помощника, который выпил больше, чем следовало. Даже спустя восемнадцать лет Гэвин помнил запах горящей человеческой плоти. Трое мужчин, включая капитана, погибли, двое других получили серьезные ожоги.
Гэвин был тогда еще очень молод и служил в чине второго помощника, но как единственному выжившему офицеру командование кораблем ему пришлось взять на себя. Пожар удалось потушить, и он повел пострадавшее судно вместе с поредевшей командой в Сейлем. По иронии судьбы этот печальный инцидент сыграл положительную роль в его карьере – в следующий раз он вышел в море уже первым помощником, но так никогда и не смог забыть о том пожаре.
Осторожно взяв его руку, Алекс вернула его к действительности. Он сжал ее пальцы, благодаря за поддержку.
Огонь начал стихать, и слуги сгребали угли в одно место, Которое ярко светилось даже под лучами тропического солнца. Думая о том, как побыстрее преодолеть горящее пространство и не причинить себе вреда, Гэвин наклонился и закатал штанины. На нем была просторная, подпоясанная ремешком туника и брюки, которые султан прислал в его комнату накануне вечером. Подумав, что тонкая, голубая с серебром хлопковая ткань может воспламениться от близости раскаленных углей, он закатал штанины до колен.
– Все готово, – объявил Шень Ю. – Снимите обувь, капитан.
Гэвин в недоумении посмотрел на него.
– Как? Я должен пройти по углям босиком?
Мадурайцы, сидящие в павильоне, переглянулись с искренним удивлением.
– Конечно, – ответил султан. – Это всем известно.
– Нет! – Гэвин передернул плечами, вспомнив белизну костей на обуглившейся плоти. – Я воспользуюсь правом отказа.
Хасан сначала удивился, потом добродушно усмехнулся:
– Вы серьезно? Прогулка по углям не задача для мужчины, если он расслаблен и не отвлекается на другие мысли.
– Я ценю вашу поддержку, но по-прежнему отказываюсь, – сухо произнес Гэвин.
– Это ваше право. Бросайте снова.
Судья Дакса вмешался:
– Минуту… Мне жаль, что впустую разожгли такой прекрасный костер.
Лицо монаха было бесстрастным, но ехидная усмешка светилась в его глазах. Старик вышел из павильона и ступил на горячие угли. Спокойно и легко ступая босыми ногами, он пересек необходимое пространство, подол его робы шевелился от потока горячего воздуха.
Гэвин наблюдал, не зная, смеяться ему или плакать. Может быть, это задание было обычным делом для жителей Мадуры, но при одной мысли о прогулке по раскаленным углям у него засосало под ложечкой. Понимая, что его отказ несколько пошатнул его запас уверенности и это в конечном счете может привести к проигрышу, он подождал, пока Дакса вернется на место, и сделал очередной бросок, моля Бога, чтобы на этот раз выпало более легкое испытание.
– Дыхание жизни, – провозгласил Шень Ю.
«Что это значит, черт побери?» – подумал Гэвин. Прежде чем он успел спросить, султан пояснил:
– Нам предстоит состязаться в выпивке. Одно из двух заданий «львиной игры», которые наиболее приятны.
– И как это будет происходить?
– Вы и я должныx пить друг за другом. Кто останется на ногах и в здравом уме, тот и выигрывает.
– Тест для капитана? – удивленно спросил он.
– Лидер на то и лидер, чтобы быть первым во всем – и в выпивке, и в драке, – усмехнулся Хасан. – Пить на спор водку или пальмовое вино куда приятнее, чем сражаться на кинжалах.
– Я согласен. – Думая о том, что испытание может затянуться, Гэвин добавил: – Мне кажется, это мероприятие не для женских глаз. Нельзя ли проводить миссис Уоррен в мои покои?
Султан кивнул и отдал распоряжение. Алекс хотела возразить, ей почему-то казалось, что ее присутствие и поддержка необходимы Гэвину. Но подобное состязание могло длиться очень долго и, к счастью, не было опасно. Поэтому в сопровождении слуг она молча удалилась, надеясь, что у Гэвина крепкая голова, даже если он и не закоренелый пьяница.
Они только успели войти в туннель, ведущий во дворец, как дорогу им преградил господин Бхуди, известный на Мадуре купец – и ее бывший хозяин. Ростом ниже Алекс, но тучный и сильный, он славился своим богатством и жестокостью.
Алекс остановилась ни жива ни мертва, комок подкатил к горлу. Воспоминания о его грубости были настолько сильны, что у нее мурашки побежали по коже. Она бы сбежала, если бы два стражника не преградили ей путь.
– Искандра! – Бхуди прошипел малайское имя Алекс, беззастенчиво разглядывая ее. – А ты неплохо выглядишь… Ай-яй-яй… – Он причмокнул толстыми губами. – Может быть, я ошибся, поторопившись отправить тебя на рынок после того последнего скандала?
– Вы ошиблись, когда купили меня на торгах! – выпалила она. – Я никогда не стану принадлежать никакому мужчине. Если бы вы не отправили меня на торги, я бы убила вас.
