потрясающую привлекательность. Но никогда она не задавалась вопросом, любит ли его. И только теперь, в этом долгом уединении, она наконец разобралась в своих чувствах.
Она любила мужа и восхищалась им. Любила разговаривать с ним, смеяться и вместе молчать, ей нравилось, что он относится к ней как к равной, что было немыслимо для других мужчин. Она хотела его до безумия. У нее никогда не было возможности оценить красоту мужского тела, она не знала, каких божественных вершин может достичь взаимная страсть, особенно подкрепленная духовной близостью. Засыпая по ночам, Алекс снилось, что она в безопасности – в его объятиях, ведь с ним она вновь обрела себя.
Теперь осталось только вырваться отсюда, и она его освободит.
Алекс прикинула, что придется вытащить дюжину камней, чтобы проделать дыру нужного размера. Она решила вытащить камни, когда подготовится к побегу, и продолжала трудиться до тех пор, пока ложка не провалилась в пустоту. Обрывки тряпок, засунутые между камнями, скрывали щели от посторонних глаз. Она выскребла известку по периметру намеченного пролома, но до конца было еще далеко.
Услышав шум в коридоре, она бросилась к своей койке. Фредерика Пирс теперь почему-то стала приходить слишком часто. Ее легкие шаги Алекс различала издалека. Отряхнув известковую пыль, Александра легла на койку и укрылась одеялом. При появлении Фредерики она неохотно поднялась и села на край постели, лениво прикрывая зевок рукой. Пусть Фредерика думает, что она проводит время в праздности.
– Осторожнее, Фредерика, не наступи на мертвую крысу.
Фредерика взвизгнула и отшатнулась от двери, налетев на стража Алекс.
– Где она?
– Кот часто бросает их там, где ты стоишь. – Со злым удовлетворением Алекс увидела, как Фредерика, брезгливо поморщившись, подобрала юбки.
Дохлая крыса действительно лежала там. Джонас молча просунул поднос с едой в камеру, а крысу бросил в мешок, принесенный специально для этой цели.
– Не сомневаюсь, у тебя есть для меня новости. Не тяни. А то я совсем заскучала, – протянула Алекс, снова безмятежно зевая.
Фредерика бросила на нее ядовитый взгляд.
– Завтра начинается суд над Сиборном.
О Боже, так скоро?
– Что ж, я уверена, скоро все закончится и он снова станет свободным человеком.
– Да? Насколько мне известно, весь Лондон считает его виновным. И большинство лордов – тоже. Они не моргнув глазом, с превеликим удовольствием осудят его за убийство любимой супруги. Думаю, мало кто из них знает тебя в лицо.
Алекс нашла в себе силы рассмеяться:
– Многие меня знают, хотя, согласна, они очень сентиментальны. Есть еще новости?
Фредерика заколебалась. В ходе своих визитов она порой выбалтывала лишнее, а Алекс получала от этого большое удовольствие.
– Дейзи исчезла вместе с ребенком. Она выкрала мальчишку и сбежала.
– Я очень рада за нее. Наконец-то бедняжка свободна!
Фредерика помрачнела:
– Бартон обвинил ее в краже, и она объявлена в розыск. Ее найдут – черная девчонка с ребенком не убежит далеко. Как только ее поймают, снова отправят в Америку.
Алекс надеялась, что этого не случится, Дейзи достаточно смышленая и отважная, чтобы ускользнуть от погони. Ей нужно спрятаться в Лондоне, ведь только в большом городе может затеряться чернокожая женщина. Несмотря на предательство Дейзи, Алекс желала ей добра. Возможно, она поступила так, чтобы спасти своего ребенка. И кто знает, что бы сделала Алекс в подобных обстоятельствах.
– У тебя всегда проблемы со слугами, Фредерика. Наверное, тебе стоит поласковее с ними обращаться.
– У меня теперь горничная-француженка. Она гораздо смышленее, чем эта глупая рабыня.
Недовольно сдвинув брови, Фредерика поднялась и молча удалилась. Оставшись одна, Алекс снова вернулась к работе. Время уходит, и нужно спешить.
В соответствии с истинно британским духом суд над Гэвином должен был начаться с официальной церемонии.
– Какая жалость, что в прошлом году пожар в Вестминстере уничтожил зал палаты лордов. Здесь едва поместятся двести пятьдесят человек, – ворчал сэр Джеффри, сопровождая своего клиента в зал. – Кстати, председателем суда избран лорд Сент-Обен.
Это имя ничего не говорило Гэвину.
– Это хорошо или плохо? – осведомился он.
Сэр Джеффри выпятил губы.
– Это неплохо. Он жесткий, но честный человек. Могло быть куда хуже.
Пока лорды рассаживались по местам, Гэвин восхищался пышным величием английской церемонии. Облаченные в длинные алые мантии и парики, лорды казались все на одно лицо. Они входили в зал согласно занимаемому положению и рассаживались на скамьях. В первом ряду герцоги, дальше маркизы, затем графы, виконты и в задних рядах – бароны.
