сдаваться.
– Я хочу рискнуть.
– Браво, – ответил он. – А Сурио? Он пропадает в этих тавернах, рискуя жизнью. Как ты будешь жить дальше, если его убьют за излишнее любопытство?
Ее растерянный вид показал ему, что она не подумала об этом.
– Я уверена, что он понимает опасность не хуже меня. И потом у него есть свои осведомители, так что он не одинок.
– Чем больше людей вовлечено в это дело, тем больше вероятность, что секретные сети будут разоблачены, – рассердился Гэвин. – Информатор обычно старается получить деньги не из одного, а из нескольких источников.
– Я согласна, что риск здесь есть, но разве борьба против рабства того не стоит? Если зло существует, с ним надо бороться. Это простая истина.
– Возможно, но успех может быть трагическим, – хмуро произнес Гэвин. – Ты знаешь, что работорговцы, почувствовав опасность, выбрасывают своих пленников за борт, чтобы капитана не смогли уличить в перевозке рабов? Сотни людей погибнут, если такое случится. Она ахнула от ужаса.
– Тем весомее причина призвать к ответу работорговцев, которые захватывают в плен невинных людей и везут их через океан на продажу.
Ему очень захотелось выругаться, но он сдержался.
– Я понимаю, – начал он осторожно, – что это касается лично тебя, но…
Не дав ему закончить, она в ярости закричала:
– Разве ты знаешь, что это значит – чувствовать себя игрушкой в руках подлецов? К счастью, ты никогда в жизни не оказывался на месте раба! Ты не понимаешь, что это такое, когда женщина не может выйти на людную улицу без страха быть пойманной и изнасилованной? Ты когда-нибудь осознавал, что у тебя нет ни одного шанса стать свободным, кроме как умереть?
Она выдохлась и замолчала.
– Ты права, – согласился он. – Я не могу понять это, хотя и стараюсь. Я никогда не был на твоем месте.
В ее глазах сверкнул опасный огонь.
– Может быть, показать?
Он не знал, что ответить. Но потом подумал – раз она так сердится, пусть делает что хочет.
– Пожалуйста…
Она указала ему на кресло.
– Сядь!
Гэвин сел, стараясь понять, что у нее на уме.
Она подошла к комоду и вытащила несколько чистых носовых платков. Ее движения были спокойны и размеренны. Склонившись над ним, она платками привязала его запястья и щиколотки к креслу. Отступив назад, оценивающе оглядела свою работу.
– Ну как? Теперь ты способен понять, что такое беспомощность?
– Разумеется. – Он посмотрел на узлы. Постаравшись, он, возможно, развязал бы их, но в данный момент не мог двинуть ни рукой, ни ногой и был прикован к полу весом тяжелого кресла. Он даже думать толком не мог. – Я смог победить дракона, но никогда не чувствовал себя столь беспомощным перед хищной львицей, которую ты так похоже изображаешь. Где ты научилась вязать такие крепкие узлы?
– Это Сурио научил меня и Кейти, когда мы плыли домой, с Мадуры.
Если это уроки Сурио, то Гэвину нечего даже и пытаться выбраться из этой ловушки. Вздохнув, он подавил инстинктивное желание освободиться.
– Может быть, после того, как ты преподала мне урок, ты меня развяжешь?
– Еще нет. – Ее глаза блеснули. – Эта всего лишь начало, самое главное впереди.
Он наблюдал за ней, размышляя, как далеко она намерена зайти в своей игре. Он не думал, что она собирается причинить ему физическую боль, но ею овладело какое-то странное возбуждение. Если ее гнев выйдет из-под контроля…
Прислонившись спиной к письменному столу, она молча изучала мужа.
– Когда тебя всего лишь привязали к креслу, ты вряд ли ощутишь беспомощность в полной мере. Вообрази, что ты за тысячи миль отсюда, в чужой стране, где говорят на языке, которого ты не понимаешь, и все, кого ты любишь, считают тебя мертвым. – Она взяла со стола кинжал султана Хасана, который Гэвин использовал для вскрытия конвертов. – Попробуй вообразить себе эту ситуацию.
Он не сводил глаз с клинка, пока она проводила пальцем по острию лезвия.
– Хочешь наказать меня за грехи всех мужчин?
Ее лицо разгладилось, злость покинула его.
– Я никогда не смогу причинить тебе вред, Гэвин. Но ты должен узнать наконец, что мне пришлось пережить.
Он смотрел на кинжал.
– Где ты научилась владеть оружием, черт побери?
– Я провела почти все свое детство в армейских лагерях. Что удивительного в том, что скучающие солдаты учили девочку? Разве я не говорила, что хорошо стреляю? Если бы у меня была многозарядная винтовка, я сама отбила бы атаку малайских пиратов.
Его кожа покрылась мурашками. Он понял ее намерения, но, увы, от этого ему не стало легче.
– Ну так что? Ты хочешь поранить меня, чтобы я наконец все осознал? Я думаю, в любом случае это будет лишь слабая тень того, что довелось пережить тебе.
