губы ее сами раскрылись ему навстречу, тело наполнилось истомой. Казалось, и не было двенадцати лет разлуки. Марго ожила, снова, как тогда, в юности, стало хорошо и в ней самой, и в окружающем мире…
Все закончилось, едва начавшись. Марго сделала попытку вырваться, но Рейф не хотел ее отпускать, стремясь хотя бы ненадолго продлить радость поцелуя, удивляясь про себя тому, как мало изменили любимую прошедшие годы.
Когда Марго стала отпихивать его изо всех сил, ему ничего не оставалось, как отпустить ее, пусть и с большой неохотой. Марго отшатнулась, в глазах сверкал гнев, Рейф даже решил, что она ударит его. Он понимал, что ей есть на что злиться, и поэтому был готов принять пощечину.
И вдруг, словно внезапно передумав, она рассмеялась. На безупречном английском Марго спросила:
— Так я смогла тебя убедить, не правда ли?
— Несомненно, — ответил Рейф, внимательно изучая ее лицо.
. Он был рад встретить Марго живой и невредимой. И все же оставалось ощущение нереальности происходящего. Странно, почему Люсьен не сказал ему о том, кто эта шпионка? И тут он припомнил, что никто из их четверки не встречался с ней. Им не было известно ни ее настоящее имя, ни прошлое. Не было никаких причин подозревать о связи Рейфа с некоей леди Мегти.
— Простите мою наглость, — сказал Рейф как можно спокойнее, — но у меня не было другого способа установить вашу личность.
— Не в моем обычае прощать, — дерзко заявила Марго.
Момент истины канул в прошлое. Начиналась словесная игра, Рейфу не удалось сорвать маску.
Марго подошла к буфету, достала бокалы и откупоренную бутылку «Бордо», налила немного себе и Рейфу.
— Наши славные хозяева предусмотрели здесь все, что может понадобиться сладкой парочке. Обидно было бы не воспользоваться. Присаживайтесь.
Она села в отдельно стоящее кресло, словно не замечая роскошного, обитого бархатом дивана. Рейф сел в другое. Марго решила продолжить тему:
— Неужели так трудно было меня узнать? Мне говорили, что я мало изменилась за эти годы.
— «Она неподвластна времени…» — с улыбкой процитировал Рейф. — В этом-то и была вся загвоздка: ты выглядишь на восемнадцать. И самое главное, мне трудно было признать в тебе Марго Эштон после того, как я узнал, что ты погибла.
— Я больше не Марго Эштон, — сказала женщина резко, — но я не умерла. Кто тебе сообщил о моей смерти?
Даже сейчас, убедившись, что дама в комнате не призрак, Рейф пристальнее вгляделся в ее лицо, прежде чем решился сказать:
— Ты и твой отец были во Франции, когда, казалось, войне уже положен конец. Тогда же из Парижа было получено донесение, что вы убиты парижским сбродом, спешащим пополнить армию Наполеона.
Рейф внимательно смотрел в ее глаза, пытаясь догадаться, о чем она думает.
— Так эти новости докатились до Англии?
— Да, и наделали много шума. Общественность была возмущена тем, что известный армейский офицер и его юная красавица дочь убиты только за то, что они англичане. Но поскольку Англия находилась в то время в состоянии войны с Францией, никаких дипломатических мер нельзя было принять.
Марго, опустив глаза, потягивала вино, Рейф пристально глядел на нее.
— Все так и было? — спросил он.'
— Довольно, — процедила она, поставив недопитый бокал на столик, но не вставая с места. — Ты здесь, чтобы уговорить меня продолжать работать на благо Англии. Сначала станешь взывать к моим патриотическим чувствам, затем предложишь деньги. И в том и в другом случае не получишь согласия. Поскольку результат известен заранее, я не хочу тратить ни свое, ни твое время на бесполезные уговоры. Желаю тебе хорошо провести вечер и прощай. Надеюсь, пребывание в Париже станет для тебя приятным.
Марго встала и пошла к двери, но остановилась, когда Рейф, подняв руку, попросил ее подождать.
Итак, теперь он знал, кто такая Мегги, и эту часть задачи можно считать выполненной. Она действительно англичанка, а не француженка, не немка, не итальянка и не венгерка и кто там еще. Бог знает, сколько ролей ей пришлось сыграть.
Рейф готов был поручиться за нее. Если и была утечка государственных секретов, то виной тому не Марго. Принимая во внимание отношение Марго к Рейфу, которое в силу некоторых обстоятельств не могло быть ни доверительным, ни теплым, едва ли Люсьен мог выбрать более неудачного посланника для своей миссии.
— Ты можешь уделить мне всего десять минут? — спросил он. — Может быть, у меня припасено нечто, что тебя весьма удивит, Марго.
После некоторого колебания Марго пожала плечами и вновь села в кресло.
— Сомнительно, но ладно. Продолжай. И, позволь заметить, я для тебя не Марго, а Мегги.
— Какая разница?
— Не твое дело, — выдавила она, зло прищурившись. — Давай говори, что хотел сказать, и уходи.
Не очень-то легко продолжать разговор при таком гостеприимстве, но Рейф все же попытался:
— Почему ты хочешь уехать из Парижа именно сейчас? К концу года должны быть подписаны новые условия капитуляции. Неужели нельзя подождать всего несколько недель?
— То же самое мне говорили при подготовке венских договоренностей. Дескать, конгресс продлится не более шести недель, а на самом деле он затянулся на девять месяцев. Кто может поручиться, что Наполеон не примется за старое и тогда вновь потребуются мои услуги?
Марго взяла бокал и отпила немного.
— Я устала от этой жизни в рассрочку, — произнесла она. — Бонапарт уже в пути к острову Святой Елены, там у него не будет других объектов для проповедей, кроме вольных чаек, так что и мне пора заняться делом, которое я столь долго откладывала.
Уловив перемену в ее настроении, Рейф решился задать очень личный вопрос.
— Ты можешь сказать, что это за дело? Угрюмо глядя вниз. Марго ответила:
— Я должна прежде всего побывать в Гаскони.
— Зачем? — спросил Рейф, пораженный внезапной догадкой.
Марго бросила на него темный непроницаемый взгляд.
— Чтобы забрать тело моего отца и переправить в Англию. Он двенадцать лет пролежал в чужой земле. Нужно отыскать его могилу, на это потребуется время.
К несчастью, догадка оказалась верной. Вино показалось ему горьким, настолько горькой была
