ударом в пах. Первый, изрыгая проклятия, кинулся в атаку, но Кеннет ухитрился разбить негодяю нос. Бродяга закачался, вытирая рукавом кровь.
– Надо скорее уходить, пока они не вытащили нож или пистолет, – сказал он Ребекке.
– Спасибо, что спас меня, – сказала Ребекка, дрожа как осиновый лист, – но я все равно презираю тебя.
– Ясно. – Кеннет накинул на плечи Ребекки свой фрак и, взяв ее за руку, устремился вниз по улице. – Здесь за поворотом Оксфорд-стрит, где мы сможем нанять экипаж.
– Наверное, приятно сознавать, что на свете есть люди еще хуже тебя, – стуча зубами пролепетала Ребекка.
– Конечно, – невозмутимо ответил Кеннет. – Теперь ты на своей шкуре испытала, что такое быть жертвой.
Кеннет был в чем-то прав, но это еще больше разозлило Ребекку. Хотелось сбросить с себя его фрак, но ей было холодно. Она только плотнее закуталась в него, с наслаждением вдыхая запах, ставший ей родным. Все-таки она не могла полностью отказаться от него. Он, враг ее отца, глубоко проник к ней в душу и сделал ее беззащитной.
Высокую же цену ей придется заплатить за свою слабость.
Ни Ребекка, ни Кеннет не проронили ни слова, пока он искал карету и отдавал распоряжение, куда их везти. Его профиль был словно высечен из ледяной глыбы. В карете он сел подальше от нее.
«Спасибо Господу, что я нашел ее, прежде чем случилось непоправимое. Да, но если бы не я, с ней бы не случилось ничего подобного. Во всем виноват только я один».
Так думал Кеннет, глядя в окно кареты на пустынные улицы. Он знал, что рано или поздно это случится. Как глупо было надеяться, что его тайна никогда не раскроется. Ему всегда в жизни все давалось с трудом, и вот сейчас за какие-то считанные минуты он сам растоптал свое счастье.
Кеннет попытался припомнить, о чем они говорили с Боуденом, и пришел к заключению, что было сказано достаточно, чтобы навеки погубить себя в глазах Ребекки.
Карета подъехала к дому Ситона. Кеннет расплатился с кучером и поспешил по лестнице вслед за Ребеккой, которая что есть силы колотила в дверь.
– Сейчас же собирайте вещи и убирайтесь из нашего дома, – сквозь зубы процедила она. – Если вы не уберетесь отсюда в ближайшие четверть часа, я прикажу слугам вышвырнуть вас вон.
– Никто из прислуги не осмелится сделать это, – спокойно заметил Кеннет. – Кроме того, она подчиняется только моим приказам. Стоит ли нарушать заведенный порядок?
На какой-то момент Кеннету показалось, что Ребекка ударит его.
– Меня нанял ваш отец, и ему решать, когда меня уволить, – продолжал он. – Я признаю свою вину, и если он велит мне убираться, я уйду, но прежде мне надо поговорить с вами.
Не успела Ребекка ответить, как дверь отворилась и на пороге появился дворецкий.
– Отец дома, Минтон? – спросила Ребекка. Она преспокойно вошла в дом, как будто разорванное платье и накинутый на плечи мужской фрак были для нее обычным нарядом.
– Он еще не вернулся, мисс Ребекка.
Глаза дворецкого широко раскрылись от изумления, но вышколенный слуга не задал ни единого вопроса.
С прямой, как палка, спиной Ребекка стала подниматься по лестнице. Кеннет последовал за ней.
– Пройдемте к вам в мастерскую и там поговорим, – предложил он.
– Нет! – Ребекка сбросила фрак и швырнула его Кеннету.
Кеннет машинально поймал его. Стянув с левой руки перчатку, Ребекка сорвала с пальца кольцо и запустила им в Кеннета, которое он тоже поймал по чистой случайности.
– Выбор за вами: моя мастерская или ваша, но поговорить мы должны обязательно, – сказал он.
