прохладные недра были заставлены рядами винных бочек. Над каждой висела аккуратная табличка с обозначением года, качества и места происхождения вина. Вдоль стены стояли стеллажи с бутылками, лежащими наклонно — так, чтобы не пересыхали пробки. В одном углу стоял стол, а рядом находилась дверь чулана — там, по-видимому, хранились бочата, пробки и воронки.
Джослин прошлась вдоль ближайшего ряда — ее туфельки беззвучно ступали по полу, усыпанному толстым слоем опилок.
— Здесь чище, чем в операционной госпиталя!
— Печально, но факт. — Дэвид пошел следом за ней. — Даже опилки свежие, как того потребовал бы любой серьезный управляющий погребами. Поддержание такою порядка должно было отнимать у Стреттона немало времени.
— А что он имел в виду, когда сказал, что «подкармливал» кларет? — Она бросила на него через плечо озорной взгляд. — Я вообразила, как он бросает в бочки кусочки хлеба с сыром.
Дэвид рассмеялся:
— Кларет имеет небольшую крепость, так что рекомендуется время от времени добавлять в бочки небольшое количество хорошего французского бренди. То же самое часто проделывают с бургундским. А вот белые вина иногда «подкармливают» свежим молоком.
— Откуда вы так много знаете о вине? — спросила Джослин, проводя пальцем по дубовой бочке, в которой, судя по табличке, хранился превосходнейший испанский херес.
— Мой отец очень увлекался винами. Вот почему погреб такой большой. Он, бывало, приводил меня сюда и рассказывал, как надо разливать вино, как смягчать слишком резкий вкус… Так что я многое узнал о винах.
Дэвид любил эти занятия с отцом, но с погребом у него были связаны и менее приятные воспоминания. Он невольно содрогнулся.
Заметив это, Джослин спросила:
— Вы замерзли?
— Просто вспомнил, как Уилфред запер меня здесь. Меня нашли только на следующий день, когда дворецкий спустился за вином к обеду.
Ужаснувшись, Джослин воскликнула:
— Какой отвратительный поступок! И сколько вам тогда было лет?
— Восемь или девять. Но было не так уж страшно. Вместе со мной оказалась запертой одна из кошек, так что она составила мне компанию.
Эта кошка помогла ему не сойти с ума в темноте. Свернувшись у него на коленях, она громко мурлыкала. С тех пор он навсегда полюбил кошек, но позаботился о том, чтобы старшие братья об этом не догадались — иначе… страшно было даже подумать, что бы они сделали с кошками, обитавшими на кухне и в амбарах.
Джослин прищурилась.
— Мне искренне жаль, что это не я пристрелила Уилфреда. Было бы очень приятно это сделать.
— Гораздо лучше, чтобы этот грех пал на Тимоти. — Дэвид снова начал осматривать погреб. — А вот запасы уэстхольмского сидра. Я рад, что эта традиция не была забыта.
— У вас в поместье делают сидр?
— Да. Херефордшир славится своим сидром. В Уэстхольме много акров занято яблоневыми садами. — Он похлопал ладонью по выпуклому боку огромной бочки. — Вот эти предназначены для общего пользования. Слуги могли выбирать между сидром и элем. Когда я был мальчишкой, они, как правило, выбирали сидр. Хотите попробовать?
Джослин протянула бокалы:
— Да, с удовольствием.
Дэвид повернул кран, и Джослин налила в каждый из бокалов понемногу прозрачного коричневатого напитка. Дэвид сделал глоток. Аромат яблок сразу же напомнил ему детство — воспоминания вернули его в солнечные осенние дни, когда отжимали сок для сидра. В эти дни в поместье всегда был праздник: во фруктовом саду устраивали танцы и подавали угощение. Дэвид решил, что возобновит эту традицию, если Уилфред отменил празднества.
Джослин тоже сделала глоток, а потом осушила свой бокал одним глотком.
— Очень вкусно. И не слишком сладко. — Она окинула взглядом ряды бочек. — Даже если вы доживете до ста лет, вам никогда не придется покупать вина.
— В этих винах — целое состояние. Если их продать, деньги можно будет вложить в хозяйство.
— Только не продавайте все, — сказала Джослин. — Мой отец всегда говорил, что без хорошего вина не может быть достойного обеда.
— Я оставлю вполне достаточно, — улыбнулся Дэвид.
— Ну, где же шампанское? Или шампанское — слишком легкомысленный напиток для Уилфреда?
— Может, на полках у стены?
И действительно, несколько стеллажей были отведены под шампанское. Дэвид попытался сделать выбор. В глазах у него зарябило от многочисленных рядов бутылок — в каждой из бутылок отразилось пламя свечей.
— Господи, я не знаю, какой год был самым удачным. Надо полагать, что Уилфред не хранил вина, которые нельзя было бы назвать первосортными. Миледи, делайте выбор.
Джослин немного подумала, а потом прикоснулась к одной из бутылок:
— Вот это.
Дэвид поставил канделябр на стол, оказавшийся поблизости, и открыл бутылку. Хотя он старался действовать осторожно, пробка выскочила из горлышка с громким хлопком, а пена вырвалась наружу.
Джослин со смехом подставила бокалы.
— Не сомневаюсь, что кое-кто пришел бы в ужас: мы пьем шампанское из бокалов, куда только что наливали сидр. Но я никому об этом не расскажу — если вы пообещаете молчать.
— Договорились. — Дэвид поднял свой бокал. — С днем рождения, моя милая. И пусть сбудется то, чего жаждет ваше сердце.
Осушив бокал, Дэвид вдруг вспомнил: если бы не странное завещание отца Джослин, то они с ней никогда бы не встретились.
— Ax… — Допив шампанское, она почувствовала приятное головокружение. — Сидр был недурен, но я предпочитаю шампанское.
— Здесь его столько, что можете принимать в нем ванны, если пожелаете.
— Ну, это была бы непозволительная роскошь. Прекрасное шампанское!
Она поставила на стол бокал. Сейчас ее волосы казались черными, и на них играли красные отблески пламени. Хотя воздух был довольно прохладным, округлости ее грудей в глубоком вырезе платья не покрылись гусиной кожей. Что же до него — ему совершенно не было холодно. Скорее наоборот.
Дэвид снова налил в бокалы вина. По его жилам струилось горячее веселье.
— Иногда поздно вечером, когда офицеры немного глупеют, они пьют «на брудершафт», перекрещивая руки. — Майор ухмыльнулся — Возможно, для того чтобы не упасть. Ритуал также требует, чтобы бокал осушался одним глотком.
— Очень интересно… — Джослин подняла руку с бокалом. Когда же их руки перекрестились, она весело рассмеялась. — Вы слишком высокий, сэр!
— Женщина и мужчина всегда могут друг к другу приспособиться. — Дэвид немного опустил правую руку.
Как странно… Хотя Джослин, возможно, считала его слишком высоким, он никогда не замечал разницы в росте, когда она стояла рядом.
Пристально глядя на нее, он произнес:
— За вас, миледи.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза — а потом осушили свои бокалы. Легкое покалывание пузырьков на языке не шло ни в какое сравнение с тем, как закипела его кровь, когда он ощутил запах жасмина, шампанского и женской кожи. Они стояли почти вплотную, так что складки ее муслинового платья касались его ног.
