Ночь в Гефсиманском саду

«…и в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его,

И, возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучусь в пламени сем.

Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь;

И сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят.

Тогда сказал он: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего,

Ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения.

Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их.

Он же сказал: нет, отче Аврааме! но если кто из мертвых придет к ним, покаются.

Тогда Авраам сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то, если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лука. 16: 23-31).

Лука говорит, что этот рассказ был обращен Иисусом к ученикам и следовал почти сразу же после истории о блудном сыне. Но по смыслу своему он, конечно, больше подходит для богачей, фарисеев и книжников. Христос знал, что фарисеи никогда не выступали против богатства и богатых, да и большинство из них были людьми зажиточными и знатными. Он целит, конечно, именно в них. Ради них он обращается и к ссылкам на Моисеевы законы и на древних пророков, хотя сам, как мы знаем, далеко отошел от некоторых очень важных Моисеевых предписаний. Скорее всего, Иисус, рассказывая ученикам о пагубности богатства и о превосходстве бедняков, как бы репетировал свое будущее выступление перед фарисейской аудиторией. И, как мы увидим, он действительно скажет фарисеям многое из того, что выражено им в притче о бедном Лазаре.

Но вполне возможно, однако, что, зная некоторые слабости своих апостолов (вспомним хотя бы их споры, кто из них больше, а кто меньше), он имел в виду и чисто педагогическую цель: ведь группа апостолов являлась, по сути дела, школой, причем довольно большой, если вспомнить, что помимо двенадцати у Христа насчитывалось еще семьдесят.

О том, что своими историями Иисус не только метил в фарисеев, но и воспитывал ими своих учеников, хорошо говорит

ПРИТЧА О РАБОТНИКЕ, ПРИШЕДШЕМ С ПОЛЯ.

Это притча против самохвальства, свойственного, конечно, прежде всего фарисеям, возомнившим себя единственными и непогрешимыми хранителями ветхозаветной мудрости и окаменевших законов, но очень похоже, что Иисус, рассказывая ее своим ученикам, хотел напомнить им и об их собственном самохвальстве, когда однажды, идя в Капернаум, они за его спиной всю дорогу спорили о том, кто из них значит в глазах Христа больше, а кто — меньше. Он тогда рассказал им притчу о ребенке — самом малом и невинном, слабом и беззащитном, однако превосходящем именно слабостью своей сильнейшего из мужей.

Сейчас он привел им в пример работника и хозяина. Он предложил своим ученикам представить, что кто-то из них хозяин, имеющий работника. И вот говорит Иисус:

«Кто из вас, имея раба пашущего, или пасущего, по возвращении его с поля, скажет ему: «пойди скорее, садись за стол»?

Напротив, не скажет ли ему: «приготовь мне поужинать и, подпоясавшись; служи мне, пока буду есть и пить, и потом ешь и пей сам»?

Станет ли, он благодарить раба сего за то, что он исполнил приказание? не думаю» (Лука. 17: 7-9).

В притче, рассказанной Иисусом, два плана: с одной стороны, чувствуется обличение хозяина и сочувствие к рабу, но, с другой стороны, Иисус неожиданно поворачивает все только что им рассказанное в сторону религиозного поучения, к проповеди смирения «раба божия» перед хозяином его судьбы — Богом. Он говорит, заключая притчу: «Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: „мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать“ (Лука. 17: 10).

О МЫТАРЕ И ФАРИСЕЕ.

Иисус проповедовал почти исключительно во время своих бесконечных странствий по Галилее. За пределы этой земли он выходил редко. Маленькая группа из двенадцати апостолов во главе с Христом, обычно шедшим несколько впереди, но нередко и в центре своей бродячей школы, сделалась как бы непременной принадлежностью галилейского пейзажа. Одежда их была очень проста, пища непритязательна и почти случайна, но этот своеобразный аскетизм, далекий от какого-либо мученичества, а вполне естественный, вызывал глубокое уважение у всех слушателей, где бы Иисус ни появлялся. Обычно после импровизированной проповеди, притч или после исцеления больных они заходили, будучи приглашенными, в какой-нибудь дом, где их гостеприимно угощали и, если в том была нужда, оставляли переночевать. Притчи Иисуса имели тем больший успех, что они зримо подтверждались жизнью и его самого, и его учеников. Жители селений и маленьких городков Галилеи никогда еще не видели столь необычных проповедников. Они привыкли, приходя в Иерусалим или в храмы других городов, видеть богато одетых священнослужителей, надменных и важных фарисеев, недоступных для общения первосвященников. Эти люди, так резко отличавшиеся от толпы, всячески подчеркивали свое особое положение, недоступное простому смертному, и их поучения были жестоки и свирепы: они воспитывали рабов, полностью послушных воле своих хозяев и воле того хмурого и злого Бога, который подстерегал их словно добычу, предназначенную для жертвенного алтаря.

Из уст же Иисуса и его учеников все эти пахари, виноградари, рыбаки, поденщики слышали лишь слова ласки, человеческого привета и явного добра. Христос обличал богатых за их жадность и злонравие, призывал к равенству, внушая надежду, что каждый, страдающий здесь, на земле, получит, в отличие от богачей и злых, корыстных хозяев, воздаяние в царстве Божием. Надо ли удивляться, что именно проповеди Иисуса, а не велеречивые словеса официальных проповедников, спесивых и надменных, имели гораздо больший вес и авторитетность. Бог представал из речей Христа не как безжалостный повелитель, а как