Странные клятвы

будущее с мучившими его чувствами. Ему следует подать протест королю, доложив о недостойном пове­ дении Бургоня. Стивен, конечно же, не накажет сво­его фаворита, но, возможно, его участие уменьшит боль и облегчит страдание юноши, унаследовавшего большое состояние такой жуткой ценой. Кроме того, суверен может уменьшить налог на наследство. Ад­риану крайне необходимы деньги, чтобы отстроить Уорфилд и сделать его из камня, навсегда исключив опасность пожара. У него и раньше возникали мысли об уязвимости замка, однако лорд Хью мало обращал внимания на слова бесправного сына.

Налоги, восстановление замка – мирские, вполне разрешимые проблемы. Ломать голову необходимо над тем, что теперь он вступил во владение огромным по­местьем, в его распоряжении и полной власти оказа­ лись сотни людей. Жизнь монаха нелегка, но проста, и здесь, в Фонтевиле, можно обуздать свои страсти.

Мать сумела разглядеть в младшем сыне дикие, неуправляемые черты характера своего отца и поста­ ралась обуздать их любовью и нежностью. Идея от­править Адриана в Фонтевиль принадлежала именно леди Элинор. Теперь ему стала понятна мудрость этого решения, потому как, даже несмышленым юнцом, забавляясь со сверстниками и беря уроки владения оружием, он испытывал страсть к убийству, кипевшую в крови. С ранних лет Адриан приучал себя к жесткому самоконтролю. Некоторое время он искрен­не верил, что может одновременно быть и воином, и верующим. Но мужая, все больше убеждался – его жажда крови сильнее способности контролировать себя.

Молодой человек шумно вздохнул при мысли, что он меняет не только образ жизни, но, возможно, и душу. Адриан присоединился к лону церкви в надеж­де, что посвятит свою жизнь Богу и найдет в этом успокоение.

Кроме того, юноша испытывал настоящую радость от того, что проведет всю жизнь в трудах и молитвах, отгородившись от мирской суеты, от насилия и жес­токости, от необузданных страстей в стенах Фонтевиля, среди тишины, нарушаемой лишь песнопения­ми монахов, будет познавать окружающий мир и его красоту. Здесь мало искушений, битвы ведутся лишь среди умов.

Даже в тишине и уединении монастыря злейши­ми врагами были собственные сладострастие, горды­ня и гнев, которые, по его мнению, однажды могли одержать верх.

Сейчас в его жизнь ворвался мир, почитающий смертные грехи, которые юноша старался подавить в себе. Гордость считалась неотъемлемой чертой чело­века благородного происхождения, ярость – отличи­ем воина, а сладострастие – признаком зрелости. Стать чудовищем, похожим на деда, вселявшего ужас в души жителей Кореи, очень легко. Адриан чувство­вал, что Бог не желает оставлять его в Фонтевиле, приюте тишины и благочестия, как неподходящего для этой участи.

Распростершись на каменном полу, ощущая щекой могильный холод, Адриан молился, прося о силе, которая понадобится ему для борьбы, не имея в виду, однако, силу отстоять права на наследство, на пос­ тройку нового Уорфилда или на защиту людей – это он вполне сможет сделать и без божьей помощи.

Об одном молодой человек молил Бога – чтобы тот помог ему обуздать собственные страсти.

ГЛАВА 1

Монастырь Ламборн,

Уилтшир,

июль 1143 года.

Стоял прекрасный летний день. Мериэль де Вер остановилась на вершине холма и подбросила вверх сокола, сняв с его головы колпак. Птица взмыла ввысь, подхваченная потоком теплого ветра. Отбросив накид­ку, девушка закрыла глаза, радуясь солнцу и шаловли­вому ветру, играющему ее прямыми черными волоса­ми. Первую часть поручения она уже выполнила, а теперь намеревалась насладиться каждым мгновением свободы. Мать Роуз не станет ругать ее за задержку – настоятельница всегда терпимо относилась к некото­рым мирским привычкам молодой послушницы.

Мериэль вздохнула, вспомнив, как быстро бежит время. Когда она прибыла в монастырь Ламборн, ей было всего десять лет, и за последние пять лет де­вушка провела больше времени с сестрами- бенедиктинками, чем со своей семьей в Болейне. Сэр Виль­ям де Вер отправил сестру в Ламборн в надежде, что та, в конце концов, примет монашество, поэтому год назад Мериэль стала послушницей, готовясь к постригу.