– Такие слова непростительны для рабыни. Тебя надо проучить, негодная. Я доставлю себе удовольствие, сделав это. – Он положил руку на ее левую грудь и крепко сдавил ее.
Она закричала от боли, но еще больше от воспоминаний о той боли, что он уже ей причинял. Она повернулась к охранникам – они наблюдали за ними без одобрения, но и без всякого желания связываться с влиятельным господином.
Оживив в памяти несколько малайских слов, она обратилась к старшему из стражников по имени Уайра.
– Султан Хасан не желает, чтобы причиняли боль призу в этой игре.
Уайра перевел ее слова Бхуди. Боясь, что ее бывший хозяин от нее не отстанет, Алекс резко взмахнула руками и обрушила золотые цепи на его голову. Она получила истинное наслаждение, когда цепи проехались по его затылку. И пока Бхуди не успел опомниться, она ударила его коленом в пах. Купец взвыл от боли и повалился на пол, кровь сочилась из раны на голове.
Внезапно блеснули четыре кинжала. Зная, что малейшее движение может стоить ей жизни, Алекс застыла на месте.
– Я приз в «львиной игре» султана, – напомнила она им, стараясь, чтобы голос ее не дрожал. Нет смысла говорить, как Бхуди оскорблял ее, он был ее хозяином и мог делать с ней что угодно.
Упоминание о султане спасло ее от смерти. Уайра распорядился, чтобы один из стражников помог Бхуди, а сам вместе с другими повел Алекс в покои Гэвина. Она шла молча, опустив голову, и дрожала от пережитого страха и возможных последствий. По иронии судьбы ее единственным защитником сейчас был султан, она являлась его собственностью, а здесь считалось неслыханной дерзостью досаждать тому, кто принадлежал правителю Мадуры.
Снова заключенная в клетку, она почувствовала облегчение. Наконец-то она одна. Усевшись на пол и обхватив колени руками, она старалась унять дрожь. Очень хотелось плакать, но она боялась, что, позволив себе эту слабость, не сможет остановиться. Встреча с Бхуди нарушила тот хрупкий баланс, который возник в тот день, когда она познакомилась с Гэвином.
Успокоившись и перестав дрожать, она огляделась в поисках кувшина с водой. Он стоял на столе посреди комнаты.
Если бы даже она умирала от жажды, то все равно не могла бы до него дотянуться. Отсутствие самых элементарных удобств внезапно больно уязвило ее. «Мои крепкие цепи и я стали друзьями…» О Господи, нет, с каждым днем цепи становились все тяжелее, раня ее тело и душу.
Наконец она не выдержала и начала стучать цепями о прутья клетки, сдирая с них позолоту и производя ужасный шум. Как можно оправдывать рабство? Как может человек стать таким бесчувственным, чтобы присвоить себе право владеть другой человеческой жизнью? Но что страшнее всего – она представить не могла, сколько ей еще предстоит терпеть неволю. И при этом не сойти с ума.
На звон цепей прибежала молоденькая рабыня, почти девочка, ее глаза расширились от страха. Ей было не больше одиннадцати или двенадцати лет, почти как Кейти.
Не желая видеть страх в детских глазах, Алекс перестала сотрясать клетку и придала своему лицу спокойное выражение.
– Пожалуйста, принеси мне воды, – сказала она.
Обрадовавшись просьбе, которую она в состоянии выполнить, девочка выбежала за дверь. Алекс снова опустилась на пол, молясь про себя, чтобы слова Гэвина сбылись и чтобы через несколько дней она оказалась на свободе. Чем ближе была свобода, тем тяжелее на нее давило ярмо рабства.
Она изо всех сил пыталась держать себя в руках, но когда девочка вернулась с водой и плошкой риса, Алекс уже безудержно рыдала. Но в конце концов слезы иссякли. Она умылась, распустила волосы, расчесала, а потом решила почитать «Роб Роя». Наслаждаться описанием своей родной земли, пусть даже при помощи книги, она могла бесконечно. Чтение отвлекало ее от мыслей о том, как проходит состязание.
Солнце уже зашло, когда Гэвин наконец появился в дверях, опираясь на руку Сурио. Его светлые волосы были взлохмачены, рубашка распахнута на груди.
– Слава Богу… что я пил с пятнадцати лет, – еле выговорил Гэвин. – Помню, как моряки взяли меня в таверну на мой д-д-день рождения. Сколько же разных марок пива в Ат…в Ат… верпене.
Он, пошатываясь, подошел к клетке и ухватился за решетку, чтобы не упасть. Стоя на нетвердых ногах, заявил с пьяной уверенностью:
– Не волнуйтесь, меня не тошнит… Это уже произошло… несколько раз. – И прислонился лбом к решетке.
– Как закончилось состязание? – задала Алекс мучивший ее вопрос.
Сурио ответил за хозяина:
– Капитан победил, хотя это было непросто. Никто не хотел уступать.
– Если бы Хасан добавил еще один раунд, то победил бы он. – Гэвин медленно сполз на пол.
Сурио попытался поднять его.
– Капитан, в постели вам будет