Недалеко от первых рядов возвышался трон. Но король Уильям не будет присутствовать, судить своего собрата – обязанность лордов.
Председатель суда занял свое место перед троном на мешке с шерстью – на настоящем тюке длиной шесть футов, набитом овечьей шерстью и покрытом алой тканью. Как объяснил сэр Джеффри, тюк шерсти означает, что средневековая Англия обрела свое экономическое могущество благодаря торговле шерстью. Гэвин находил это странным.
Избранный голосованием председатель оказался бодрым мужчиной с проницательным взглядом. На вид ему было около шестидесяти лет. Пока зачитывали королевскую доверенность, Гэвин изучал ряды лордов. Герцогскую мантию Ашбертона украшало золотое кружево и четыре полосы горностая, по две с каждой стороны. Их глаза встретились, и Ашбертон едва заметно кивнул.
Были здесь и другие знакомые лица, главным образом те, с кем он познакомился в Ашбертон-Хаусе. Герцог Кандовер и маркиз Вулвертон, графы Стратмор и Абердэр, лорд Кимбэлл, художник и солдат, что совершенно не вязалось с его титулом.
Кайл был настолько преисполнен важности, что Гэвин едва узнал его. Его брат-близнец сидел рядом. Их сходство поражало. Он по королевскому декрету унаследовал титул угасающего рода своей жены. Гэвин был знаком с лордом Грэмом, более спокойной версией темпераментного Кайла. Скорее всего на него можно положиться.
Но большинство лордов были не знакомы ему. Среднего возраста или старше, одни разорились из-за собственного расточительства, другие воплощают собой силу и величие. Его судьи. Господи, помоги! Гэвину было интересно, кто из них лорд Уайвер, человек, который привел в действие машину правосудия.
Судья громким голосом зачитал несколько документов, а затем обвинительный акт. Наконец, после долгого повествования, прозвучали слова:
– Вышеупомянутый Гэвин, граф Сиборн, виконт Хэндли, действовал преступно, преднамеренно и по злому умыслу ранил свою жену Александру, графиню Сиборн, поджег здание, чем вызвал смерть упомянутой Александры, графини…
Слова громом прокатились по притихшему залу, подтверждая, что весь этот ужас отнюдь не ночной кошмар; Гэвин не только потерял жену, но его перед всем миром обвинили в убийстве. Раздался троекратный удар молотка.
– По приказу палаты лордов, комендант Тауэра, выведите вперед вашего узника Гэвина, графа Сиборна!
Чувствуя, что все глаза направлены на него, Гэвин пошел к месту для обвиняемого в сопровождении коменданта и главного тюремщика, который нес в руках большой топор. Гэвин трижды поклонился и опустился на колени. Его возмущало показное почтение к обществу, которое он презирал, но Кайл убедил его, что сейчас не самое подходящее время для демонстрации республиканских взглядов.
– Можете встать, ваша светлость, – проговорил Сент – Обен, окинув Гэвина пристальным взглядом серых глаз. Затем он сделал пространное заявление по сути обвинения.
Когда председатель суда закончил, со своего места встал королевский секретарь:
– Отвечайте, Гэвин, граф Сиборн, признаете ли вы себя виновным в преступлении, в котором вас обвиняют?
– Нет, милорд, – произнес Гэвин сильным голосом, чтобы все эти чертовы лорды услышали его.
– Обвиняемый, как прикажете судить вашу светлость?
– По воле Божьей и лордов.
Гэвину очень не хотелось произносить эту формулу.
– Да пребудет благоволение Божье с вами, ваша светлость.
Это единственное, с чем Гэвин мог согласиться.
Суд приступил к работе под руководством генерального прокурора Уильяма Оливера. Импозантный мужчина с зычным голосом, он явно наслаждался возможностью вести столь громкое дело.
Когда вызывали свидетелей, Гэвин стоял с каменным лицом. После вопросов генерального прокурора и адвоката любой из лордов мог задать вопрос обвиняемому.
Первыми свидетелями были двое слуг Гэвина, которые сознались, что за день-два до смерти их госпожи они слышали, как хозяин и хозяйка разговаривали на повышенных тонах. На вопросы сэра Джеффри слуги ответили, что угроз никаких не слышали, а тот разговор запомнили, потому что хозяева разговаривали так громко крайне редко.
Затем встал констебль Мейн и рассказал, как Сиборн без оружия убил двух человек – одному сломал шею, другому раскроил череп. После живописной картины, представленной констеблем, в рядах лордов раздался ропот. Некоторые с нескрываемой злостью смотрели на Гэвина.
Сер Джеффри поднялся со своего места.
– Констебль Мейн, вы сказали, что нападавших было пятеро? – Когда прозвучал утвердительный ответ, адвокат продолжил: – Значит, его светлость боролся против превосходящих сил? Леди Сиборн присутствовала при этом?
– Да, сэр, она была там.
– Следовательно, его светлость защищал не только себя, но и свою жену. В таких