Монастырь был не очень большим и, наверное, по­этому не мог называться аббатством. Обстановка в нем царила миролюбивая. Девушке нравились сестры и их размеренная жизнь. Однако чем ближе подходило вре­мя пострига, окончательного принятия обета, тем труд­нее было представить, что всю жизнь она проведет в строгом монашеском клобуке[2]. От этой мысли стано­ вилось трудно дышать, и горло сдавливал спазм.

Наверное, настоятельница чувствовала это и час­тенько отправляла Мериэль с различными поручени­ ями в деревню и поместье, стараясь отвлечь послуш­ницу от мрачных мыслей.

Почувствовав, что подобные мысли лишь портят настроение, девушка отбросила их, не желая омрачать такой чудесный день. Подобрав юбки своего черного одеяния, она уселась на траву, скрестив ноги и наблю­дая за полетом сокола. Птицу звали Руж[3] из-за крас­новато- коричневых перьев на горле. Мериэль не учи­ла ее охотиться. Во-первых, тренировки занимали много времени, которого не было, и требовали тщательнос­ти и терпения, а во-вторых, соколиная охота и мона­ шеский клобук – вещи несовместимые. Для нее было достаточно просто побыть с питомицей.

Мериэль любила животных – лошадей, птиц, со­бак и даже кошек. К сожалению, у нее не хватало мудрости и смелости по достоинству оценить пауков, но, может быть, повзрослев, научится любить и их.

Руж парила теперь на высоте около двадцати фу­тов[4] над лугом, распушив веером хвост и пристально всматриваясь в траву в поисках неосторожной мыши. Среди охотничьих соколов и ястребов женские особи встречались редко – они были крупнее и спокойнее самцов.

Мериэль мечтательно улыбнулась и, сорвав тра­винку, прикусила ее зубами. Мягкий стебель на вкус оказался нежным и сладким, как и полет ее фанта­зии. Интересно, хорошо ли быть соколом, иметь сво­боду, летать и парить над лугом, лишь изредка взма­хивая крыльями, а увидев жертву, стрелой бросаться вниз?

Усмехнувшись, девушка решила не заходить в сво­их фантазиях слишком далеко, а то еще придется думать, каков на вкус кузнечик. Именно эту сторону жизни сокола она не хотела бы разделить.

Обхватив колени, послушница влюбленными гла­зами смотрела на Руж. Соколы летают не очень вы­ соко над землей, ниже, чем все остальные ловчие птицы, и их иногда презрительно называют бестолко­ выми парящими бездельниками. Но отсутствие досто­инства эти пернатые компенсируют очарованием. Руж, очень игривое и ласковое создание, пользовалась в монастыре всеобщей любовью.

Управляющий имением по весне нашел умираю­щего сокола, и Мериэль, проводившая много време­ни в конюшнях и скотном дворе Болейна, выходила птицу. Теперь Руж не отходила от нее ни на шаг, перелетая с куста на куст, чтобы быть рядом со своей госпожой, иногда даже залетая в церковь, где моли­лись сестры.

Однажды во время молебна она уселась на ста­тую Божьей Матери. После службы мать Роуз дово­льно сухо заметила, что святая, несомненно, простит птицу, но будет лучше, если Руж останется вне церкви, особенно, во время визита епископа. Мериэль согласилась, подумав про себя, что этот служитель Господа не считает зазорным вносить в божий храм своего ястреба и усаживать его на алтарь в то время, пока сам служит мессу.

Посидев полчаса и помечтав, девушка спохвати­лась и неохотно поднялась, чтобы отправиться обрат­но в монастырь. Руж прекрасно поняла намерение хо­зяйки и спустилась на затянутую в перчатку руку, затем перелетела на плечо, издавая тихий клекот. Девушка поморщилась, когда острые когти впились в плечо, но не могла удержаться от улыбки – Руж осторожно за­хватила клювом мочку ее уха. Большие ястребы и соколы – великолепные птицы, обладающие красотой ангелов мщения, однако они не могут сравниться в скромности и покорности с карликовыми соколами и мерлинами.

Мериэль погладила птицу, затем взглянула на со­лнце. Девушка нахмурилась – если она не поторо­ пится, то пропустит службу.

Подобрав накидку, Мериэль поспешила по тропе, ведущей к монастырю через высокий холм, поросший деревьями. Четверть часа она поднималась вверх, разгорячась от быстрого шага, несмотря на то, что шла в