Зная его настойчивость, Ребекка направилась в свою мастерскую. Пока Кеннет разжигал огонь в камине, она зажгла лампы. Он не обдумывал заранее, что сказать, потому что отлично понимал, что придется говорить только правду.
Огонь в камине разгорелся, и Кеннет выпрямился. Ребекка куталась в шаль и была похожа на маленького рассерженного ребенка.
– Ничто не оправдает ваш поступок, – сказала она с презрением.
– Возможно, но я все же попытаюсь. Прошу поверить мне, что обстоятельства вынудили меня принять предложение лорда Боудена. У меня не было выбора: или я делаю это, или становлюсь полным банкротом. Мне самому была ненавистна мысль шпионить за вашим отцом, и с каждым днем становилось все труднее скрывать свой обман. Я ненавижу ложь.
– Именно поэтому вы и соблазнили меня. Все из-за того, что вы ненавидите ложь.
– Я соблазнил вас? – Лицо Кеннета выражало искреннее удивление. – Постарайтесь вспомнить, как это произошло.
Ребекка покраснела.
– Ну хорошо, это я соблазнила вас, но ни один порядочный человек не пошел бы на это, зная, с какой целью он пришел в чужой дом.
– Я повторял себе это изо дня в день, но ничего не мог поделать с собой, Ребекка.
– Как убедительно! Вы могли жить с вашей ложью неделями, но у вас не хватило сил противостоять чарам старой девы.
– Это Боуден говорил что-то о вашем возрасте, но для меня вы самая замечательная женщина на свете. И самая желанная.
Кеннету снова показалось, что Ребекка ударит его.
– Не пытайтесь мне льстить, – сказала она. – Вы прекрасно отдавали себе отчет в своих поступках. Почему бы не заполучить себе в жены богатую наследницу?
С Кеннета было достаточно. Он схватил Ребекку за плечи и впился в ее губы долгим поцелуем. Она неистово сопротивлялась, но вскоре страсть победила гнев и ее губы раскрылись в своей беззащитности.
Тело Ребекки обмякло, и Кеннету оставалось только отнести ее на диван и утолить свою страсть. Может, тогда между ними возникнет взаимопонимание?
Но это же безумие! Возможно, тело Ребекки и не станет сопротивляться, но в душе она его презирает, и если он сейчас возьмет ее силой, то она никогда не простит ему этой подлости.
Разжав объятия, Кеннет отпустил Ребекку.
– Вы все еще продолжаете думать, что рассудок может властвовать над телом? – спросил он.
Прижав ладонь ко рту, Ребекка расширенными от ужаса глазами смотрела на Кеннета.
– Ваша взяла, капитан, – сказала она. Подойдя к камину, Ребекка плотнее закуталась в шаль и опустилась в кресло.
– Что, черт возьми, вы здесь расследуете? Мой отец не преступник. У него достаточно денег, чтобы не красть их.
Итак, она ничего не поняла. Стараясь быть терпеливым, Кеннет повторил:
– Боуден считает, что ваш отец убил вашу мать.
Ребекка открыла рот от удивления.
– Это просто безумие. Боуден, наверное, выжил из ума, или вы на него наговариваете. Скорее всего и то, и другое.
– Боуденом завладела навязчивая идея, но он не сумасшедший.
Кеннет стал терпеливо объяснять, что составляет подоплеку их договора и что заставило его взяться за расследование.
– Вы не найдете никаких доказательств, потому что ничего подобного не было вообще, – сказала Ребекка, после того как он закончил. – Я даже представить себе не могу, чтобы мой отец совершил нечто подобное.
– Вы забыли о его вспышках ярости? Забыли, как он в минуты гнева крушит все вокруг себя?
Ребекка прикусила губу.
– Это ни о чем не говорит. Он ни разу в жизни не обидел ни одну женщину, а тем более мою мать.
– Вы твердо уверены в этом? – Кеннет опустился на так хорошо знакомый ему диван, жалея, что вообще