Его слова лишь подлили масла в огонь. Гнев Алекс, раздражение и долго сдерживаемое сексуальное напряжение пульсировали между ними, подогретые абсурдностью ситуации. Впервые Гэвин оказался в положении, где ей не стоило ему доверять. Тот факт, что он заслуживал доверия, сейчас был вынесен за скобки. Она всегда помнила о его силе и знала, что он может решиться на многое, если вывести его из себя.
Но пока перед ней был красивый мужчина, и он был целиком в ее власти. И это рождало в ней ни с чем не сравнимое ощущение – пьянящее и весьма эротичное.
– Ты уверен в этом? Тогда я сделаю с тобой кое-что для того, чтобы узнать, смогу ли я лишить тебя уверенности.
– Я готов, попробуй. – Его взгляд остановился на ее руках.
Сегодня ей предстоит проникнуть в самые глубины страсти… и страха. Она расстегнула крючки, которые скрепляли высокий корсаж на юбке, затем расстегнула блузку, открывая корсет и отделанную кружевами сорочку.
– Как и подобает джентльмену, ты обычно отводишь взгляд, стараясь не смотреть на мою грудь, хотя тебе не всегда это удается. Сейчас я разрешаю тебе увидеть все, что хочешь, но, – она взглянула на его плененные запястья, – ты не при коснешься ко мне, пока я не позволю…
Она сбросила туфли и, поставив одну ногу на кресло, подняла нижние юбки, открывая чулки и нижнее белье.
– Здесь слишком жарко, – вздохнула она. – Пожалуй, я сниму чулки.
Подвязки были из белой атласной ленты с маленькими розочками. Она развязала ленту, и подвязка упала на пол. Его алчный взгляд, которым он смотрел на ее ногу, будил в ней вожделение. Она с соблазнительной медлительностью спустила с ноги чулок…
– У тебя такие красивые ноги, – хрипло проговорил Гэвин.
– Спасибо, – кивнула она. Второй чулок последовал вслед за первым. – У меня и волосы тоже красивые. – Вынув шпильки, Алекс тряхнула головой, и темная густая волна упала на плечи. Затем, нарвав горсть лепестков из букета, стоявшего на столе, она осыпала Гэвина этим пахучим душем. Лепестки, медленно кружась, ложились на его плечи и колени. – Мне нравится твоя беспомощность, – тихо проговорила они. – И еще то, что ты полностью в моей власти.
– Я воспринимаю это… как необычный урок.
Ее корсет расстегивался спереди. Она взялась за верхние крючки, чтобы освободить грудь, и не спеша подошла к Гэвину. Желание бурлило в нем, но настороженность не отпускала. Алекс изнывала от желания и упивалась собственной властью.
– Пришло время разрешить тебе прикоснуться ко мне, но только там, где я позволю. – Она положила ладони на его плененные запястья и потянулась к нему. Ее грудь оказалась прямо перед ним. Она чувствовала тепло его дыхания на своей коже, наблюдала, как его пальцы стискивают подлокотники кресла.
Высунув кончик языка, она прошлась им по изгибам его уха. Когда он повернул голову, чтобы поймать ее губы, она, увернувшись, прижалась ртом к чуть солоноватой коже его лица. Сейчас, к концу дня, его щеки покрывала светлая щетина, почти невидимая глазу, но шелковистая и мягкая, и она возбуждала ее так сильно, что у нее темнело в глазах.
Нетерпеливым движением головы он отодвинул кружево с ее груди, чтобы оголить левый сосок. Он приник к нему губами, и жар охватил ее тело. Она ловила воздух открытым ртом, и ей казалось, что пылает вовсе не она, а огонь святого Эльма, который она видела однажды ночью. Ее другая грудь изнывала от желания, и, чтобы успокоить ее, Алекс пришлось действовать. Выбор был за ней. Сегодня все выборы были за ней.
Она подвинулась, предлагая ему другую грудь.
– Ты восхитительна, – пробормотал он и сделал то, чего она так жаждала.
Испытывая непреодолимое желание ответить на то удовольствие, что он дарил ей, она сдвинула в сторону его галстук и, расстегнув рубашку, стала ласкать его теплую обнаженную грудь. Твердые мускулы напряглись под ее ладонью, когда она перекатывала его соски между пальцами. Они мгновенно стали твердыми, как маленькие камешки.
– Как чудесно, Алекс… – Он судорожно глотнул воздух, сотрясаясь всем телом. – Но это адское мучение – не сметь прикоснуться к тебе!
– Зато я могу прикасаться к тебе, милый. – Довольная, что он наконец потерял свой идиотский самоконтроль, она убрала руки с его груди и начала осторожно массировать его бедра, обходя тугой бугор под брюками. Он вздрогнул и резко задвигался, как будто хотел вырваться на свободу, чтобы со всей накопившейся страстью овладеть ее телом.
Она взяла в плен его губы и долго не отрывалась от его рта, наслаждаясь поцелуем. Он отвечал ей с жадностью, и его страсть зажгла в ней огонь. Не прерывая поцелуя, она расстегнула его брюки и взяла в руку его плоть. Нет, она вовсе не хотела привести его к быстрой кульминации. До конца было еще далеко…
Забравшись к нему на колени, она закинула ноги на подлокотники кресла, и ее бедра раскрылись
